АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
От "Красна Солнышка" доносился неумолкающий гвалт - там третий день продолжалась грандиозная попойка. Двери таверны были распахнуты настежь, отчего зверские благоухания расползались по всей округе. На террасе второго этажа засел какой-то поддатый бандюга с зачатками музыкальных способностей - он, изрядно приняв на грудь, вдруг обнаружил, что умеет играть на трубе. Причем трубу для своего убийственного соло злодей подобрал самую большую и уже битый час истязал несчастный инструмент и уши горожан - эти душераздирающие звуки было слышно аж в пригороде.
Впрочем, творческие позывы бандитского концертмейстера были, что называется, "по барабану" его сотоварищам по кутежу-из открытых окон таверны доносились нестройные бравады, а их исполнители были в таком завернутом состоянии, когда уже не соображаешь, что поешь, но петь хочется - душа просит. Под этот трубно-орущий аккомпанемент кто-то кого-то крыл по матушке, и по батюшке, и по козлу драному, для убедительности подкрепляя слова смачными ударами, звонкими или глухими - в зависимости от того, чем попало и по чему. Снаружи, на площадной брусчатке, громоздилась куча пустых бутылок и бутылей, бочонков и бочек - в ней отдыхали те, кто не выдержал беспрестанного возлияния и был вынесен наружу, чтобы дать место другим, алчущим необузданного веселья.
Главный храм Зеленодолья - Эштринский Приход - также был разграблен и теперь исполнял роль конюшни, для злодеев не было ничего святого. Там не наблюдалось никого, кроме коней, конечно, и двух пьяных сторожей, мирно спавших на паперти. Но, продлив взгляд чуть подальше, я, даже невзирая на темноту, заметил подозрительную вещь: над колокольней сгустилось какое-то марево, сквозь которое едва-едва просвечивали звезды. Весьма похоже на столб дыма.
Уж не собираются ли бандиты подать сигнал? Но дыма без огня, как известно, не бывает, а в ратуше, расположенной по соседству, было темно и спокойно - вообще с той стороны площади не доносилось ни звука. Возможно, где-то за колокольней догорает сарай. В таком случае у нас еще есть время для осмотра места происшествия - вот этой самой таверны, на которой луна блестит в свете луны.
По сравнению с разгулом в "Солнышке" расположенный напротив "Полумесяц" выглядел бедным родственником - несколько унылых типов сидели за столиками перед заведением, потягивали пиво и грустно смотрели на своих загулявших товарищей. Это могло означать лишь одно - бандиты были на посту. С их позиции просматривалась вся площадь и вся Звездная, сколько хватало света от редких уцелевших фонарей. А на этих самых фонарях покачивались на ветру "ярмарочные украшения": ответственный за стрижку газонов, заведующий сушкой белья, контролер кошачьей рождаемости и многие, многие другие...
На нас действительно никто не обращал внимания. Спешившись и оставив лошадей у коновязи, мы вошли в полутемный зал таверны, который освещался лишь жарким огнем в большом камине. Штыря не было, здесь вообще не было ни одного посетителя. Только хозяин, точная копия владельца "Солнышка", уныло крутил вертел с насаженным поросенком, а повар в белом колпаке сидел рядышком на табурете и поливал мясо уксусом.
- Приветствую вас, расследователь Райен, - проговорил повар, продолжая обрызгивать мясо. - Мы уже третий час вас ждем. Свиненок до костей прожарился, а вас все нет и нет. Думали, уж не случилось ли чего? Ну, вот и дождались...
Он резко крутанулся на табурете. Это был Кривой, но... какой-то совсем другой Кривой - и голос у него был не тот, и манеры, и очень знакомые интонации речи. Кого-то он мне напоминал...
Время на размышление мне не дали - сзади с шумом захлопнулась дверь, лязгнул засов, щелкнул замок. Таниус молниеносно выхватил меч, но в это время дверь второго этажа распахнулась от удара ноги, и на балкончик над стойкой высыпало с десяток лесных стрелков с взведенными арбалетами. Очевидно, хлипкий балкон не мог держать такую толпу, он заскрипел и зашатался, но мощный опорный столб выдержал возложенную на него тяжесть.
- Капитан Фрай, верните меч в ножны, пожалуйста, - невозмутимо произнес одноглазый бандит. - Вы же знаете, что мои стрелки попадают в цель в девяти случаях из десяти, тем более стреляя в упор. А арбалетные болты с расстояния нескольких шагов прошьют любую броню. Одно резкое движение, и вы оба - покойники.
Таниус колебался несколько секунд, потом спокойно вернул клинок на место, осматривая диспозицию и решая, что делать в таком беспомощном положении. Я взмок холодным потом, явственно ощущая звенящее напряжение тросов и стальные стрелы на лотках, нетерпеливо трепещущие в ожидании крови моего сердца.
Что означает - оба? Трейсин ведь тоже вошел и стоял сзади меня. Я осторожно повернул голову - торговец осторожно пробирался по стеночке подальше от нас. Вот кто нас сюда заманил, змееныш! А я еще надеялся, что для него не все потеряно. Видимо, зря. Похоже, что это для нас все потеряно. Я судорожно осматривал мрачное помещение. Окна слишком высоко, маленькие и зарешечены. За стойкой была еще одна дверь, вероятно, ведущая на кухню. Добраться бы до нее.
- И не пытайтесь, - проследив мой взгляд, предупредил Кривой. - Дверь все равно заперта. Никуда вам не сбежать. Садитесь-ка лучше на лавочку, выпейте пива и расслабьтесь. Сейчас мы сыграем с вами в очень интересную игру, она называется "Три вопроса". А правила ее таковы: каждый из нас может задать другому три вопроса, и тот, кто первым не сможет правильно ответить, проиграет и получит утешительный приз - в данном случае это будет арбалетная стрела. Если будут даны ответы на все вопросы - все равно проигрываете вы. Я, со своей стороны, обещаю говорить только правду, и вам того же советую - мне о вас уже многое известно, и к тому же ложь я почувствую сразу. Итак, вы согласны?
