Чтение 10–й страницы книги ~Проклятие чародея~

- Не доверяю я этой лысой бестии. Это ж плут еще тот, посмотрите в его глаза. Не дело держать его на борту.

- Согласен, принц. Однако желание его величества, вашего отца...

- Знаю. Так мы и не станем его убивать. Можно обезопасить и другим каким способом.

- Вы что-то придумали, принц?

- Вырежем колдуну язык, и все тут. Так он останется жив, но зато не сможет произнести всякие там заклинания. Ну, что вы на это скажете?

Деврас обмер. По лицу Уэйт-Базефа невозможно было судить о его мыслях.

Герцог Чидль, прежде чем ответить, тщательно взвесил предложение племянника.

- Мысль неплохая, принц, я бы даже сказал, здравая. Безусловно, это оригинальный выход из сложившейся ситуации. Впрочем, усматриваю один существенный недостаток.

- И какой же? - Принцу не терпелось привести свой дьявольский план в действие.

- Если вырезать чародею язык, он потеряет много крови, ослабнет, а возможно, даже умрет.

- По мне, так и слава Богу.

- Ах, племянничек, я понимаю вашу обеспокоенность, но, право, старайтесь смотреть на эту проблему в свете конечной высокой цели. Именно в этом заключается признак зрелости.

- Вы отклоняетесь от сути.

- Ничуть. Наша задача - максимально продлить жизнь чародея. Он нужен "Великолепной", а значит, и всем нам.

Тут заговорил Уэйт-Базеф, впервые за все время своего пребывания на судне:

- Если вам столь важно продлить нам жизнь, у вас это плохо получается, - хрипло произнес он. Кинжал в руке принца непроизвольно дернулся.

- То есть как? - герцог Чидль с удивлением взглянул на чародея. - Нас крайне волнует ваше благополучие, ведь ваше здоровье поистине бесценно. Мы желаем вам только самого лучшего. Так чего же вам не хватает? Объяснитесь, уважаемый.

Уэйт-Базеф выразительно перевел взгляд на кинжал.

- Пусть говорит, принц, - повелел герцог. - Но не спускайте с него глаз.

Кроц мрачно кивнул.

- Вы отказываете нам в самом необходимом, - продолжал Уэйт-Базеф, - при полной неподвижности, не получая доступа к солнцу и свежему воздуху, питаясь Бог весть чем, отдавая все свои силы венеризе, мы долго не протянем.

- Вы, право, преувеличиваете, - рассудительно заметил герцог.

- Отнюдь. Посудите сами: как долго служили вам предыдущие жертвы?

- "Жертвы"? - Герцог удивленно вскинул брови, словно его оскорбили в лучших чувствах. - Уважаемый, у нас нет и не может быть "жертв". Подобные выражения неуместны и даже возмутительны. Ваши предшественники были патриотами, всем сердцем преданными роду Вурм-Диднисов и жаждавшими положить жизнь во имя защиты интересов своего суверена. Таков был их, а теперь и ваш долг.

- Разве мы являемся вашими подданными? - не без иронии поинтересовался Уэйт-Базеф.

- Теперь - да, - заверил его принц Кроц.

- Ни за что! - сипло выдохнул Гроно.

- Моему дражайшему племяннику недостает навыков дипломатии. Увы, издержки юношеского максимализма, - доверительно посетовал герцог Чидль. - Отвечая на ваш вопрос, мастер чародей, скажу только, что истинный король повсюду находит верных подданных.

- Чтобы скоро расстаться, - устало настаивал Уэйт-Базеф, - отказывая им в полноценном питании, отдыхе и ограничивая их подвижность?

- Порой возникает необходимость принести немалую жертву на алтарь исторической неизбежности. Грядут огромные перемены, и все должно быть подчинено единой цели - благу всего человечества. В такой момент грешно оплакивать утрату незначительных личных привилегий. Согласитесь, подобная мелочность характерна лишь для неисправимо эгоистичных натур.

Уэйт-Базеф не стал тратить оставшиеся силы на бессмысленные пререкания. Его молчание вполне удовлетворило герцога Чидля, который, как и его брат-король, отличался незлобивым нравом.

- Понравился ли вам ужин, господа? Вы чувствуете себя лучше и, надеюсь, сильнее? Полными энергии и решимости? - Не получив ответа, он отечески улыбнулся: - Вот и славно. Вот и замечательно. Будьте уверены, мы высоко ценим вашу самоотверженность. Вы удостоились личной благодарности короля, с чем я вас от всей души поздравляю! А теперь, господа, прежде чем я предоставлю вам возможность насладиться заслуженным отдыхом, нет ли у вас каких-либо пожеланий?

