мать ее матери, обе приземистые, невысокого роста, с землистой кожей,
сидели у стола, готовя еду для обеда и споря. Увидев меня, они встали,
прося извинения одновременно глазами и словами.
Боюсь, что я поморщился, когда они сгребали очистки в горшок с помоями.
Иногда даже принц отказывается от хороших манер. Но, в конце концов, я
кивнул им.
заметила, - перебила ее бабушка.
назвала свои двадцать одно колено, а мать трижды перебивала ее. - И не
было ни одной, которая выглядела бы и пела, как наша Линни.
своем таланте плакальщицы, но ее длинное тело было для нее мукой.
Ножки-Палочки, действительно. Дети бывают жестокими. Ее плечи могли бы
согнуться под тяжестью их оскорблений, она могла бы попытаться как-то
принизиться, чтобы войти в их круг, но она была слишком горда, чтобы
склонить голову перед их языками.
показалось, что она выплыла ко мне с большой глубины, в глазах у нее
стояли слезы, а дрожащий рот складывался не то в гримасу, не то в улыбку.
Я почувствовал, что моя собственная рука дрожит от прикосновения и
отодвинулся от нее.
обратил внимание на значение этого имени.
была известна мне и моим близким только под этим именем.
настояв на отдельной постели для меня, в одной из плотно занавешенных
кроватей. Женщины шептались об этом до поздней ночи - наверное, и о других
вещах тоже - но я не мог заставить себя лечь с кем-нибудь из братьев или с
матерью, которая все равно давно потеряла возможность рожать. А
прикоснуться к Седовласой здесь, во мраке, исполняя свой долг - было за
пределами моего воображения. Ее нужно доставить в Эль-Лалдом, к яркому
свету, и там, в уединении моих комнат, я одену ее в шелковые одежды и
доставлю ей удовольствие, как женщине королевского рода.
серое, с грубейшей вышивкой. При всей красоте ее языка она была несчастьем
с пятью пальцами. Кромка платья была покрыта детской вышивкой: красное,
черное, зеленое, нитки небрежно покрашены соком ягод. Работа была
незамысловатой, в ней не было очарования. Но на ней платье сидело так, как
будто это кожа, которую она готова скинуть. Я с нетерпением ждал
метаморфозы. Под моей опекой эта девчушка Земель превратиться в
королевскую красавицу.
было, как кое-кто потом намекал, платой. Скорее я надеялся растянуть
путешествие. Предвкушение - лучшая часть удовольствия. Мысль о вине часто
более приятна, чем первый горький глоток. Вот почему большую часть пути я
шел впереди нее, только изредка оглядываясь. Каждый раз, когда я
поворачивался, я смаковал мимолетное впечатление, проворачивал его в своем
мозгу снова и снова.
самой молчаливой девушкой из всех тех, кого я знал. Наверное, она была
такой из-за того, что жила рядом с двумя сварливыми женщинами, ил,
возможно, в этом было что-то более глубокое. Я слышал, что ночью она
что-то шептала, но я ни разу не спросил, что она говорит. Каким-то образом
ее присутствие, хоть и очень приятное для меня, невыносимо меня смущало, я
тоже молчал. А, не имея под рукой инструмента, петь я не мог.
второе утро. Она купалась в пробегающем по камням ручье, не ощущая на себе
моего взгляда. Я из-за скалы поглядывал, как она плещет холодную воду на
свои маленькие груди. Она распустила косы, густые волосы закрывали всю
спину. Их вьющиеся кончики, как темные пальцы, ласкали ее кожу. Даже после
того, как она оделась, я все еще дрожал от одного ее вида, а тыльная
сторона рук и ляжки болели. И все же я не мог заговорить.
сейчас, сейчас она подойдет ко мне, и мы соприкоснемся, здесь, на лужайке,
покрытой ковылем, и его шелковые усики будут колыхаться над нами под
легким ветерком. Но она прошла мимо меня, и я был рад, что не заговорил с
ней тогда, потому что понял, что она, собственно говоря, разговаривает
вовсе не со мной. Она трудилась над стихами, она готовилась предстать
перед Королевой.
перегружены, звучали по-детски, неискренне. Они были так же смешны, как ее
платье.
своей одежды.
она быстро заплела косы и на ходу связала их концы.
- не так важно, как то, что я говорю. Понимаешь? Важно, чтобы ты понял.
Эль-Лалдом.
в улицы, а грязь сменилась булыжной мостовой. Она, казалось, еще больше
ушла в себя. Молчание, которое раньше казалось дружеским, даже
чувственным, стало непреодолимой пропастью между нами.
Видела ли она их, значили ли они что-нибудь для нее, она не сказала. Она
была уже далеко от меня, сосредоточив на Королеве. На миг меня пронзила
такая ревность, которую едва можно вынести. Но вышколенность взяла верх.
Прищурясь, я смог увидеть ее тем, чем она была: высокая девушка Земель, с
золотыми глазами, с умением рифмовать, не более того. В этом Д'оремос был
прав.
Там нас с большим почетом приветствовал Мар-Кешан и другие мои слуги, но
именно Мар-Кешан по-настоящему понял ее.
смертью, образ испуганной дочери своей сестры. Та была очень
незначительной плакальщицей, выше всех в семье и с зелено-золотыми
глазами. Поэтому ее подобрал один из принцев и привел в Эль-Лалдом.
Признание Мар-Кешана удивило меня. О, меня и раньше выбирали Исповедником
и слышал много странных историй, которые камнем лежат на сердце человека и
перекрывают ему доступ к Свету. Но Мар-Кешана я знал всю свою жизнь и ни
разу не слыхал от него упоминаний о семье. Я думал, что у него есть только
я. Дочь своей сестры он так и не нашел. Ее выгнали и дали выпить Чашу за
год до того, как он отправился искать ее. Поэтому он принял Линию под свое
крыло, молчаливый, упрямый покровитель.
я не упомянул в ней ничего из того, что он рассказал мне. Собственно
говоря, ты единственный знаешь об этом. Я думаю, он не хотел, чтобы об
этом судачили те, кто будет стоять в рядах плакальщиц. Хоть он, наверное,
покинул море в поисках кого-то другого, он вместо этого нашел меня. Пусть
наша с ним связь служит залогом его бессмертия.
именами. С тех пор она звала его Мар, имея в виду просто "Человек из
Воды". Он был единственным в Эль-Лалдоме, кто звал ее Линни.
ожидал, что после ванны она появится уже преображенной, в шелковых одеждах
двора, я горько ошибался. Мар-Кешан клялся мне, что он разложил перед ней
роскошную шелковую ткань, но она предстала передо мной, слегка кивнув
головой, все в том же сером платье. Складки на нем были разглажены
заботливой рукой Мар-Кешана, но от этого оно не стало намного лучше.
Правда, она заплела косы и с помощью Мар-Кешана уложила их короной,
скрепив сзади несколькими яркими цветками из дворцового сада:
золотоглазыми Улыбками Леса, свисающей Славой Траура и веточкой Дыхания
Королевы, покрытой пурпурными и розовыми цветками.
ли она хорошо, привлекательна ли она или что-нибудь в этом роде,
кокетливое. Просто - прилично ли.