Вопреки его словам дверь за стойкой не была заперта! Кривой со своей табуретки этого не видел, но я отчетливо различал щель между дверным полотном и косяком. Проследив еще ниже, я в отсвете камина увидел блестящие глаза, таящиеся за стойкой. Там сидел Штырь, его чудо-плащ прекрасно маскировал своего хозяина под окружающую темноту, но незаметно вылезти из-под стойки он не мог.
Что ж, теперь у меня есть туз в рукаве против десяти стальных козырей у противника. Игра неравная, но выбора нет. А пока что выпьем местного пива и послушаем речь того, кто пока правит бал на этой сцене.
- Мудрое решение, - одобрительно сказал Кривой, когда я развалился на лавке и громко щелкнул пальцами. - Эй, хозяин, ты что застыл, как истукан! Не видишь, посетитель ждет! Да и я что-то проголодался, пора поросеночка под нож!
Эти слова он произнес, глядя на меня и ожидая моей реакции. Не дождался. Трактирщик наполнял кружки из пузатого бочонка на стойке, резал поросенка и раскладывал мясо по тарелкам. За стойку он не заходил, не заметил ни Штыря, ни приоткрытую дверь - видно, не до того ему было. А может, и заметил, но промолчал, определив себя вне игры.
- Первый ход - за вами, господин Райен. Спрашивайте, и я отвечу... может быть.
Сейчас мы проверим, насколько он правдив: в теме, которую я затрону, мне известно многое, но еще больше остается под вопросом.
- Что здесь происходит? Я имею в виду все то, что связано с вашей бандитской армией, запершимися городами Зеленодолья и столицей, отданной вам на растерзание.
- Хороший вопрос. И главное, заданный точно по адресу, полный ответ на него знаю лишь я. Года два назад я, известный разбойник и душегуб, объявленный вне закона в Фацении, Травинате и Зеленодолье, оказался в цепких паучьих лапах Контрразведки данийской Коалиции - самой секретной и опасной организации в нашем мире. Безмерно уставший годами скитаться по городам и странам, скрываться в лесах от облав, я был готов к пыткам, к смерти и вообще к чему угодно. Но только не к тому, что мне самому предложат стать тайным агентом. Конечно, я согласился, мне было просто интересно, что будет дальше. Видишь татуировку на моем запястье? Каждый из агентов носит такого паука, а паутина Контрразведки затянула всю Южную Землю. Стать агентом непросто - новобранцев ждут долгие и тяжелые месяцы обучения и опасных испытаний, причем выживает в них далеко не каждый. Но я прошел через все, и тогда мне дали несколько мелких заданий в качестве проверки - кого-то похитить, кого-то устранить и еще кое-что из того же ряда. Я успешно справился и с этим. Тогда меня назначили командиром маленького отряда из тех же контрразведчиков и дали то самое задание: уничтожить всяческую власть в Зеленодолье, для чего организовать мятежи, восстания и перевороты. В общем, сделать все, чтобы последующее вторжение армии данийской Коалиции в Зеленодолье и дальнейшее установление здесь жесткого порядка было воспринято народом исключительно с облегчением. Насколько я знаю, примерно то же планировалось в Рантии, где Контрразведка организовывала феодальный мятеж, и в Фацении, где ее агенты тайно внедрялись в армейские подразделения. Там и там удар наносился по опоре государства, но в этом краю осуществить нечто похожее не представлялось возможным как раз из-за отсутствия подобной опоры. Зеленодолье - крестьянская страна, местный правящий класс являет собой трусоватых спекулянтов, сколотивших себе состояние во время войны, а здешние военные формирования немногочисленны и поголовно состоят из наемников. Прибыв в долину и тщательно изучив обстановку, я решил присоединиться к народной армии Бубая. В то время она представляла собой лишь необученную толпу крестьян с командиром-идеалистом, мечтавшим о всеобщем восстании и о Зеленодолье, свободном от данийского засилья. Тем не менее это уже тогда была грозная сила, которую побаивались в Эштре и принимали в расчет в Травинкалисе. Я вправил мозги Бубаю и обучил его армию всему, что умели мои ребята. В результате уже через год мы фактически правили половиной Зеленодолья. На правление в городах и селах были продвинуты наши люди, платившие дань не Эштре, а в нашу казну, и в нужный момент они запирались в своих селениях, делая вид, что ничего не происходит. И тогда мы наконец решились пощупать столицу за брюшко. Акция планировалась и осуществлялась в течение года, хотя до последнего момента о ней знали лишь двое. Огромные суммы были выделены на подкуп высших городских сановников и командиров наемной армии, охранявшей столицу. Сначала речь шла о дерзком налете, но потом, когда людей у Бубая стало намного больше, возникла идея свержения так называемой "законной" власти и восхождении разбойного короля на зеленодольский престол. До чего же глупой она оказалась - никто не вышел на улицы встречать триумфаторов, занявших столицу без боя, никто их не осыпал цветами, никто не кричал: "Да здравствует народный правитель свободного Зеленодолья Бубай Первый!", хотя на все эти мелочи были выделены немалые деньги. Тогда и сам Бубай понял, что в людских глазах бандит даже в мантии и короне так и останется бандитом и врагом. И он возненавидел горожан, которые, получив аванс, не отработали его. Поэтому он дал своим людям три дня на разграбление города. Эштра в любом случае будет подожжена сегодня утром - это и будет поводом к вторжению в Зеленодолье войск Коалиции, которые уже стоят в Травинате в полной походной и боевой готовности. Так что свое задание я почти выполнил.
В таком случае мы не зря торопились с нападением - до рассвета остается несколько часов. А Кривой и в самом деле захотел сыграть по-честному - все, что он сейчас сказал, точно укладывалось на пробелы в моих знаниях. И тогда...
- Забыл сказать, - вдруг спохватился Кривой, по ходу своего рассказа успевавший обгрызать поросячью ножку и опорожнять кружку с молоком (удивительно, но бандит оказался трезвенником, то бишь язвенником). - В истории с вашим пленением на лесной дороге имеется некоторая странность. За полдня до того, как вы пересекли границу, в нашу ловушку на тракте угодил небольшой отряд Контрразведки. Их офицер предупредил меня о вашем появлении и довел до моего сведения Высший Приказ Контрразведки: взять живыми или мертвыми двух фаценцев - генерала Альдана Гористока и частного расследователя Мельвалиена Райена.
