Чтение 10–й страницы книги ~Полуденная буря~

- Ясно дело, - подначил тут же Крыжак, - самое малое, графский. Оттого и знает всё. Кто у нас местный граф?

- Тебе не всё едино? - отмахнулся трейг.

- Как так - всё едино? Любопытство меня прет. Можешь ты мое сердце болящее успокоить ответом?

- Гляди, за лишнее любопытство без носа можно остаться, как та баба из сказки.

- Ну вот. Он уже и обиделся. Ровно королевна. Из такой же сказки. - Бессон поудобнее перехватил ременный повод уздечки. - Скажи, кто граф. Без подначки спрашиваю.

- Ага, без подначки. А после поллуны зубы скалить будете.

- Не буду. Конем клянусь.

- Что ж мы, нелюди? - поддержал главаря Крыжак. - Али арданы какие?

- А ну вас. Ведь не отвязнете всё едино. - Живолом махнул рукой. - Грейн Седьмой, на черненом щите шестнадцать серебряных копейных наконечников.

- Не, ну откудова ты все знаешь? - Бессон не смеялся, не до смеху в самом-то деле. - Вроде как за ручку с ними со всеми.

- Я ж говорил тебе. Наемник я. То у одного послужу, то у другого. Вот и запомнил всех.

- Молодой ты для наемника. Не, мечом ты машешь - мама не горюй. Тут и спорить не о чем. Каждый барон, да что там барон, каждый граф тебя в своей дружине с дорогой душой примет. Да я не о том. Не успел бы ты у многих послужить. Молодой еще.

- Так и про то я тебе говорил. Война-то сидская всех перемешала. И графов, и баронов. И наемников. Думаешь, откуда я того барона из Восходной марки знаю? Красная рыба на щите. Всё оттудова. С войны. Я при графе Палене в дружине состоял. Слышал про такого? Коннетабль. Над всем войском старший.

- Чудные вы, трейги, - удивился в который раз Бессон. - У нас король над всеми войсками старший. Как же иначе быть может? Раз король, значит, первый боец.

Живолом хмыкнул:

- Видал я вашего Властомира. Как он пятками от Мак Дабхты с Мак Кехтой нарезал.

- И как же ты мог это видеть, наемник? - насупился Бессон.

Крыжак тоже обиделся за родного повесского владыку и пробурчал под нос что-то в адрес всех трейгов вместе взятых, а в адрес болтающего бескостным языком соседа - отдельно.

- Вот, уже обиделись, - покачал головой Живолом. - Просто вас, веселинов, до расстройства довести. Сами первые начали. Или нет? А видел Властомира потому, как в том отряде был, что его отбивал. Не подоспели б петельщики трегетренские, здоровущий курган насыпать в Весеграде пришлось бы.

- Ну, уел, уел, - примирительно пробормотал вожак. - Когда б не трейги, победили бы остроухие у Кровавой Лощины? К этому ведешь?

- Да нет. С чего бы. Вместе бились. Я к тому веду, что наш король вперед в бою не лезет, грудь под бельты да под дротики не подставляет. Коннетабль на то поставлен, чтоб войска в бой вести. А король на войне тоже не последний человек. И обоз, и тыл на нем... А случись так, что коннетабля порешат, - король может сам командовать, пока нового не назначит. Вот и выгода.

- Ото ж ваш король накомандовал, - съехидничал Крыжак. - В телеге на сене.

- Пускай и на сене, да петельщикам его у остроухих отбивать не пришлось.

- Во! И петельщиков вспомнил, не к ночи будь помянуты. Ты их сильно любишь?

- Не за что мне их любить, - нахмурился трейг, - только я честно вам говорил - сам в петельщиках состоял. Недолго.

- Да помню-помню. - Бессон еще раз пристально вгляделся в притулившиеся в низинке под холмом домики. - При случае замолвишь словечко за меня перед Валланом.

- Вот этим клинком, - Живолом прикоснулся к торчащей над правым плечом рукоятке полутораручного меча, - я с ним говорить буду. Так что на словечко не рассчитывай.

Крыжак захохотал. Улыбнулся и Бессон.

- Что ты там еще углядел? - умерил его веселье Живолом.

- А что мне глядеть? Я так думаю: в деревне засады нет.

- Согласен. Негде там отряд спрятать.

- Не, ну десяток по овинам рассовать можно, - снова затеребил бороду Крыжак.

- Десятка я не боюсь. - Бессон снова стал серьезен. - Пущай сунутся - так перья и полетят. Большого отряда не спрячешь.

