ведун он был порой резок в суждениях и нетерпим к глупцам. Недостатки характера
искупались беззаветным служением истине и фантастической работоспособностью. За
свой долгий век дед успел сделать и написать столько, что новое поколение
студентов, кропая рефераты со ссылками на работы Арсеньева, с чистым сердцем
считали его представителем давнего прошлого, славной плеяды, выкошенной голодом
и чистками, неким подобием знаменитого профессора Преображенского.
сердца". Окладистая, раздвоенная книзу борода, круглые очки и небрежная
аристократичность в одежде. Только Арсеньев не сыпал перлами вроде "не читайте
газет перед обедом", а чаще молчал, насупив густые брови, под которыми прятал
ясные пронзительные глаза. И в такие моменты становился похож на неистового
протопопа, не боящегося ни царского гнева, ни костра.
понял: что-то случилось. Сколько помнил, дед смолил болгарские сигареты, кислые
и с неповторимым ароматом. Дом деда, в котором воспитывался с двенадцати лет
Максим, после того, как мать и отчим не вернулись из экспедиции, всегда
ассоциировался у него с этим душистым запахом.
Максимову.
рука художника. Раз подержав в руках какую-нибудь античную штуковину, он мог в
деталях нарисовать ее так, как умели только выпускники Императорской Академии
живописи.
дед. Профессор Арсеньев, человек с энциклопедическими знаниями, считал, что не
стоит тратить время и вспоминать то, чего не знаешь.
четыре змеи изгибали тугие чешуйчатые тела, выползая из центра, и завивались в
левостороннюю свастику
взгляд деда.
мог вводных предложений вроде "я думаю" и " мне кажется". Любую попытку
растечься мыслью пресекал резко и безапелляционно. "Чтобы думать, надо знать,
молодой человек. А казаться ученому ничего не может", - цедил он, испепеляя
взглядом очередного недоучку.
использовались рунические знаки, а тут стилизация под змей. Что говорит о
редкости этого брактеата даже для своего времени. Левосторонняя свастика
означает магический поворот времени вспять. Знак встречается крайне редко.
Очевидно, его магическое воздействие считалось чрезвычайно мощным, слишком
мощным, чтобы использовать всуе. - Максимов бросил взгляд на рисунок и добавил:
- Прильвицкая коллекция.
дед.
нанесены на статуэтку Перуна из Ретры, - уверенно ответил Максимов. Память у
него была от рождения замечательная и доведена до фотографической специальными
тренировками. - После обнаружения клада культовых предметов в Ретре,
получившего название "прильвицкая коллекция", по указу князя Ежи была создана
комиссия, подтвердившая подлинность предметов. Но за полтора столетия,
прошедшие с тех пор, еще никому не удалось расшифровать надписи на статуэтках
языческих богов*.
местом прибалтийских славян. При завоевании Прибалтики тевтонцами в девятом
веке храм был разрушен. Культовые предметы из Ретры долгое время считались
утерянными. Готлиб Маш приобрел свою коллекцию в конце восемнадцатого века.
Комиссия князя Ежи работала два года: с тысяча восемьсот двадцать седьмого по
двадцать девятый год, - по памяти воспроизвел Максимов. - Допустим, ему
досталась лишь часть клада. Или часть разграбленного хранилась в тайной казне
Тевтонского ордена. Откуда, в конце концов, и появилась на свет.
пришли в движение, и обронил:
выставляемым чаще всего восторженным курсисткам, была фраза: "Только под венец,
и никуда более". После нее следовали слезы и обмороки, но заслуживших эту
оценку дед больше к зачетам не допускал, кто бы и как бы на него не давил.
Гамбургского университета. Ему можно доверять. Брандт - ученик Хефлера, а
Йозефа Хефлера я отлично знал, - произнес нейтральным тоном Арсеньев, но при
этом бросил Максимову многозначительный взгляд.
намертво впечатана в память.
рекомендаций, негласных проверок и перепроверок невозможно сделать и шага.
Особенно любили конспирировать историки. Объяснялось это просто. Историю во все
времена каждый правитель норовил переписать под себя. И волей-неволей историки
превратились в создателей и хранителей мифов. А разрушить миф, управляющий
толпой, - по последствиям действие значительно более серьезное, чем взорвать
атомную бомбу. Время от времени кто-то прорывался обнародовать правду, надежно
укрытую в архивах, и с благородным блеском в глазах взойти за нее на костер.
Как правило, все заканчивалось тихой смертью от инфаркта и крематорием.
был поглощен этим занятием, что забыл о присутствии Максима.
ты имеешь право это знать. - Дед задул спичку. - Сгорела наша дача. Хотя...
Может, все дело в том, что ее посчитали нашей? Слишком часто я там появлялся,
вот и подумали, что Арсеньева можно прижать этой развалюхой.
Арсеньева смертельно больна, он отдал ключи от дачи и ни разу не упомянул об
оплате. Возможно, благодаря свежему воздуху Маргарита Павловна и протянула все
эти годы, безвыездно проживая в тихом поселке под Москвой.
излишних проявлений эмоций.
холодно сверкнул глазами Арсеньев. - Ее на даче, слава богу, уже неделю не
было. Подошел срок очередного сеанса химиотерапии, пришлось перевезти в Москву.
странный пожар получился. Сначала взрыв обвалил заднюю стенку дома, потом
вспыхнул огонь. В подвале жар был, как в доменной печи. Выгорело и расплавилось
практически все. Нашли только остатки ящиков и сплав бронзы с золотом. Откуда в
доме золото, ума не приложу. Следствие, конечно, все расставит на свои места.
Но, согласись, ситуация не из приятных.
мелко вздрагивают. Он сейчас походил на человека, прячущего от других боль,
терзающую нутро.
едва заметно кивнул, дав понять, что сигнал принят.
взяли в плотную разработку. Поэтому дед так конспирирует и семафорит глазами.
Судя по всему, речь идет о золоте Ретры, - подумал он. - Черт, нашли на кого
бочку катить! Или... Или специально решили - на кого".
грома. Будто где-то далеко ухнул о землю тяжелый камень.
рассуждать вслух Максимов. - Но почему не допустить, что ящиков вообще не было?
Их можно разобрать и внести по доскам. Отдельно доставить что-то особо ценное.
За ту неделю, что дача пустовала, вполне можно было устроить там филиал
Гохрана. А потом устроить взрыв.
профессор Арсеньев имел касательство к сокровищам Ретры", - подумал Максимов и
на всякий случай спросил:
деда, он понял, что вопрос совершенно лишний. Хуже - опасный.
на круглого идиота. - Из очень древнего золота.
немецкого и японского шпиона, а в конце концов пристегнули к "делу врачей", дед
считал, что у чекистов проблем с фантазией нет. И когда волею судьбы стал
курировать работу с "трофейным искусством", ввел вокруг себя повышенные меры
безопасности. Максимова с детства приучили к мысли, что дом, рабочий кабинет,
телефон и переписка деда и домочадцев находятся под бдительным контролем
"искусствоведов в штатском".
наплевать на "жучки" в кабинете.
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Березин Федор
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Сертаков Виталий