- Как я понимаю, приказ выполнен не был.
- Но тогда я не знал, кто ты есть такой, - ухмыльнулся одноглазый бандит, резко меняя спокойный тон разговора на зловещий и переходя на личности. - Зато сейчас...
- То, что я сейчас спрошу, не будет являться очередным вопросом, поскольку ответ не даст мне никакой полезной информации. Тебе не претит с такой легкостью выкладывать мне все свои планы?
- Ха! Ты небось думаешь, с чего бы этот бандюга и шпион вдруг стал перед тобой распинаться? Неужто он решил покаяться и встать на путь истинный? Вот видишь, тебе самому смешно стало... А подоплека здесь такова: во-первых, я рассказал тебе лишь то, что уже свершилось или свершится так или иначе. Во-вторых, это вовсе не мои планы, а Контрразведки, а узнать о моих собственных замыслах тебе все равно не удастся. А в-третьих, у меня есть огромная уверенность, что все, что здесь было сказано и будет сказано, останется при мне, а ты покинешь этот зал ногами вперед. Теперь мой вопрос. Что ты видел в Лусаре?
Об этом он мог узнать только от Трейсина. Я посмотрел на торговца-предателя - тот закатил глазки, ковырял ногтем стол и нагло посвистывал. Когда он только успел настучать? - ведь с тех пор, как я в его присутствии рассказал о своих приключениях в замке, Трейсин постоянно был у нас на глазах! В таком случае мне тоже стоит вести честную игру. Не утаив ничего, я рассказал Кривому, что случилось со мной в Лусаре и в его костяном подземелье.
Наверное, из меня получился бы неплохой балагур - к концу рассказа Кривой, забыв про поросенка, ржал, как сумасшедшая лошадь, чуть не падая с табуретки. Трейсин и Таниус впервые слышали мою историю в такой интерпретации, поэтому тоже не смогли сдержать усмешек.
- Да ты, оказывается, комик! - прокаркал заметно подобревший Кривой, давясь от смеха. - Какой талант потеряла сцена! Какая буйная фантазия! Ну ладно, верю, верю. Задавай свой второй вопрос.
Сосредоточив внимание на концовке, он забыл про главный элемент, рассказанный вначале - про видение в имперском Храме. Ну и ладно, нашим легче. Зато теперь, когда Кривой в таком приподнятом расположении духа, он с легкостью даст ответ на мой главный вопрос.
- Я бы хотел спросить хозяина, не останавливалась ли год назад в "Полумесяце" девочка лет четырнадцати по имени Лусани, в сопровождении мужчины по имени... Трейсин, как звали твоего бывшего охранника?
- Сволочь, в натуре! - прошипел Трейсин, приложив ладонь туда, где когда-то были зубы. - Васюком его звали, - опомнился он, вздрогнув под недоуменным взглядом Кривого.
- На заданный вопрос могу ответить и я. Вообще-то ты не должен был выйти на "Полумесяц". И не вышел бы, если бы Трейсин не проболтался со страху. С другой стороны, признаюсь, что я не предполагал такого исхода: расследователь Райен оказался настоящим мастером допроса, и в какой-то момент страх этой заячьей души перед немедленной карой пересилил страх перед грядущими муками. Признаюсь, тут я тебя недооценил...
- Из чего следует, что все им сказанное - правда, - подытожил я. - Но я так и не услышал внятного ответа.
- Терпение и еще раз терпение, уже недолго осталось. Так вот, в начале мая прошлого года я, тогда еще именовавшийся Остроглазым, и двое моих бойцов жили в трактире
"Полумесяц" и изучали обстановку в Эштре на предмет возможного нападения на город. И все у нас было спокойно, пока однажды вечером сюда не явилась упомянутая тобой парочка. Неприятности начались сразу же - пока мужчина стоял у стойки и говорил с хозяином, кто-то срезал у него кошелек. Девчонка сразу показала на нас, и в принципе она была права. Тогда этот Васюк сделал большую глупость - он вытащил меч, врезал плашмя промеж глаз одному из моих людей и приставил лезвие к горлу второго. Но я для моих ребят - как отец родной, и я не могу допустить, чтобы над ними так издевались! Я вежливо попросил буяна успокоиться, а когда он послушался и убрал меч, легонько ткнул перышком под ребро. Вот и все - никаких проблем! Только почему-то девчонка этого не поняла - она откуда-то вытащила здоровенные стальные ножницы и кинула ими в меня. Вроде обыкновенные ножницы, а полетели быстрее любого метательного ножа! Я дернулся в последний миг, потому и жив остался, - лезвие сломало мне нос, лицевую кость и выбило глаз. Вон до сих пор след от них на камине остался - словно кувалдой приложились.
Эту выбоину размером с детскую голову сделали ножницы?! Я посмотрел на хозяина, и тот утвердительно кивнул.
- Тогда мои мальчики набросились на гадкую девчонку, - продолжал Кривой, обгрызая поросячье ребрышко, его щека под выбитым глазом нервно задергалась. - Они бы ее на ремни порезали, да, на ее счастье, заступники нашлись - один из наших же агентов, шпионивший в Эштре под видом наемника, и еще какой-то полоумный священник из храма напротив. Они моих ребят, того... порешили. Меня не тронули - я мертвым притворился, да и выглядел убедительно - весь в крови. А та троица сразу же покинула "Полумесяц" и скрылась из города, и об их дальнейшей судьбе мне более ничего не известно.
Мое чутье меня не обмануло - вокруг Лусани все плотнее и плотнее закручивается занятный и интригующий сюжет. Девочка с чудесными ножницами, идущая неведомо куда, таинственные спасители, поверженные злодеи. Прямо как в приключенческом романе!
- Теперь мой вопрос. Что ты нарыл в колдовской башне в Эйсе перед тем, как она развалилась?
Про то, что я был там именно в момент разрушения, знал только Таниус, собственно, и спасший меня от верной смерти. Ну и еще...
