Чтение 10–й страницы книги ~Бог света~

Принц поднял стаканчик и вдохнул букет. Затем сделал медленный глоток
и закрыл глаза.

В зале затихли из уважения к удовольствию принца.

Когда он поставил стаканчик, Хаукана снова налил продукт винограда
"черный пино", который в этой стране не культивировался.

Принц не дотронулся до стаканчика, а повернулся к Хаукане и спросил:

- Кто старейший музыкант в этом доме?

- Манкара, - ответил хозяин, указывая на седого мужчину, присевшего
за служебный стол в углу.

- Стар не телом, а годами, - сказал принц.

- О, тогда это Дель, если его можно считать музыкантом. Он говорит,
что когда-то был им.

- Кто это - Дель?

- Мальчик при конюшне.

- А, понятно. Пошли за ним.

Хаукана хлопнул в ладоши и приказал появившемуся слуге сходить на
конюшню, привести грума в приличный вид и срочно доставить к обедающим.

- Прошу тебя, не трудись приводить его в приличный вид, пусть просто
придет сюда, - сказал принц.

Он откинулся на сидении и ждал, закрыв глаза. Когда грум предстал
перед ним, он спросил мальчика:

- Дель, какую музыку ты исполнял?

- Ту, которую больше не хотят слушать брамины, - ответил мальчик.

- Какой инструмент у тебя был?

- Фортепьяно.

- А мог бы ты сыграть на каком-нибудь из этих? - принц показал на
инструменты, стоявшие теперь на небольшой платформе у стены.

Мальчик повернул к ним голову.

- Я мог бы, вероятно, сыграть на флейте, если бы она у меня была.

- Ты знаешь какие-нибудь вальсы?

- Да.

- Не сыграешь ли мне "Голубой Дунай"?

Угрюмое выражение лица мальчика исчезло и заменилось смущением. Он
бросил быстрый взгляд на Хаукану; тот кивнул.

- Сиддхарта принц среди людей, он из Первых, - констатировал хозяин.

- "Голубой Дунай" на флейте?

- Если можешь.

Мальчик пожал плечами.

- Попробую. Это было страшно давно... Отнесись ко мне терпеливо.

Он подошел к инструментам и прошептал что-то собственнику выбранной
им флейты. Человек кивнул. Мальчик поднес флейту к губам. Он дал несколько
пробных нот, сделал паузу, и началось трепетное движение вальса. Пока он
играл, принц пил свое вино.

Когда мальчик остановился перевести дух, принц сделал ему знак
продолжать. И мальчик играл одну запретную мелодию за другой. Лица
музыкантов-профессионалов выражали профессиональное презрение, но их ноги
под столом постукивали в такт музыке.

Наконец принц допил свое вино. Вечер подступил к городу Махартха.
Принц бросил мальчику кошелек, но из-за слез на глазах не видел, как грум
вышел из зала. Затем принц встал, прикрывая ладонью зевок:

- Я иду в свои комнаты, - сказал он своим людям. - Не проиграйте тут
без меня свое наследие.

Они засмеялись, пожелали ему спокойной ночи и заказали себе крепкой
выпивки и соленых бисквитов. Уходя, он услышал стук игральных костей.

Принц лег рано и встал до зари. Он приказал слуге оставаться весь
день у двери и не допускать к нему никого под предлогом его, принца,
нездоровья.

Прежде чем первые цветы раскрылись для утренних насекомых, принц
вышел из гостиницы, и его уход видел только старый зеленый попугай. Он
ушел не в шелках, усыпанных жемчугом, а, как обычно в таких случаях, в
лохмотьях. Ему не предшествовали раковины и барабаны, а только тишина,
когда он шел по туманным улицам города. Улицы были пусты, разве что иногда
возвращались с позднего вызова доктор или проститутка. Когда он проходил
деловой район, направляясь к гавани, он заметил, что за ним увязалась
бездомная собака.

Он сел на ящик у подножия пирса. Заря снимала с мира тьму; и он
смотрел на суда, качающиеся в приливе, на пустые, опутанные веревками
паруса, на вырезанных на носу чудовище или девушку. В каждое свое
посещение Махартхи он всегда приходил ненадолго в гавань.

Розовый зонт утра раскрылся над спутанными волосами облаков. Холодный
ветер пронесся над доками. Хищные птицы хрипло кричали, огибая башни и
устремляясь потом через бухту.