Заметив, как заработали желваки Гроно, Деврас предусмотрительно пресек ответ камердинера, спросив:

- Где леди Каравайз?

- Ее светлость? О, она пребывает в добром здравии, да благослови Господь ее очаровательное личико! Ангел во плоти!

- У ее светлости много прекрасных качеств, - возразил Уэйт-Базеф, - но ничего ангельского в ней нет и в помине.

- Ах, вы плохо разбираетесь в людях, - парировал герцог. - Под маской ледяного достоинства вы не разглядели женской мягкости. Ее светлость воистину ангел. Как она добра! Горда, но не надменна. Нежна, но не изнеженна. Благоразумна, но не корыстолюбива. К тому же умна... понятлива! Сумела по праву оценить и признать справедливость наших притязаний. А ведь она - дочь самого герцога Бофуса! Если наши права признает ее светлость, их будет вынужден признать весь мир!

- "Права" на что? - уточнил Деврас.

- На почести и привилегии, причитающиеся королевскому дому государства Джобааль... равно как и на материальные блага, предоставляемые обычно лантийской знати. Словом, мы требуем возмещения ущерба, причиненного нашему предку Янсу Вурм-Диднису, и настаиваем на предоставлении нам лантийского имения с приличным годовым доходом. По слухам, большой дворец, некогда принадлежавший Феннахарам, сейчас как раз пустует. Он-то и подойдет как нельзя лучше.

Гроно тщетно силился разорвать живую паутину.

- До недавнего времени, - продолжал герцог, - нам никак не удавалось сломить явно предвзятое отношение герцога. Но теперь, когда у нас в руках единственная, дочь его милости, нам улыбнулась удача. Особенно приятно то, что ее светлость леди Каравайз по доброй воле прониклась сочувствием к нашей миссии.

- Каравайз поддерживает ваши планы прибрать к рукам поместье Феннахаров? - спросил Деврас, краем глаза заметив судорожное подергивание подбородка камердинера.

- Конечно. Для женщины она весьма рассудительна. Редкий ум... и при этом красавица. - В глазах герцога зажегся озорной огонек. - Не исключено, что наша полувоенная экспедиция в конечном итоге окажется свадебным путешествием. Союз двух великих семейств - Вурм-Диднисов и Дил-Шоннетов - исцелил бы все раны.

- Союз?

- Если я не ошибаюсь, милая дама питает слабость к его величеству. В своей девичьей скромности она, конечно, старается не показать виду, но мы все это отметили. Наш король может без труда очаровать любую женщину. Стоит ему пустить в ход свое редкостное обаяние, и перед ним не устоит ни одна красотка. Сегодня ближе к ночи его величество и ее светлость ужинают при лунном свете, И потому, господа, смею вас обнадежить: счастливая развязка близка!

Принц смачно сплюнул на пол.

Весь расплывшись в улыбке, герцог Чидль поднял с пола пустую миску, пока племянник затыкал кляпом рот Уэйт-Базефа. Затем оба удалились, заперев за собой дверь.

Гнев придал сил несчастному Гроно.

- Мастер Деврас, - горестно взмолился он, - скажите, что все это неправда! Ее светлость не могла променять нас на этого бандита! Она ни за что не опустилась бы до такого!

- Гроно. - попытался прервать его Деврас.

- Не могла же она поверить его россказням! Отдать этой твари, этому подонку поместье Феннахаров!

- Гроно...

- У меня нет слов!

- Гроно, подумай хорошенько. Каравайз умна, рассудительна, отважна. Она сумеет использовать любое оказавшееся в ее распоряжении оружие, причем использовать его с толком.

Уэйт-Базеф кивнул, выражая согласие.

Разговор их совершенно вымотал, и трое пленников погрузились в забытье, напоминавшее не столько сон, сколько глубокий обморок.

"Великолепная" тем временем мирно покачивалась на волнах, предавшись сладостному отдохновению.

Глава 11

- Верите ли вы в судьбу, мадам? Верите ли в предначертание?

- Я верю в сильного человека, который волен определять судьбу, подчиняясь собственным желаниям. - Леди Каравайз посмотрела в глаза его величества на долю секунды дольше, чем того требовали приличия. - Только такой человек способен завоевать мое воображение.

- Одно лишь воображение, мадам?

- И уважение. Восхищение.

- Как насчет почтения?

- Что такое почтение, как не дитя уважения и восхищения?

- Вы вселяете нам надежду...