- Ничего полезного я там не нашел, кроме ахинеи из уст сумасшедшего слуги, которую я сейчас припомнить не в состоянии, медного горшка, о предназначении коего я гадаю до сих пор, стальной пластинки, рассеивающей магию, и надписи "ЛУСА..." на письменном столе, которая, вероятно, является обрывком слова "Лусар". Но ты никак не мог знать о том, что я был в башне тогда! Поэтому сам собой возникает мой третий вопрос. Кто ты?!
Вместо ответа он взглянул мне в глаза. Нет, не в глаза, глубже - прямо в душу. Это был Он. Тот самый маньяк-убийца, проклятие рода Гористоков, который вернулся из-за грани, чтобы отомстить мне; тот, кто был Тьмой в разгромленной башне Аргхаша; тот, который был волком-призраком в мерзлой пустыне Волчьего Плато.
- Да, изначально я - тот, о ком ты подумал, - с легкой усмешкой кивнул одноглазый бандит. - Я действительно вернулся оттуда, откуда никто и никогда не возвращался, и на то у меня была очень веская причина - добраться до тебя. К сожалению, бродячему духу оказалось очень непросто найти себе подходящее вместилище в этом мире, поэтому два моих первых воплощения были неудачными. Сначала я попытался вселиться в слаборазвитый мозг чародейского служки, но выяснилось, что вторжение в человеческий разум без согласия его хозяина вызывает раздвоение сознания и последующее безумие. И все же кратких мгновений просветления мне хватило, чтобы проследить за тобой и благодаря памяти и знаниям чародейского прислужника найти наилучшую форму для того, чтобы вновь и как можно скорее встать на твоем пути. Я выбрал, как мне казалось, самый опасный экземпляр - мертвого волка с человеческой душой, способного убивать одним лишь взглядом. Однако здесь я снова просчитался - оказалось, что это ужасное чудовище действительно некогда было человеком, и человеком великим для своего времени, но за сотни лет пребывания в облике волка этот несчастный деградировал до такой степени, что его разум уже немногим отличался от волчьего. Поэтому, заделавшись волком, пусть даже и сверхъестественным, я оказался сильно ограничен в умственных способностях, и именно эта слабость не позволила мне разобраться с тобой в схватке на Волчьем Плато. Поэтому я даже был рад, что безмозглую тварь упокоили, поскольку в недрах ее призрачной памяти я уже приметил кое-кого, кто согласился бы на сотрудничество со мной и мог бы изучить тебя, так сказать, вблизи.
- И этот "кое-кто" является... - Тут я взглянул на Трейсина, занявшего столик в углу и тщетно ожидавшего, что и ему принесут чего-нибудь поесть.
- Молодец, сообразил! - слегка поаплодировав, воскликнул одноглазый. - Кстати, хвалю и за то, как скоро ты догадался о том, что серебро сгорает именно в моих руках. Только ты немного опоздал с проверкой - я вовремя успел покинуть это тщедушное создание, и уже в мое отсутствие этот пес с перепугу наболтал лишнего. Ну и бес с ним - волкодава из шавки все равно не сделать... Апорт, предатель! - азартно крикнул Кривой, запустив в купца мослом. Тот ловко поймал его на лету и принялся обгрызать, услужливо поглядывая на своего "духовного" покровителя. - Хорошая собачка, только трусливая, а стало быть, ненадежная. Пустим ее на мясо... штурмовое!
Трейсин весь затрясся, выронил кость, жалобно заскулил и заплакал. Сейчас он и в самом деле очень был похож на забитого пса, ожидающего очередной удар сапогом под дых.
- Да шучу я! Шучу! Хватит ныть, ты мне еще пригодишься. Кто же я есть такой? Я играю заблудшими душами - теми, кто жаждет власти, богатства, славы и готов ради этого пойти на многое. Я предлагаю им силу и решимость для достижения цели. Если они принимают предложение, то я и они становятся единым целым, а наша память, равно как и наши желания, также становятся общими. Думаю, что я ответил на твой вопрос.
- Думаю, что нет. Я хотел услышать про твое внутреннее содержание, а не про то, как ловко ты перекидываешься из тела в тело. Кто ты есть по сути своей?
- Ох и глубоко же ты копнул, копая себе могилу... Твой последний вопрос - очень важный. Даже можно сказать, ключевой. Но сейчас я не могу ответить на него, поэтому... Поэтому ты - проиграл.
- Стоп, минуточку! Согласно правилам, ты не ответил, значит, ты. - проиграл!
- Правила в этой игре устанавливаю я! Я же их и меняю, когда захочу. Вы, проиграли, Райен, умрите с миром! Стрелки!..
Последнее слово он выкрикнул с надрывом - следуя моей беззвучной команде, в этот миг на него из-под стойки молнией бросился Штырь. И стрелки среагировали моментально - десять арбалетных болтов ударили в спину маленького вора, этот удар бросил его на Кривого, успевшего вскочить, но не успевшего выхватить оружие. Оба, зацепившись за табуретку, рухнули в бушующее пламя в камине.
Последующие события менялись посекундно: моя мысль еще не оформилась в слова, а серебристые браслеты уже передали ее - Таниус, вновь выхвативший свой двуручный тесак, рванулся к стойке и с раскрутки ударил по столбу, на котором держался балкон, прорубив бревно больше чем наполовину. Меч намертво застрял, Таниус не мог вытащить его, а наверху арбалетчики уже вновь взводили свое оружие. И тогда капитан Фрай применил такой же прием, каким он вышиб дверь моего дома, - он разбежался, подпрыгнул и врезался плечом в поврежденное место.
Столб не вынес удара бронированной туши и с треском переломился, а Таниус на ходу пролетел еще дальше и с грохотом врезался в стойку, сломав ее и обрушив на себя полки с бутылками. Поверх всего этого рухнул балкон, лесные стрелки посыпались сверху, как горох, а на них, в свою очередь, упала лестница, которая верхним концом держалась на балконе. В довершение всего в эту же кучу обрушился дверной косяк второго этажа вместе с куском стены. Было совершенно непонятно, что происходит в завале и туче известковой пыли, но, судя по стонам и воплям, кто-то там еще был живой.