- Верно, - поддержал трейг. - Если кто и удумает на нас ударить, то на броде.

Он показал пальцем туда, где тракт, обогнув поселение, сбегал по пологому берегу и нырял в реку. Мостов в этих краях не наводили - накладно поддерживать в исправном состоянии. Всё больше бродами пользовались.

На противоположном берегу дорога уходила под полог леса. Между опушкой и водой - не больше половины выстрела из доброго лука.

- Толковый командир, - продолжил Живолом, - сделает засаду в лесу. Сразу за бродом. Когда мы растянемся - кто в воде еще, кто уже на берегу - ударит. Сперва из луков, а потом конницей. Сбросит назад в реку и разделает, как цыплят.

- Из луков, потом конницей, - повторил веселин. - Ты никак армии целой ждешь по свою душу?

- А кто его знает? Только я, если бы хотел шайку изничтожить, так бы поступил.

Бессон тряхнул слегка поседелым чубом:

- А ведь прав ты, закусай тебя стрыгай! Вот за то ты и дорог мне. Дороже казны остроушьего короля.

- Эохо Бекх его зовут.

- Да хоть Козел, Козлов сын - мне всё едино! В лесу ждать будут? А вот хрена им лысого!

- Да погоди ты. Я ж так, разговор поддержать, сказал. Может, и нет там никого, и не предупреждал деревню никто.

- Ага, не предупреждал! А что затихарились-то так?

- А может, у них понос кровавый разгулялся? - встрял Крыжак. - И сидят по кустам, выглянуть некогда.

- Тьфу на тебя! "Понос"! Молчал бы уж да за конями следил.

- А у меня что, Бессон, кони неухоженные?

- Да ладно, - отмахнулся вожак. - Ухоженные.

- Нет, ты уж погляди! Бока лоснятся, гривы-хвосты по волоску разобраны! И это в походе, не на зимнике!

- Добрые у тебя кони, - успокоил веселина Живолом. - Не кипятись. Кто ж спорит? Сам следишь и другим спуску не даешь.

- А то!

- Только у моего подкова на левой передней разболталась.

- Ну, я ж тебе не коваль! Какой ублюдок, козлом целованный, придумал в лесу коней ковать! Кому оно надо!

- Так из-под петельщика конь, - напомнил Бессон.

- Во, петельщики! Волки б их маму нюхали! У них разве ж понятия про коней?

- Да ладно тебе, - попытался утихомирить Крыжака Живолом. - Я так, к слову сказал.

- А вот не надо мне про коней к слову говорить! Видишь кузню?

- Ну, вижу.

- Войдем в деревню, перво-наперво дуй туда. Кузнец твоему горю поможет.

- Вот и я, братки, думаю, - прервал Бессон, - не пора нам, часом, в деревню-то? А то простоим тут на эгиле, как три дуба на распутье, до вечера.

- И правда, пора, - легко согласился трейг. - Только ты Гуляйку пошли сперва на разведку. А то вы одно тут напридумывали, а они сотню дружинников в сене зароют. Будет как в песенке: а мы не ждали вас, а вы приперлися.

Крыжак даже крякнул. Как-то так получилось, что последних дней жнивца жизненно важные вопросы тактики и стратегии решал в ватаге не Бессон, а молодой, отбитый у петельщиков, трейг. И никто, включая вожака, не возражал. Даже наоборот. Удача, девка ветренная и вся себе на уме, теперь так и липла к лесным злодцам. Гуляйка, широкоплечий лупоглазый парень с мягкой, чуть тронутой рыжинкой бородой, выслушал распоряжения вожака и лихо поднял буланого в галоп. Стремительно пронесшись по тракту, он ворвался на тесную площадь - не площадь, пустырь перед харчевней. Осадил коня, да так, что тот аж заржал, приседая на задние ноги.

- От выпендрежник! - улыбнулся Бессон. - А как в седле сидит. А, трейг? Вашим такое не снилось, верно?

Живолом пожал плечами, наблюдая за притихшими домишками:

- Мало ты наших видел.

Буланый с Гуляйкой на хребте приплясывающим шагом, бочком подвинулся к трактиру. Лесной молодец грянул кулаком в ставень.

- Если засада есть, то сейчас обнаружат себя, - пробормотал трейг. - Или не обнаружат совсем.

- То есть как? - не понял Бессон.

- Пока нас резать не начнут, - пояснил Живолом.

- А! Оно верно. Оно так.

Гуляйка тем временем что-то прокричал. Ветер сносил слова...

- Грозится петуха подпустить, - почесал шею Крыжак.

