обильно прорастать. Прошло лишь несколько секунд, и появились исполинские
грязно-белые цветы, покрытые неправильной формы пурпурными пятнами. Их
корни продирались сквозь поверхность, словно потоки воды, неутомимо ищущие
путь к выходу. Корни должны были быть невероятно голодными, чтобы
поддерживать столь фантастический рост остальной части растения, и они
действительно были невероятно голодными. Все, чего бы они ни касались, тут
же погибало - плоть становилась бескровной, нормальная растительность
внезапно желтела, теряя хлорофилл, даже камни рассыпались в пыль под
давлением проникавших в них корней.
бросил. Каждый цветок тут же начинал плодоносить, производя на свет все
новые и новые семена.
осело на землю бледной бесформенной тушей. Стены стадиона на той стороне,
куда Перси бросил семена, тоже обратились в руины. Публика, которая
сначала остолбенела, ничего не понимая, повскакала с мест и кинулась прочь
от всесокрушающей растительности.
начала наступила смерть - словно в своей ненасытной жажде жизни растения
не могли уже найти в этом месте ничего, что годилось бы в пищу, ничего,
что могло бы и дальше поддерживать их существование. Ко времени, когда
первые цветы начали заполнять стремительно опустевшие трибуны, их
предшественники на земле почернели и опали.
Гермес дал Перси - если не считать бесформенных очертаний чудовища,
лежащего возле остатков ворот, к которым оно безнадежно стремилось, и
полностью разрушенной стены, через которую прокатилась волна
растительности. Медленно рассеялся серый туман, и на этом все кончилось.
обернулись. Появился Гермес, с иронической улыбкой на красивом лице.
обладаете таким оружием, не понимаю, почему бы вам самому не выступить
против Горгоны.
мере для олимпийцев. Что касается оружия, - он пожал плечами, - то оно
бывает очень разным. Некоторое столь старо, что победить его можно лишь
ценой всеобщего уничтожения. Некоторое столь ново, - он лучезарно
улыбнулся им обоим, - что его мощь невозможно даже оценить. И есть сила
легенды, предсказание которой должно свершиться, прежде чем нить жизни
Вселенной сможет разматываться дальше. - Он самодовольно кивнул. - А
теперь, если вы будете так любезны обнять меня за пояс, мы можем
отправляться дальше.
высокомерным, чем прошлой ночью, в темнице царя Полидекта, когда то и дело
нервно поглядывал на решетку наверху. Если он располагал таким оружием, то
почему его беспокоили солдаты столь мелкого монарха, как Полидект?
ограничено, и его можно было использовать лишь в крайнем случае - или для
заключения столь важных сделок с людьми вроде него самого? Но почему было
так необходимо заключать сделку с неудачливым совладельцем ресторана по
имени Перси С. Юсс? Несмотря на всю болтовню Гермеса о различных видах
оружия, все же казалось более логичным, если бы олимпийцы справились с
Медузой сами, вместо того чтобы снабжать для этого оружием обычного
человека.
последовав примеру Энн. Их руки соприкоснулись. Золотокожий человек слегка
пригнулся и дотронулся до пряжки.
непреодолимой силой. На высоте двух или трех сотен футов Гермес что-то
подкрутил на пряжке и, все ускоряясь, полетел на юг. Держаться было не
тяжело, и, поскольку вечер был теплый, этот своеобразный полет казался
очень приятным.
уставился прямо перед собой.
возле большого каменного утеса, нависавшего над морем, стояла маленькая,
сложенная из плавника хижина. Отпустив пояс Гермеса, оба неуверенно
остановились на тропинке.
соотечественники-туристы!
костюме.
жду, молодой человек. Спасибо, Гермес, вы вернетесь завтра?
чем когда нес их сюда.
показал на котелок, булькающий над очагом. Перси вспомнил другой котел и,
отметив полную схожесть во всем, кроме размера, криво улыбнулся.
жестикулировал и нервно подскакивал, словно воробей. - О чем вы
задумались? Вы должны все рассказать мне о своих приключениях - вы оба.
карманы. - Я никак не думал - вообще не думал, - что мой небольшой
эксперимент может навлечь на ни в чем не повинных людей такие несчастья.
Приношу вам обоим мои глубочайшие извинения, особенно молодой леди. И,
конечно, я вовсе не собирался обеспечивать миссис Даннер пожизненной
пенсией.
глаза.
по хижине. - Видите ли, я был деканом отделения классической истории
университета, и, когда я ушел на пенсию, я снял эту квартиру, чтобы
использовать ее в качестве лаборатории. Мне казалось, что именно там я мог
бы провести некоторые эксперименты в подтверждение моей теории
субъективного перемещения во времени - теории, основанной в большей
степени на учении древнегреческих философов, чем наших современных
математиков. Я думал, что там я буду один, по крайней мере, никто не будет
надо мной смеяться. Единственным, чего я не ожидал так скоро, был мой
успех! Лишь из-за того, что этот период мало известен нашим археологам, я
решил поэкспериментировать с так называемой эпохой древних героев. Для
этой цели я воспользовался стихами Пиндара, написанными девять веков
спустя после периода, который меня интересовал. Я написал английский
перевод этих стихов на куске овечьей кожи, для большего субъективного
правдоподобия. Однако у меня не было никаких предчувствий в тот день,
когда я сел и решил провести очередной эксперимент по мысленному
управлению временем...
обоим, так как у меня оказался при себе достаточный запас серебряных и
медных монет, когда я очутился на южной, менее населенной части острова.
Кстати, я неизбежно должен был оказаться на Серифе, поскольку именно сюда
вернулся Персей, завладев головой Горгоны - как говорилось в стихах,
которые я использовал для межвременной связи. Благодаря моему знанию людей
и эпохи я сумел приобрести репутацию местного доброго волшебника, и дела у
меня идут достаточно неплохо для ученого, который никогда не имел
отношения ни к прессе, ни к бизнесу: я владею этой хижиной и довольно
большим участком плодородной земли. По стандартам этого общества я вполне
состоятельный человек.
изучить эпоху, которая всегда интересовала меня. Кстати, я отношу ее ко
времени примерно между концом микенского и началом ахейского периода
греческой истории, около 1400 года до нашей эры. Эта эпоха отличается тем,
что в те времена процветали всевозможные суеверия, религии же -
составлявшей существенную часть жизни общества как до, так и после этого
периода - практически не существовало. Некоторые ученые даже утверждают...
перевод стихов, послуживших мне чем-то вроде мишени, все еще оставался в
квартире. Таким образом, там оставалась и моя субъективная аура. И там
также образовалось нечто, что можно было бы назвать психо-хронологической