В зале остались только я и Трейсин. Не спеша я достал арбалет, взвел его, положил на стол, то же проделал со вторым.
- И что мы теперь будем делать? - тихо спросил я его. - Может, исповедуешься перед смертью?
- И не надейся, я тобе не страшусь! Я тобя ненавижу! - прошипел Трейсин, пробираясь к входной двери. - Да, то я потравил Лусу! То есть идея та была не моя, то решил Он, удостоивший мой ничтожный разум своим явлением. Но я не противился, я ненавидел их усех, моих родичей: дядек и теток, сестер и братовьев, они были усе таки правильные, благопристойные - аж до тошноты. Они погнали мене из деревни токмо лишь за то, что я, младой двадцатилетний парнишка, чуток побаловался с масенькой дивчиной. Они обрекли мене на пожизненные скитания и страдания. Однако ноне они усе мертвы - Он подсказал мене, что вытяжка упокой-травы сходна с водой и ничуть не пахнет, а ежели ее выпить, так через день станется страшная смерть. И я сделал то! Я стал могучим! А ты, ничтожество, ты усе испоганил! Ты вынудил мене предать Его, и засим я обречен на вечные муки. А может статься, и нет, Он же сам сказал, что я ему еще пригожусь! Может быть, я убью тобя, и тогда он мене простит?.. О нет, ни теперича! - поправился Трейсин, когда я навел на него арбалет. - Опосля когда-нибудь. А теперича я повернусь и уйду, а ты не станешь стрелять мене в спину, потому как ты - хороший герой! Бывай, борец за добро и справедливость! Эй, там, отоприте, тут уже усе свершилось! - затарабанил он в дверь. - Да что ж там творится?
А снаружи и в самом деле что-то творилось. Уже минут пять из-за входной двери раздавался гомон, словно там стояла целая толпа. Внезапно все утихло, раздался тяжелый топот двух десятков ног и звучное: "Йэ-э-эх!" От могучего удара дверь вылетела вместе с косяком и частью стены и рухнула на пол, весь зал заволокло белой пылью. Тут я ощутил чувство глубокой благодарности к строителям-халтурщикам, строившим этот хлипкий домик. Спасение пришло, хоть и не совсем вовремя.
Людская река хлынула в кабак. Бригада, вынесшая дверь настоящим штурмовым тараном со стальной головой барана на оголовке, тщетно пыталась развернуться и вынести бревно - через минуту здесь было уже не протолкнуться. Сквозь пеструю галдящую толпу пробился Портавель, который теперь, в гравированном панцире и с пучком страусовых перьев на каске, гораздо более походил на командарма.
- Успели, успели! - завопил он радостно. - Наши люди узрели, как вас споймали в "Полумесяце", так мы и ломанулись досель, что было мочи. Ну как, все живы? А где твои друзья: здоровяк в броне, масенький в чудной накидке и хитрый с покоцанной рукой?
Таниуса откопали под завалом и привели в чувство.
- Кости целы, стало быть, оклемается! - заявил Портавель, ощупавший раненое плечо.
Латы спасли капитана Фрая, но наплечник, сломавший столб, был смят, и рука висела плетью, что вызывало некоторые сомнения в его боеспособности. Впрочем, Таниус достаточно быстро пришел в себя - через пяток минут он уже твердо стоял на ногах, очищая свой широкий меч от винно-известковой грязи. Конечно, теперь про использование двуручника и речи не могло быть, поэтому капитан выбрал себе новое оружие - короткий пехотный клинок, позаимствованный у одного из поверженных бандитов.
А как же Штырь? Оказалось, он из последних сил успел выползти из камина - чудо-плащ спас его от огня, сгорев почти полностью. Один болт пробил ему руку, другой - зацепил ногу, семь торчали... нет, не в спине! Находчивый малек привязал ремнями к спине толстую дубовую доску от стойки - все болты застряли в ней. Раны были не опасны, но, конечно, ни в каком прорыве в колокольню он теперь участвовать не мог. Значит, замок на колокольне нам придется ломать самим и с помощью подручных средств.
Я осторожно подошел к потухшему камину, где лежал Он, а точнее, то, что от Него осталось после принятия огненной ванны. Трудно сказать, что именно в этот раз убило моего Врага: то ли огонь, вцепившийся в своего исконного врага мертвой хваткой, то ли кинжалы Штыря в его груди, то ли одинокая арбалетная стрела, торчавшая изо лба обгоревшего черепа. Может быть, все сразу. Так или иначе, он получил свой утешительный приз, а я - остался победителем. Надолго ли?
В это время сквозь толпу протолкался хозяин "Красна Солнышка", облаченный в кольчугу и державший в руке окровавленную двуручную секиру.
- Левое кррло выполнило свою боевую задачу, понимаешь! - доложился он Портавелю. - Мы перрбили всех урр-дов, засевших в соборре и в моем заведении! А где этот недоносок, что по недоррзумению Небес стал моим брртом?! - заорал он.
- Я зде-е-есь! - донесся жалобный голосок из темного угла, а затем оттуда на четвереньках выполз и его обладатель.
- Иди-ка, иди сюда, сейчас твой бррт научит тебя уму-ррзуму, понимаешь! Вот тебе пустой ррстворр, вот тебе ррзбав-ленное пиво, вот тебе "дешево и серрдито", а вот тебе за то, что обслуживал бандитов, покуда твой бррт с ними воевал! - С этими словами воинствующий толстячок отвешивал звучные оплеухи неразумному родственнику.
- Я больше не буду-у-у! - заныл побитый трактирщик.
- Теперрь уж, конечно, не будешь! Надевай доспех, бер-ри в ррки меч и вперрд - Ррдину спасать, понимаешь!
На войну, как на войну: перед выходом я навьючил на себя все свое оружие - шестопер за поясом, данийский кинжал - в голенище сапога, один арбалет - в руках, второй - за спиной. Кстати, я забыл про Трейсина! Он остался где-то там, под грудами кирпича и упавшей дверью, по которой потом прошлись десятки ног. Теперь, наверное, в блин превратился, хотя с этого змееныша станется в щель промеж досок забиться. Дай-ка я проверю...