- А вы разжигаете мое любопытство, сир. Кажется, вы хотели поведать мне о своих планах?

Каравайз и король Пустис отдыхали на залитой лунным светом палубе. Они только что отужинали, и лорд Ксен, второй сын герцога Чидля, убрал со стола грязную посуду, оставив только потускневший от времени серебряный канделябр, графин с вео на самонагревающемся подносе и традиционные принадлежности для ритуального разлития этого напитка.

Отпущенные на отдых три часа истекли, и "Великолепная" уверенно устремилась вверх по течению. С того времени, как леди Каравайз взошла на борт корабля-людоеда, минуло пять дней. За все это время ее не оскорбили ни словом, ни действием, но ни на миг не оставляли без присмотра - разве что ночью, когда отведенную ей крохотную каюту надежно запирали снаружи.

- Скажите, что натолкнуло вас на мысль о спасении несчастных, оказавшихся во власти Тьмы? - спросила Каравайз.

- Вам хочется услышать об этом именно сейчас? - Король Пустис наклонился вперед, выразительно заглядывая в ее глаза.

- Конечно, сир. А как же иначе? Если б не ваше человеколюбие, мы бы так и не встретились.

- Как трогательно слышать это из ваших уст. Что ж, будь по-вашему. Да будет вам известно, мадам, что монархи из рода Вурм-Диднисов на протяжении многих поколений правили своей страной, мудростью, силой своей и богатством снискав искреннюю любовь подданных. Однако судьба была к нам несправедлива. Нас предательски лишили лантийского величия и обрекли на прозябание в глуши, что противно гордому духу. Долгие годы, терзаясь под пятой злого рока, мы ждали, что наступит день, и мы вернемся в Ланти-Юм, дабы предъявить свои права. И наконец наш час пробил: в небе засияла новая звезда, не покидавшая небосвода даже при свете дня. Позвольте заметить, мадам, что вы, словно эта звезда, украшаете собой и день и ночь.

- Ваше величество мне льстит. Но продолжайте, сир, прошу вас.

- Как раз в то время, когда появилась звезда, нам стало известно, что из глубины острова к морю движется некая Тьма. Многие путники, бежавшие от нее, просили у нас укрытия, осыпая нас разнообразными дарами и сокровищами.

- Полагаю, в знак благодарности.

- Именно так. Мы благосклонно принимали дары и выслушивали рассказы чужестранцев. Все они говорили об ужасных белых существах, населявших эту Тьму, - безжалостных убийцах, ополчившихся против человечества. Еще они рассказывали о белом короле, обладающем силой двадцати дюжих мужчин и яростью сорока демонов. Этот повелитель демонов, по их словам, не только непобедимый воин, но и великий военачальник - хитроумный, бесстрашный, беспощадный. Беженцы рассказывали о кровавых бойнях, сожженных дотла деревнях, сваленных в кучу гниющих трупах, об убийствах, увечьях, потоках крови... Мадам, ваши глаза восхитительны.

- По милости вашего величества я сделаюсь тщеславной, - тихо проговорила Каравайз. В мерцающем свете свечи трудно было судить, но, кажется, она покраснела. Голос слегка дрожал.

- Мадам, я говорю чистую правду. Милая леди Каравайз, с тех пор как вы стали гостьей нашего корабля, моя жизнь изменилась до неузнаваемости.

- Уверяю вас, сир, моя тоже. Но молю вас, продолжайте.

- Раз уж вы так настаиваете, - неохотно согласился он. - Вскоре стало очевидно, что сведения, доходившие до наших ушей не были досужими выдумками бесноватых старух, поскольку однажды утром на горизонте и в самом деле появилась черная полоса. К полудню она заметно приблизилась. Весь день беженцы буквально осаждали наш дворец, моля о помощи и буквально навязывая нам золото, драгоценности и прочие ценные вещицы. - При этих словах Пустис принялся теребить одну из вплетенных в бороду цепочек. - Разве могли мы в доброте нашей отказать несчастным? Разумеется нет. И потому с помощью "Великолепной" перевезли их в безопасное место.

- Как, на самое побережье?

- Что вы... Даже для нашего славного судна такие расстояния чересчур велики. Мы вывезли пассажиров туда, откуда Тьмы не было видно, и высадили на берег, хотя эти эгоистичные людишки и умоляли нас не бросать их на произвол судьбы. Управившись с ними, стали спасать других. Так наша миссия и продолжалась, покуда не скончались трое наших юнг, - славные были ребята! В тот день, мадам, мы повстречали вас... в счастливейший из дней!

- А теперь, сир? Вы не бросили свое благородное дело?