Угроза сразу возымела действие. На пороге трактира возникла коренастая фигура в расшитом переднике. Надо думать, хозяин. Торопливо поклонившись, трактирщик попытался вновь юркнуть в темную утробу постройки, но лупоглазый веселин ловко оттеснил его пританцовывающим скакуном, склонился с седла, о чем-то спрашивая.

Поселянин энергично закивал. Потом замахал руками, показывая то направо в сторону холма, где стояли разбойники, то на брод и высящуюся за ним зеленую громаду леса.

- Толкует что-то, - продолжал пояснять Крыжак. Будто в его словах кто-то нуждался.

Бессон с Живоломом даже не обратили на него внимания, пристально наблюдая за разведчиком.

А Гуляйка, отпустив трактирщика, привстал в стременах и вовсю замахал сдернутой с головы шапкой.

- Чисто. Поехали, - облегченно вздохнул Бессон.

- Поехали! - Крыжак развернулся к толпящимся у подножия холма вокруг четырех груженых подвод всадникам.

Уже въехав в деревню, Живолом понял, что обманулся первоначальной тишиной. Поселение не покинуто. Просто жители здорово кем-то напуганы и так попрятались, что впору с собаками искать. К слову сказать, собаки у поселян тоже оказались ученые. И не добром и ласкою, а горьким опытом. Издали на всадников не брехали, не рисовались на видном месте. Только рычали настороженно из-за плетней. Еще бы! Край пограничный. Войны всего с десяток лет как утихли. А мелких стычек и по сей день в избытке. Ни солдаты-наемники, ни бродяги-разбойники псов не жаловали. На клацающие у стремени или конских бабок зубы реагировали схоже - стрелой или арбалетным бельтом в бок. Потому и выучились собаки без нужды нa глаза всяким-разным находникам не лезть. Хоть и тварь лохматая и о четырех ногах, а понятия не меньшe, чем у иного двуногого. А может, и больше. Но жизнь в деревушке со странным названием Щучий Плес была. Опытный слух лесного молодца различал то здесь, то там квохтанье запертых кур. Глухо и сдавленно промычала корова. Добро еще, что мешок буренке на морду не натянули трусоватые землеробы. Кое-где в щели неплотно притворенного ставня мелькал любопытный детский глаз или настороженный женский.

Жизнь была. Но тщательно скрывала свое присутствие.

Разбойники спешились у трактирной вывески - три длинные полосатые рыбины приоткрыли зубастые пасти. Телеги составили тут же. Рядком, не распрягая коней.

- Где этот байбак жирный? - Бессон кивком указал на дверь харчевни. - Тащи его сюда. Разговор есть.

Гуляйка нырнул во чрево трактира и вернулся почти в сей же момент. Видать, затравленно озирающийся хозяин уже не прятался, а подслушивал под дверью. "Жирный байбак" оказался на деле мосластым мужичком средних лет со сломанным носом и глубокими залысинами на вспотевшем черепе. Он подобострастно кланялся, но глядел исподлобья без малейшего намека на смирение. Бывший солдат? Или выслужившийся баронский дружинник...

- Собирай народ, - скомандовал Бессон поселянину. - Говорить буду.

Веселины тем временем потянулись к колодезному "журавлю" - поить лошадей.

- Тебя как кличут? - Живолом придержал трактирщика за рукав.

- Сденом. Сденом Кривоносом.

Сломанный в двух местах угреватый нос красноречиво подтверждал правильность прозвища.

- Копейщик? Лучник?

- Копейщик. Три нашивки за ранения.

- Здесь служил?

- Здеся, а где же еще?

- Ладно, Сден. Передай людям - сундуки потрошить и насильничать не будем. За фураж и харчи расплатимся. Понял?

Трактирщик глянул ошалело, мотнул головой:

- Понял. Передам.

Живолом хмыкнул ему вслед, отвернулся, распуская подпругу под брюхом темно-гнедого коня.

- Экий ты добрый, - ухмыльнулся вожак. - Селян не забижаешь. А мы ж всё-таки разбойники.

- Ну, так и что?

- Не, ну если мы разбойники, мы грабить должны? Нет, ты ответь мне. Должны али нет?

- Наверное, должны.

- Так что ж ты ведешь себя ровно граф какой на прогулке?

- А тебе над слабыми покуражиться восхотелось, а? - Парень склонил щеку к плечу. - Найдем сборщика подати королевского, я ему первый кровь пущу и мошну вытрясу.

- Ага, найдешь ты его! - подвинулся к ним Крыжак. - Коли и был, так теперь ищи-свищи. С казной вместе.