Но в этот момент звонко треснула потерявшая опору балка притолоки, и я поспешил выскочить из разваливающегося кабака. Оказалось, вовремя - через минуту внутри что-то загрохотало и обрушилось.
Снаружи было множество людей - тысячи три или четыре, и народ продолжал прибывать. Шли все, кто мог держать оружие: и закаленные в боях ветераны прошлой кампании в кольчугах и латах, заботливо хранившихся в промасленных тряпках на случай новой войны; и крепкие дедки, убеленные сединами, но уверенно сжимавшие в узловатых, мозолистых руках боевые топоры; и необстрелянная молодежь с луками и охотничьими ножами за поясом. Были даже женщины - чтобы оттаскивать раненых с поля боя. Кто-то принес старый имперский штандарт с солнечным Лотосом. И еще я заметил одну необычную вещь - практически каждый нес с собой плоскую плетеную корзину из ивовых прутьев, в каких местные хозяйки сушат бобы и фасоль по осени.
- Моя догада! - похвастался Портавель. - Эти корзинки ихние стрелы не могут пробить, стало быть, потерь на площади у нас случится немного. А еще мы сыскали единственного уцелевшего обитателя ратуши, он разумеет там усе ходы и выходы. Вот он.
Из-за богатырской спины Портавеля вылез уже знакомый мне распорядитель по распространению книг. Вид у него был воинственный и забавный - маленький, худенький, в очках с толстыми линзами, чиновник был одет в плетеную кольчугу, доходившую ему чуть ли не до колен, и нес на плече тяжелую металлическую линейку, которой вполне реально было проломить голову.
- На мене светильника недостало, вот бандюки мене и пустили, дав пенделя под зад! - воскликнул очкастый книжник, воинственно размахивая линейкой. - Но я им жестоко отомщу, те злыдни спалили градские архивы и дедулю архивариуса заедино! Сбоку ратуши, супротив колокольни, имеется второй выход - запасный. Там хоть и усе завалено древним хламом, но несколько людин могут пролезть. Засим - поглядывайте туда!
- Держи, вояка! - Я отдал очкарику "Имперскую историю Южной Земли", которую таскал с собой все это время, но так и не удосужился дочитать. - Первая книга для нового архива.
- О, то есть весьма редкая и дорогая книга! Благодарствую! - воскликнул он и долго жал мне руку.
- А вот и колдуна влекут! - закричали в толпе.
Старый кудесник, наверное, впервые в жизни удостаивался такой почести - его несли в шелковом, расшитом золотыми птицами паланкине городского головы. Спустя четверть часа "смотритель судеб" появился на площадке под куполом храма и начал нараспев читать заклинания. Тотчас со всех сторон озарилось небо, а над кварталами за ратушей появились языки пламени.
- Во здорово колдует, совсем как настоящее! - прицокнул языком Портавель. - Теперича и нам пора. Токмо вот еще что. Посредь нас нету ни единого благородного, усе отряды - разноплеменные и слушают токмо своих старшин. Нас некому вести на приступ, у нас нету единого знака, а без него люди могут дрогнуть в тяжкий миг. Вы разумеете, о чем я? - Он кивнул на Таниуса, который уже вполне отошел от удара, хотя и держал руку на перевязи.
Таниус задумался, но потом согласно кивнул. Он пошел туда, где стояли передовые отряды, взял по дороге имперское знамя и залез на барельеф фонтана.
- Ти-ихо! - заорал что было мочи Портавель. - Пускай все услышат!
- Граждане Эштры, слушайте меня! - крикнул капитан Фрай, размахивая штандартом. - Здесь собрались самые разные люди: фаценцы и зеленодольцы, хигги и ундоты, ранийцы и травяне [Такой национальности не существует, а Таниус имел в виду Уроженцев Травинаты, где совместно проживают все вышеперечисленные народы. - Примеч. авт.]. Пусть мы - дети разных народов, но нас объединяет одно - единая вера! И общий враг, притаившийся там, под покровом ночи. У каждого народа есть свой боевой клич, с которым они идут в смертельный бой, но есть один, общий, который знают все. Пусть давно нет Империи и никто не хочет ее возрождения, но ее слава и доблесть наших предков поведут нас к победе. И я призываю: Пламенем Солнца, Именем Света, Империя!..
- Вперед!- грохнуло тысячекратное эхо.
Мостовая содрогнулась от мерной поступи отрядов, плотным строем двинувшихся в другой конец площади, откуда сквозь черные оконные проемы ратуши на нас смотрела смерть. Я пристроился на фланге, поближе к колокольне, подальше от первых рядов. Рядом со мной семенил специалист по книгам, прижимая мой подарок к груди, словно это был любимый ребенок. Таниус, примерившийся к своему новому мечу и уже исполнявший им сложные фехтовальные приемы, быстро вошел в роль заводилы и уже хотел пойти перед строем, но я его одернул и показал на место впереди меня.
У нас была другая цель - теперь, в свете искусственного огня, в городском небе высветилось нечто совсем невообразимое: над башней колокольни, качаясь и подергиваясь, кружился узкий черный смерч, воронка которого терялась в темноте звездного неба. При каждом взгляде на этот странный хобот замирало сердце, а по спине неизбежно пробегала дрожь. И нам предстояло идти именно туда...
Сзади раздался страшный грохот - это окончательно рухнул "Полумесяц". Ветер дул с запада, и едкая известковая пыль густым облаком накрыла площадь, спрятав повстанцев от зоркого вражеского глаза под плотной белесой пеленой. Это нам тоже на руку.
Три сотни шагов до ратуши. Седоусый ветеран, шагавший в первом ряду, затянул "Щит к щиту" - песню, с которой ходили в атаку наши отцы и деды:
Бескрайняя ночь над землею ложится,
Но путь в темноту нам указан судьбой,
И в звездном сиянии неба свершится
Триумф легиона - решающий бой.
Пусть наш капеллан прочитает молитву,
Чтоб слово святое сомкнуло уста,
А в полночь начнется последняя битва, Итог подведет роковая черта.