- Пока нет, но недолго уж осталось. Ваше благословенное присутствие, мадам, все в корне меняет. Мы подберем еще одну, последнюю партию беженцев и доставим их на этот раз в сам Ланти-Юм, где поведем с отцом вашим, герцогом лантийским, переговоры о возвращении нам законных титулов и владений. После чего, приумножив наши богатства, будем расширять нашу внутриостровную империю.

- Но если вашу империю поглотит Тьма?

- В таком случае "Великолепная" перенесет нас через море. Как видите, мы предусмотрели все возможности, поскольку что, как не мудрая предусмотрительность, лежит в основе победоносной стратегии? Впрочем, даже человек, сам творящий свою судьбу, не застрахован от женских чар. И тогда вся его предусмотрительность сводится к нулю. Он становится беззащитным.

Король бережно взял девушку за руку, и она ее не отняла. Он подался всем корпусом вперед, но в самое последние мгновение девушка отвернулась, и поцелуй пришелся в щеку.

- Однако вы холодны, мадам, - посетовал Пустис Вурм-Диднис.

- Печальный опыт научил меня не доверять голосу неразумного сердца. - Она опустила глаза.

- Сердцем, и только сердцем должна руководствоваться женщина в своих поступках, - возразил его величество.

- А мужчина, сир?

- Глазами, мадам, которые откроют ему красоту мира. Честью, которая направит его руку. Умом, который прояснит будущие возможности: Леди Каравайз, а сами вы задумывались о них?

- О чем, сир? - Она кротко ответила на легкое пожатие его руки.

- О возможностях... наших с вами возможностях.

- Ах, ваше величество, у меня голова идет кругом. Вы слишком торопитесь.

- Милая леди, разве можно быть излишне поспешным, делая то, что считаешь единственно верным?

- Мы едва знакомы, сир. Как могу я поверить вам? Могу ли открыться? - С тихим вздохом Каравайз убрала руку.

- Мы предлагаем вам первую и единственную любовь нашего сердца. Поверьте, мадам, наша любовь, как и наша корона, - из чистого золота.

- О сир... вы захватили меня в врасплох. Я, право, не знаю, что ответить... что вам сказать...

- Я налью вам бокал вео. Увидите, вам сразу станет лучше. - Его величество заботливо потянулся за графином.

- Нет, - остановила она его движением руки. - Позвольте мне.

Каравайз исполнила традиционный ритуал разлития вео с изящной простотой. Высоко подняв графин, наполнила пару круглых бокалов теплым зеленоватым ликером, отставила графин в сторону и провела над ними, будто волшебной палочкой, зажженной лучиной. Пары алкоголя тут же вспыхнули пляшущими язычками прозрачного голубого пламени. Холодный свет придал ее лицу зловещее выражение, которого король Пустис, к счастью, не заметил. Ловко погасив пламя специально предназначенной для этой цели серебряной крышкой, она энергично взболтала вео маленьким серебряным венчиком и пристально посмотрела на своего кавалера. Король Пустис, завороженный ее взглядом, глядел и не мог наглядеться, весь во власти невысказанных обещаний. Быстрое движение, и скрытая пружина открыла тайное вместилище в массивном перстне Каравайз, выпустив в бокал его величества порцию белого порошка. Порошок вспенился и вмиг растворился. По щепотке сахару в каждый из бокалов, и напиток готов.

- У вас чудесно получается, мадам. - Рука короля коснулась ее пальцев, принимая угощение. - А теперь тост! За прекрасное будущее!

Раздался звон бокалов. Они отпили.

- Просто великолепно!

- Боюсь, я положила слишком много сахару, сир.

- Вовсе нет. - Его величество сделал еще глоток и с восхищением заключил: - Идеально. Поверьте мне, идеально.

- Вы уверены, сир? Лучше испробуйте еще раз. Его величество с готовностью повиновался.

- Изысканный вкус.

Каравайз смотрела на него не отрывая глаз. Вдруг глаза короля остекленели, бокал, выскользнув из ладони, упал и разбился вдребезги. Голова тяжело упала на стол. Она немного подождала, но Пустис не шевелился.

Никого из Вурм-Диднисов поблизости не было видно: королю захотелось романтического уединения.

Каравайз бесшумно покинула палубу и пробралась в трюм, - забрав по пути примеченную ранее кожаную сумку Уэйт-Базефа.

"Великолепная" трапезничала, избрав на этот раз жертвой Гроно. Тусклый свет фонаря освещал жуткую сцену - Гроно, прикованного к колоде, и белые щупальца, пульсирующие у висков, у горла, на груди, запястьях. Прикрытые веки судорожно подергивались. По мере того, как убывали его силы, "Великолепная" прибавляла ход.