Он смотрел на удалявшийся в море корабль, на его парусиновые крылья,
поднимающиеся высокими пиками и исчезающие в соленом воздухе. На борту
других судов, стоявших на якоре, начиналось движение, команда готовилась
грузить или разгружать грузы благовоний, кораллов, масла и прочих товаров
вроде металла, скота, дерева и пряностей. Он вдыхал запах торговли, слушал
ругань матросов и восхищался тем и другим: от первых разило богатством, а
вторая объединяла две главные заботы принца: теологию и анатомию.

Через некоторое время он заговорил с иноземным морским капитаном,
наблюдавшим за выгрузкой мешков с зерном и теперь отдыхавшим в тени
ящиков.

- Доброе утро, - сказал принц. - Да минуют вас штормы и
кораблекрушения и боги даруют вам безопасную гавань и хороший рынок для
ваших товаров.

Капитан кивнул, присел на ящик и стал набивать глиняную трубку.

- Спасибо, старик, - сказал он. - Хотя я молюсь богам храмов по
собственному выбору, я принимаю благословение от всех других.
Благословение всегда полезно, особенно морякам.

- У тебя было трудное путешествие?

- Менее трудное, чем могло бы быть, - ответил капитан. - Эта
дымящаяся морская гора, Пушка Ниррити, снова выпустила свои снаряды в
небеса.

- А, ты плыл с юго-запада!

- Да. Чатистан, из Айспера-за-морем. Ветер хорош в это время года, но
именно поэтому он и несет пепел Пушки дальше, чем можно думать. Шесть дней
падал на нас этот черный снег, запах подземного мира преследовал нас,
портил пищу и воду, глаза наши слезились, горло жгло. Мы принесли много
благодарственных жертв, когда наконец вышли оттуда. Видишь, какой грязный
корпус? А поглядел бы на паруса: черные, как волосы Ратри!

Принц наклонился, чтобы лучше разглядеть судно.

- Но особенного волнения воды не было? - спросил он.

Моряк покачал головой.

- Мы окликнули крейсер возле Соленого Острова и узнали, что на шесть
дней опоздали к самому скверному выстрелу Пушки. Тогда горели облака и
поднялись страшные волны. Затонули два корабля, а возможно, и третий. -
Моряк закурил свою трубку. - Так что, как я говорил, благословение всегда
полезно морякам.

- Я ищу одного моряка, - сказал принц. - Капитана. Зовут его Ян
Ольвигг, теперь он, возможно, известен как Ольвагга. Ты не знаешь его?

- Знаю, - сказал моряк, - но прошло много времени с тех пор, как он
плавал.

- Да? Что с ним сталось?

Моряк повернул голову, чтобы лучше рассмотреть принца.

- А кто ты такой, чтобы спрашивать?

- Меня зовут Сэм. Ян мой очень старый друг.

- Насколько давний?

- Много, очень много лет назад, в другом месте я знал его, когда он
был капитаном корабля, который не заплывал в эти океаны.

Капитан вдруг нагнулся, схватил кусок деревяшки и швырнул в собаку,
огибавшую сваи с другой стороны пирса. Собака взвизгнула и отскочила под
защиту склада. Это была та самая собака, что шла за принцем от гостиницы
Хауканы.

- Берегись адских собак, - сказал капитан. - Есть собаки и собаки...
и собаки. Три разных сорта, и всех их тянет в этот порт твое присутствие.
Твои руки - он сделал жест трубкой - недавно носили много колец. Их следы
еще остались.

Сэм глянул на свои руки и улыбнулся.

- Твои глаза ничего не упустят, моряк, - ответил он, - так что я
признаю очевидное. Я недавно носил кольца.

- Стало быть, ты, как и собаки, не тот, кем кажешься, и ты пришел
спрашивать насчет Ольвагги, своего самого старинного друга. Тебя зовут,
как ты сказал, Сэм. Ты случайно не из Первых?

Сэм не сразу ответил, а вглядывался в моряка, как бы ожидая, не
скажет ли тот еще что-нибудь.

Видимо, поняв это, капитан продолжал:

- Ольвагга, я знаю, считался из Первых, хотя сам он никогда этого не
говорил. Если ты сам из Первых, либо из Мастеров, ты это знаешь, так что я
не выдал его, сказав так. Однако, я хочу знать, с кем я говорю - с другом
или с врагом.

Сэм нахмурился.

- Ян никогда не умел наживать врагов. А судя по твоим словам, теперь
у него есть враги среди тех, кого ты называешь Мастерами.

Моряк продолжал пристально смотреть на него.

- Ты не Мастер, - наконец сказал он, - и ты пришел издалека.

- Ты прав, - сказал Сэм, - но как ты узнал это?

- Во-первых, ты старик. Мастер тоже мог бы иметь старое тело, но он
не захочет, так же как не захочет остаться на долгое время собакой.