палубах лучше появляться в рабочей одежде. На борту ни у кого, кроме меня,
нет жены, и мне не хотелось бы будоражить экипаж.
рейсы часто уходят парами, иногда даже женятся прямо на борту. Но никого
не берут за красивые глаза, все выполняют свои обязанности.
на мужа. - А Кристофер? Кто-нибудь знает, почему мы летим с тобой?
посвящен во всю историю целиком. Клифф Нейпир. Остальные, ясное дело,
догадываются, что я попал в переплет, но вряд ли это их чересчур волнует.
- Гарамонд усмехнулся, вспомнив бородатую шутку фликервинг-пилотов о
единственном неизменно наблюдаемом релятивистском эффекте: "Чем быстрее
смываешься, тем мельче становится президент".
пробиваются сквозь наведенные поля. Скорее всего, люди считают, что я
обошелся с Элизабет так же, как один командир по имени Вич. - Он вздохнул.
- Подобный жест только поднял меня в их глазах.
"вниз", минуя палубы управления, технические и ремонтные отсеки.
Напоследок осмотрели генераторы полей, насосную станцию и термоядерный
реактор. Весь осмотр занял больше часа. Возвращаясь в каюту, Гарамонд
внезапно поразился: пока длилась эта экскурсия, он совершенно забыл о том,
что вместе с женой и сыном приговорен к смерти.
метра в секунду за секунду. Людям приходилось трудновато: вес каждого
члена команды увеличился на треть. Если бы масса движущихся тел зависела
от скорости по эйнштейновским законам, "Биссендорфу", чтобы достичь
световой скорости, понадобились бы долгие месяцы. Однако через семь
недель, набрав скорость порядка пятидесяти миллионов метров в секунду,
корабль преодолел магический порог, за которым вступила в права
артуровская физика, и начали проявляться новые свойства
пространства-времени, необъяснимые законами физики низких скоростей.
Находящимся на борту ускорение казалось прежним, но всего через двенадцать
дней "Биссендорф" достиг середины маршрута, а его скорость в огромное
число раз превысила световую. Знак ускорения поменялся на отрицательный, и
временной график пройденного расстояния прошел через центр симметрии.
Четыре месяца пролетели незаметно. "Биссендорф" приближался к расчетной
точке, где согласно компьютерным данным следовало искать звезду Пенгелли.
Нейпира было мрачнее тучи. - Никаких признаков погасшей звезды в радиусе
десяти световых лет. Ямото утверждает, что приборы не пропустили бы ее.
иррациональная мысль.
вслух.
командирской консоли и передал управление второму помощнику Гантеру.
двигатели "Биссендорфа", чтобы всепоглощающее поле-уловитель не мешало
радиационному сканированию окружающего пространства. Огромное внутреннее
напряжение требовало выхода, поэтому он решил сам спуститься в
обсерваторию и хоть немного размяться. Это напряжение возникло у капитана
в резиденции Элизабет, немного ослабло во время перелета, а сейчас
вернулось. Гарамонду захотелось немедленно исчезнуть с мостика, подальше
от зорких глаз вахтенных.
шахте лифта совершал рискованные движения. Лишь магнитные подошвы
удерживали его массивное тело от сомнительных авантюр.
что-нибудь стоящее. Боюсь, в этом провале есть доля моей вины.
выстрелом наугад, - ответил Гарамонд.
безнадежной. Ты убедил себя, что отыщешь путь к обитаемому миру. Тебе
просто невыносима мысль о смертном приговоре жене и ребенку".
злополучный вечер на террасе Старфлайт-Хауса. Ему нужно было только не
спускать глаз с Харальда Линдстрома, не разрешать ему резвиться, в общем,
делать то, что сделал бы на его месте любой другой. Вместо этого он пошел
на поводу у мальчишки, дал провести себя. Взыграла гордыня капитана
дальнего звездоплавания. Да он еще и размечтался, повернувшись к Харальду
спиной. А тот карабкался, карабкался... Сам же он так медленно, безумно
медленно бежал сквозь загустевший воздух, когда появился роковой просвет.
И мальчик падал... падал... падал!
сводчатый коридор, ведущий в обсерваторию "Биссендорфа". Там стоял Сэмми
Ямото в белом халате и махал им рукой.
неудачей, - заметил Нейпир.
торопился навстречу.
разговора с мистером Нейпиром меня разобрало любопытство: почему впереди
такая низкая плотность материи, будто все частицы смело полем пролетающего
гиганта? Ведь поблизости нет ни одной звезды.
быть никакого солнца. Вдруг меня осенило: лайка, думаю, проверю еще и
гравитационный. - Главному астроному перевалило за пятьдесят, он перевидал
немало чудес, и все же сейчас выглядел потрясенным. Гарамонд внутренне
сжался, боясь ошибиться, спугнуть удачу, но уже чувствуя первый трепет
восторга.
в одной десятой светового года отсюда. Поэтому...
звезду Пенгелли.
поверхности. Посмотрел на тахионный спектр... Вы не поверите, мистер
Гарамонд.
слюну. - Насколько я могу судить, обнаруженный объект - это... космический
корабль. Диаметром более трехсот миллионов километров!
объекту. Гарамонд и весь экипаж проводили долгие часы у экранов переднего
обзора, споря о природе загадочного космического тела. Особым спросом на
таких импровизированных семинарах пользовался Ямото.
хотел послать на Землю тахиограмму об открытии. Капитан, продолжавший
скрывать цель полета, убедил Ямото в опасности преждевременного появления
жаждущих славы научных конкурентов и подстраховался, дав команду
немедленно запустить двигатели.
напряженных усилий не внесла большей ясности, чем первое беглое
сканирование пространства. Диаметр тела составлял почти 320 миллионов
километров, то есть чуть больше двух астрономических единиц. Поверхность,
с точностью до разрешающей способности корабельных приборов, казалась
совершенно гладкой, словно полированная сталь. Объект не испускал никакого
излучения, кроме гравитационного. Единственными новыми сведениями, которые
Ямото удалось получить за неделю, стали данные о форме тела: в пределах
ошибки вычислений оно оказалось точно сферическим, причем эта полая сфера
вращалась вокруг своей оси. Астроном отказывался обсуждать вопрос о
естественном или искусственном происхождении объекта.
значение. Вне зависимости от природы сферы, ее находка вызывала опасения.
Хотя бы тем, что саганцы отметили объект на своей древней карте. Этот факт
непременно перевернет взгляды на техническое развитие исчезнувшей расы,
потрясет многие основы астрономии. Вот только будущее жены и сына