Деврас наблюдал за страданиями камердинера со смешанным чувством вины и отчаяния.

Внезапно открылась дверь, и на пороге появилась Каравайз. Бросившись к Уэйт-Базефу, она кинула подле него сумку и вынула кляп.

- Скорей, у нас мало времени! Чародей понимающе кивнул:

- Я буду говорить, а вы крутите вон то кольцо у меня на пальце.

Каравайз немедленно приступила к действию, и вскоре кольцо осветилось призрачным сиянием. Не открывая глаз, Уэйт-Базеф едва слышным голосом произносил неведомые заклинания. Живые путы задрожали, но не отпустили своих жертв.

- Что-нибудь не так? - В обычно ровном голосе Каравайз послышались тревожные нотки.

- Ослаб. Устал. - Глаза Уэйт-Базефа оставались закрытыми. - Попробую еще раз.

Лоб чародея взбороздили глубокие складки. Кольцо снова засветилось, на этот раз куда ярче. Белые щупальца содрогнулись, забились в конвульсиях и ослабли, отпустив пленников на свободу. Венериза замедлила ход, и в тот же миг наверху раздались недоуменные крики.

- Они сейчас будут здесь. - Несмотря на бледность, Каравайз сохраняла самообладание. - Вы в состоянии двигаться?

Медленно и с огромным трудом Уэйт-Базеф приподнялся и сел. Потом тяжело перевалил ноги вниз с края колоды и попытался встать. Но из-за головокружения снова сел, силясь справиться с тошнотой и одышкой.

Молодость и выносливость Девраса сослужили ему добрую службу. Поднявшись с первой же попытки, он, слегка пошатываясь, поспешил к Гроно. Камердинер лежал без движения, на его лбу выступили капли пота. Деврас потряс его за плечо. Никакой реакции.

- Очнись! Ну же, соберись!

Гроно со стоном открыл невидящие глаза.

- Вставай. Обопрись на меня. - Обхватив камердинера за плечи, Деврас попробовал приподнять обессиленное тело. - Гроно не может идти!

- Тогда несите его. Я помогу. - Каравайз обняла Гроно, и вместе с Деврасом они сумели-таки поставить старика на ноги. Его тело казалось таким же безжизненным, как омертвевшие усики "Великолепной".

Между тем вверху, на палубе, загрохотали тяжелые шаги. Затем вдруг раздался резкий, полный ужаса крик:

- Король мертв!

Потрясенный Деврас уставился на Каравайз.

- Вы убили его?

- Усыпила, - отмахнулась она. - Средство довольно слабое, к тому же выпил он всего ничего. Скоро придет в себя.

- Где эта девка? - Разъяренный голос принадлежал, без сомнения, принцу Кроцу. - Да я эту гадину, потаскуху прикажу насмерть запороть! Скормлю ее на завтрак "Великолепной"! Где эта девка, я вас спрашиваю?

Началась суматоха. По деревянным ступеням, ведущим в трюм, спускались тюремщики. Положение пленников было отчаянным. Путь к отступлению отрезан. Только Гроно пребывал все в том же блаженном забытьи. Отпустив камердинера, Деврас захлопнул дверь и запер ее изнутри.

- Ну вот. Теперь мы в ловушке. - Каравайз была спокойна и холодна, как кладбище зимой. - Если только нас не выручит Уэйт-Базеф.

Тот лишь покачал головой. Ему едва хватало сил удерживаться на ногах.

- Устал, - пробормотал он. - Этот ненасытный корабль выжал из меня все, что только было можно.

В запертую дверь забарабанили изо всей мочи, сопровождая свои усилия проклятиями и грязными ругательствами.

- Почему она закрыта? - удивился один из лордов.

- Да там прячется эта сука, - объяснил, горя жаждой мщения, взбешенный принц. - Ломайте!

Родственнички, не жалея сил, взялись за дело, и под их неистовым напором дверь вскоре затрещала.

- Рэйт! - прошипел Деврас. - Вы сделайте что-нибудь, вы же ученый!

- Другой возможности у вас не будет, - хладнокровно заметила Каравайз.

Рядом, за дверью, принц Кроц грозил ей самыми страшными карами.

- Неужели нельзя оглушить их, парализовать? - взмолился Деврас.

- Не могу. Нет сил воздействовать на твердую материю. Тени... иллюзии... на большее я сейчас не способен.

- Так давайте же, - подталкивала его Каравайз, - начинайте.