Две сотни шагов до ратуши. В темноте одиноко щелкнул лук. Стрелок еще не мог видеть нас, потому ориентировался по слуху и все равно попал - ветеран рухнул на брусчатку, сжимая стрелу в груди, но песню подхватили сотни других.
Щит к щиту, наша кровь горяча,
Сталь на груди жаром сердца согрета,
Щит к щиту, наши пульсы стучат
Пламенем Солнца и Именем Света.
Щит к щиту, все решится сейчас
Пламенем Солнца и Именем Света!
Полторы сотни шагов до ратуши. Воздух вспорол вой стрел, некоторые из них нашли свои жертвы. Имперский штандарт впереди покачнулся и упал, но тут же вновь вознесся над толпой.
Любые удары мы вынесем стоя,
С презреньем глядя своей смерти в глаза,
Священный девиз легионного строя -
Полшага вперед и ни шагу назад!
И мы не приемлем иного удела,
Над нами - лишь неба предвечный закон,
Мы будем сражаться за правое дело,
Трубите атаку - вперед, легион!
Сто шагов до ратуши. Повстанцы перешли на бег. Стрелы бьют все точнее, павших все больше. Одна из них пробила плечо хозяина "Солнышка", он осел в пыли на мостовой, но "трусливый" брат подхватил выпавшую секиру и встал в строй на освободившееся место - пламя мести мерцало в его глазах.
Щит к щиту, в этот сумрачный час
Наша задача - дожить до рассвета,
Щит к щиту, ночь взорвется для нас
Пламенем Солнца и Именем Света!
Щит к щиту, все решится сейчас
Пламенем Солнца и Именем Света!*
* То, что в книге называется песнями, песнями и является, и мелодия к этим текстам тоже имеется. - Примеч. авт.
Два десятка шагов до ратуши. Строй сломался, пропуская таранную бригаду, и та с разбега врезалась в окованные медью решетчатые ворота. Двери устояли. Стрелки с верхних этажей продолжали осыпать толпу стрелами, но наиболее рьяные повстанцы, побросав щиты-корзины, уже полезли в высокие стрельчатые окна первого этажа, прямо на бандитские клинки. Рогатый таран гулко грохал по трещавшим воротам - его направляли уже человек тридцать. Каждые несколько секунд кто-то из них падал, пронзенный стрелой, но таранную команду прикрывали корзинами со всех сторон, и она продолжала свой нелегкий труд. Наконец толпа радостно взревела - одна из створок сорвалась с петли, и в образовавшийся проем хлынули десятки храбрецов.
- Таниус, к колокольне! - взвизгнул я, заметив, как от боковой стены ратуши отделилось несколько теней. - Лови арбалет!
Приходилось рисковать, подставляя спины под вражеские стрелы, но из окон по нам так никто и не выстрелил - схватка шла уже внутри ратуши. Четверо открывали замок, двое бросились нам наперерез, стреляя на ходу. Их стрелы отскочили от нагрудника Таниуса, оба наших выстрела нашли цель. В привратном зале колокольни еще двое бандитов, выхватив клинки, преградили нам путь. Таниус атаковал сразу обоих и разделался с ними несколькими ударами, а я оказался в нескольких шагах от Бубая, который держал в руке факел и неуклюже карабкался по лестнице. Если он доберется до костра наверху - город погиб.
Три секунды - трос натянут, две секунды - болт уложен, одна секунда - прицел наведен. Выстрел! Но в эту последнюю секунду впереди что-то метнулось, заслонив цель. Бубай скрылся за строительными лесами, а у лестницы остался лежать... Ласка?!
Этого не должно было случиться. Мальчик, ты не должен был этого делать!
- Вот мы и встретились снова, теперь уже в последний раз... Вы же обещали, что не будете его убивать... - прошептал он. - Сегодня, часа три назад, на отца снизошло просветление, и он рассказал мне, что им управлял темный дух. Это он убедил его разграбить и разрушить город и в ореоле боли и страданий принесенных в жертву людей открыть врата в Бездну Тьмы. Злой дух отправился на расправу с вами, Райен, но пообещал вернуться. И вернулся. Теперь отец обезумел - второй раз его рассудок не вынес вторжения. А со мной все кончено - рана смертельна... Я понимаю... вы должны спасти город и весь этот мир, но... пожалуйста, не убивайте папу, если сможете...
Где-то наверху, на лесах, Таниус рубился с Бубаем, а я сидел и смотрел в широко раскрытые глаза Ласки. Этот по-детски наивный взгляд, устремленный в вечность, я запомню навсегда. Я не могу побыть с тобой дольше - мне нужно идти наверх, ударить в Отец-Колокол, спасти город и... защитить мир.
В колокольной шахте не было ни одного окна, поэтому мне приходилось подниматься на ощупь, лелея слабую надежду, что очередная ступенька окажется на месте. В воздухе, и без того спертом от свежей краски на стенах, витал густой сладковатый трупный смрад, от которого постепенно начинало мутить. Время от времени мои ладони касались липких и влажных пятен еще не присохшей крови, и чем выше я поднимался, тем больше ее было на ступеньках и перилах.
Жертвы принимали смерть наверху, а потом их сбрасывали вниз - к этому заключению я пришел после того, когда холодная рука, свисавшая с лесов, "обласкала" мое лицо, а минутой спустя я едва не скатился с лестницы, оступившись о мертвое тело.
Наконец я все-таки дополз до звонницы. Огромная поленница, залитая смолой, так и не дождалась своего поджигателя. Факел Бубая, разрубленный и потухший, валялся в стороне - в последний момент капитан все же успел преградить путь врагу. И теперь поединок был в самом разгаре. Бандитский атаман ревел и рычал, как бешеный зверь, ожесточенно размахивая тяжелым убойным топором, при этом разнося вдребезги хлипкую ограду шахты и выбивая снопы искр из каменных стен. Капитан Фрай успевал лишь уклоняться от смертоносного оружия и постепенно отступал, по-видимому, пытаясь измотать могучего противника.