- Я не про то, - отмахнулся Бессон. - Мне обидно, что я, лесной молодец, землепашцам платить должен. Вот объясни мне...

- Успокойся. - Трейг посуровел. - Обеднеешь, если пару локтей сукна за мешок муки отдашь?

- Что мне тряпки! Я ж не барахольщик!

- Так что ж ерепенишься? Серебром платить не понуждаю. Селянам сунешь мелочевку, они и рады будут. Еще девки следом увяжутся. Мол, герои из легенды. А сядет на хвост дружина баронская, в другой бок укажут. Или гонца пошлют упредить. Тебе это важнее или охапка вышитых юбок на возу?

Бессон рассмеялся, поднимая похожие на лопаты ладони вверх:

- Всё. Уел. Молчу.

- Ну дык, - многозначительно помотал корявым пальцем Крыжак. - Коннетабль.

- Чего?!

- Коннетабль, - скалясь, повторил веселин. - Главнокомандующий, значит. По-трейговски.

Через мгновение ржали уже втроем. Веселье передалось и молодцам вокруг колодца. Кого-то уже не обрызгали, а от души окатили водицей. От крика шарахнулись кони.

- Слушай, парень, - Бессон дружески хлопнул трейга меж лопаток, - может, тебе и ватагой командовать?

- Ты чо? - уставился на него Крыжак.

- А чё? Парень башковитый. Еще рожь не заколосится, а он уже себе королевство сварганит. Чуток у арданов, клаптик у Витгольда... А я при нем коморником могу. Слушай, Живолом, у Витека, талуна ихэренского, дочка на выданье. Давай мотанем к Железному Кулаку. Так, мол, и так. У вас товар, у нас купец. А с таким тестюшкой и жнивца ждать не надо - к травнику королевство справим. Как думаешь, а?

Трейг пожал плечами:

- На что мне арданская невеста? - Легко коснулся рукояти меча: - Вот моя невеста.

- Ладно, не обижайся. - Главарь повторно похлопал помощника по спине. - Я ж шуткую.

- Понял. Ты лучше води ватагу сам, хорошо? Чем смогу, помогу. А женить на Витековой дочке и тебя можно.

Крыжак хохотал от души, едва не задохнувшись:

- Ну, дает паря! Бессона да на талунской дочке!

- А чем я не жених? - приосанился главарь. - Не старый еще. И даже не лысый.

Тут он заметил, что на площади потихоньку скопился народ - мужики да бабы средних лет, а то и вовсе старухи. Девок всё же попрятали. Вооруженным людям по давно укоренившейся привычке доверяли мало. Коротким окриком Бессон успокоил разгулявшихся ватажников и пошел в трактир, коротко кивнув: давайте меняйтесь, мол.

Веселины полезли в подводы, извлекая на солнечный свет мотки ниток, скрученную в тугие узлы ткань - всё больше лен и сукно, несколько пар сапог и всякую разную мелочевку.

Живолом присел на ступицу тележного колеса - сам торг его интересовал мало. Главное, чтобы разбойники шалить не вздумали.

- Железа лишнего не найдется? - Низкий голос прозвучал над головой.

Здоровущий мужик! Пожалуй, на полголовы выше Бессона, отличавшегося богатырским телосложением. Кожа на огромных ладонях - каждая в полставца, с какого кормится обычная деревенская семья, - припалена и задубела подошвой. Черную, тронутую сединою бороду тоже не раз лизнуло пламя. И без слов ясно - кузнец.

- Это смотря какого, - ответил Живолом. - Кандальное возьмешь в переделку?

В одной из телег еще валялись цепи и оковы работорговцев, перебитых в Восходной марке. Памятное дело. Главным образом, встречей со старым знакомцем - Доргом, красная рыба на лазоревом щите.

- Мне любое сгодится. Чем кандальное хуже? - ответил кузнец и встрепенулся. - Это где вы такого набрали?

- Далеко. Отсюда не увидишь. Тебе не всё едино?

- Наверное, всё. А и то правда - кто я такой, чтоб вопросы спрашивать?

- Вот видишь. Вот и договорились. - Кузнец порылся пятерней в бороде:

- Еще не совсем. Что возьмешь?

- За железо-то?

- Ага.

- Погоди, дай подумать. Как бы с тебя барыша поболее срубить... О! Придумал!

- Придумал, так не томи. - Кузнец свел кустистые брови. - Давай выкладывай, чего надо.

- Подковы у коней проверь. Где надо, расчистишь. Где потребуется, перекуешь. Годится?

Мужик снова поскреб бороду:

- Сколько голов?