Я благоразумно обошел побоище гигантов (ведь затопчут и не заметят) и, искоса поглядывая на схватку, принялся изучать странные и страшные вещи, открывшиеся моему взору. Здесь, на высоте птичьего полета, в отблесках иллюзорного пожара, свет и мрак в агонии метались из стороны в сторону, не давая зрению приспособиться и подробно рассмотреть что-либо. Но в стремительной пляске теней мне все же удалось отметить некоторые детали. Вся площадка колокольни была залита кровью, а к ее стенам гвоздями были прибиты отрубленные ладони и вырванные языки. А еще на камнях кровью же были нарисованы угловатые зловещие символы, образовывавшие колючие узоры и уродливые кособокие гексаграммы, - все это безумное художество сплеталось в сплошное кольцо, идущее вдоль внутренней стены звонницы. Это и есть Врата Бездны? Тогда...
Я поднял глаза к крыше. Крыши не было. Звезд не было. Неба не было. Я стоял на дне бесконечной трубы, раскручивавшей свои колышущиеся границы ввысь - туда, где тоскливо мерцало черное пятно. И этот кусочек сплошного мрака медленно опускался ко мне. А может, это я поднимался к нему? В сознании опавшей листвой зашелестели отзвуки чьих-то голосов, обрывки фраз...
Нет, наверное, не стоит мне глядеть туда. Я опустил голову, но приближающаяся и растущая Тьма осталась перед глазами, и я отчетливо услышал стук своего сердца, и с каждым ударом он становился громче и реже. Отзвуки голосов наложились друг на друга и слились в единый, навязчивый призыв:
"...Сюда... иди ко мне... я жду тебя... я люблю тебя... ты на верном пути..."
Ах ты, напасть какая! И тогда я закрыл глаза, но с ужасом понял, что все еще продолжаю лететь по призрачному коридору прямо в распахнутые объятия Тьмы, навстречу этому сладкому, неодолимому зову. Непроглядная черная пелена расползлась уже на половину моего взора. Сердце колоколом ударило в последний раз, и время прекратило свой вечный бег...
- Не смотри-и туда! - резануло по ушам пронзительным визгливым диссонансом, Свет и Тьма одновременно метнулись мне в глаза, и, летя в никуда, я почувствовал: только что мне ощутимо заехали в ухо.
- Спасибо тебе, конечно, что прямо из Бездны меня вытащил, но зачем же по голове-то бить?! - тут же придя в себя, обратился я к Таниусу.
Но в этот миг на нас обрушился ураган под названием "разъяренный Бубай". Лезвие его ужасного оружия устремилось прямо ко мне, и тогда капитан Фрай, отбрасывая меня свободной рукой, другой был вынужден отражать удар, отразить который был не в силах. Огромный топор, с размаху столкнувшись с лезвием меча, выбил из него искры, срубил кусок гарды и ударил Таниуса по здоровому плечу, смяв и изогнув стальной наплечник, словно листок бумаги.
От такого сокрушительного удара правая рука капитана совершенно вышла из строя. Теперь поединок медленно превращался в убийство - Таниус, перехватив меч в левую, пока более-менее действующую руку, поспешно отступал, едва успевая увертываться от ударов озверевшего громилы. Кажется, пора и мне вмешаться. Извини, Ласка, теперь у меня нет выбора, иначе твой бывший отец, а ныне исчадие Тьмы, загоняет моего друга до смерти.
Вытащив из-за пояса шестопер, я осторожно подкрался с тыла и, улучив момент, изо всей силы врезал Бубаю по затылку. Нормальный человек от такого удара свалился бы как подкошенный. А у этого то ли череп толстый, то ли живучесть повышенная - Бубай только мотнул головой и отмахнулся от меня, как от назойливой мухи. От такой отмашки я отлетел в сторону шагов на шесть и крепко приложился головой об стену, аж звездочки в глазах замелькали. Таниус успел воспользоваться моментом и проткнул противнику плечо, несколько уравняв шансы. Но, оказалось, этим он только разозлил Бубая - его удары стали еще размашистей.
Ну да, ведь эту нечисть просто так не убьешь. Только сталью и огнем сразу. Или... сталью и магией. Зачарованный кинжал - им, что ли, попробовать?
Опять мне не дали времени на размышление - Таниус споткнулся и вынужден был блокировать топор своим иззубренным мечом. В этот раз клинок сломался, как тростинка, но лезвие топора отклонилось и, оставив глубокую вмятину на боку капитанского доспеха, воткнулось в пол.
Пока Бубай размахивался для последнего удара, я в прыжке всадил данийский кинжал ему промеж лопаток. По самую рукоятку. Может быть, кодекс чести хорошего героя и запрещает наносить удары исподтишка, в спину, но в тот момент мне на это было глубоко наплевать.
До чего же живуч этот монстр - его проткнули кинжалом чуть ли не насквозь, а он вновь поднял свой топор и бросился на меня, но, на мое счастье, запутался ногами в колокольных веревках и растянулся во весь рост. Топор падал как раз мне голову, я вовремя успел отмахнуться шестопером, с которого срезало маковку словно бритвой. Топор отлетел на леса, а я едва не последовал за ним.
Бубай, хрипя и обливаясь кровью, поднялся и в этот раз. Что-то странное происходило с ним - с зачарованного клинка волнами стекало синее пламя и охватывало могучий торс языками волшебного огня. Трубя, как раненый слон, Бубай попытался дотянуться до спины, на которой разгорелся настоящий костер. И не смог - руки оказались коротки!
Наш час настал! Таниус, собравшись с последними силами, вновь применил свой знаменитый "удар на лету", с разбегу опрокинув бандитского главаря в колокольную шахту. "Живой факел", издав предсмертный вой, проломил ограждение, сверзился вниз и долго падал, рассеивая темноту, сшибая и ломая леса по пути, пока его полет не остановила веревка. По иронии судьбы, Бубай зацепился за канат Отца-Колокола, и теперь тот гулко бухал, звоня набат и возвещая отступление банды из города.
С первым же ударом что-то дрогнуло в воздухе над колокольней. Осторожно, готовый тут же отскочить и треснуться лбом о стену, я поднял глаза вверх. Надо мною раскинулось чистое звездное небо, заметно полинявшее в преддверии восхода.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [ 10 ] 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
|
|