Чтение 10–й страницы книги ~Проклятые Башни~

- Нет, это я, Изабо! Неужели ты не можешь различить нас, своих родных дочерей? Мегэн вот может, а ведь она даже не наша мать. Ты не должна была засыпать так надолго.

- Изабо, - тихо сказала Ишбель и снова зевнула. - Что ты здесь делаешь? - Она оглядела каменные стены, окружающие ее, и ее глаза наполнились слезами. - Мне снилось, что я нашла вашего отца, но он ужасно изменился... ужасно изменился. - Ее нежные губы задрожали и она закричала: - Хан'гарад, почему ты не отвечаешь мне?

Изабо открыла было рот, собираясь ответить сухо: "Потому что он превратился в коня", - но тут же закрыла его, не в силах произнести эти слова. Она посмотрела на худое бледное лицо и сказала ласково:

- Мама, тебе пора уже проснуться. Прошло семнадцать лет. Ты должна смириться с реальностью того, что произошло. Мы, твои дочери, нуждаемся в тебе. Пожалуйста, не спи больше.

Ишбель протерла мокрые глаза кулаками, сказав жалобно:

- Ты не понимаешь...

- Нет, понимаю, правда, понимаю. Я знаю, что ты любила нашего отца и до сих пор оплакиваешь его. Он здесь, но не такой, каким ты его знала, и я думаю, что больше никогда таким не будет. Майя заколдовала его, и он до сих пор под ее заклятием.

- Так это был не сон, - ответила Ишбель, содрогнувшись. - Нет, я не могу этого вынести! Он не мог стать конем! Это слишком ужасно! Только не мой Хан'гарад!

- Думаю, Майя сочла это забавным, - криво усмехнувшись, сказала Изабо.

Ишбель снова содрогнулась и прикрыла глаза руками.

- Нет, нет, - забормотала она.

Изабо схватила ее за плечи и снова тряхнула.

- Не смей больше спать! - предупредила она. - Я никогда не прощу тебя, если ты заснешь еще на семнадцать лет. Просыпайся и позволь мне покормить тебя. Ты такая худая и холодная.

- Я должна увидеть Хан'гарада, я должна убедиться, что это правда, - пробормотала Ишбель. - Где он?

Так Ишбель проснулась. Хотя каждое утро Изабо боялась обнаружить ее снова погрузившейся в зачарованный сон, она каждый раз просыпалась, ела завтрак, который готовила для нее Изабо, а потом гуляла на озере с гнедым жеребцом, стараясь восстановить взаимопонимание. Изабо часто заставала ее рыдающей, прижавшись к рыжему боку или смотрящей в его большие темные глаза, настойчиво пытаясь поговорить с ним. Иногда Хан'гарад отвечал несколькими мысленно произнесенными словами; но чаще он просто тряс гривой и ржал. Вероятно, лишь грозящая опасность могла расшевелить человека, скрывающегося глубоко внутри.

Шли недели, и Ишбель, казалось, смирилась с судьбой своего возлюбленного. Проводя почти все дневные часы с жеребцом, вечерами она оставалась с Фельдом и Изабо, и молодая ведьма начала, наконец, налаживать отношения со своей матерью.

Дни удлинялись, приближалось лето, и Изабо обрела какое-то подобие покоя. Ее дни были так заняты поисками еды и заботами о маленькой Бронвин, что она почти забыла, что Эйлианан охвачен войной. У Фельда было небольшое стадо коз, которые паслись в заросшем саду, так что у них не было недостатка в молоке и сыре, а каждые несколько недель Хан'кобаны оставляли на краю долины кучу кореньев, зерна и овощей - что-то вроде дани. Фельд сказал, что так повелось с тех самых пор, как он пришел в Башни Роз и Шипов, чтобы заботиться об Ишбель. Он рассказал: когда в Башнях жила Изолт, она охотилась и готовила для них пищу, сам же он вечно забывал поесть. Раз или два в день он пытался накормить Ишбель жидкой кашей, которую варил из диких злаков, оставленных Хан'кобанами, но она, как правило, проглатывала лишь несколько ложек, прежде чем отвернуть от него спящее лицо.

Теперь Ишбель проснулась и снова ела с аппетитом, и Изабо с удовольствием готовила для всех. К счастью, была весна, и долина изобиловала всевозможными травами, грибами, кореньями, ранними ягодами и листвой. Ученица ведьмы нашла дупло, где жили дикие пчелы, и уговорила их перелететь в новый улей, поставленный в саду. Многие обнаруженные ею травы и овощи она пересадила в ту часть сада, которую очистила от сорняков и шиповника, и семена еще многих растений собирала, чтобы посадить позднее, когда земля будет хорошо прогрета солнцем. Главной проблемой Изабо было найти соль, чтобы добавлять ее в воду для купания Бронвин. Фэйрги были морскими жителями и умирали, если слишком долго находились вне соленой воды. В Лукерсирее недостатка в соли не было. Она являлась одной из главных статей экспорта в Клахане и использовалась для вяления рыбы, соления овощей, дубления шкур и изготовления стекла и эмалированных украшений. Среди аристократок даже стало модным принимать ванны с солью в подражание Майе, поэтому ее продавали на рынках в маленьких холщовых мешочках, подмешивая туда розовые лепестки или душистые травы. Но в Тирлетане не было соляных озер, а море находилось за многие сотни миль. Убегая, Изабо прихватила мешок с солью, но запас подходил к концу, и она беспокоилась, что будет делать, когда мешок совсем опустеет. Она предполагала, что озеро у подножия Башен, как множество озер в горных районах, может быть богато солями и минералами, но теперь знала, что оно было таким же чистым и пресным, как и озеро в их укромной долине.

Изабо нахмурилась, поболтав в воде ногами и разбив безмятежное отражение белых и красных роз. Она отвернулась от Лазаря и Ишбель, все еще гулявших на другом берегу, и загляделась на пики-близнецы Драконьего Когтя.

Высоко над остроконечными вершинами, сияя в солнечных лучах яркой медью, парил дракон. У Изабо инстинктивно свело мышцы живота, сердце бешено заколотилось. Она вытащила из ледяной воды закоченевшие ноги и обтерла их краем пледа.

По пути обратно в Башни Изабо обдумывала свою проблему. Если она в самое ближайшее время не найдет источник соли, Бронвин заболеет и умрет. Единственным решением, которое видела Изабо, было перебраться вместе с Бронвин назад в укромную долину. Там глубоко под горой было подземное озеро, где извилистыми колоннами росли сталактиты и сталагмиты, а вода была горькой. Изабо очень надеялась, что купание в его богатых минералами водах поможет Бронвин избежать обезвоживания и лихорадки. В противном случае ей не оставалось ничего другого, как отправиться обратно к побережью, и как можно быстрее; не для того она спасала Бронвин от опасности в Лукерсирее, чтобы тут же поставить ее в гораздо более угрожающую ее жизни ситуацию.

Изабо не знала точно, как собирается совершить длинное и трудное путешествие в укромную долину. Судя по рассказам Мегэн, похоже, единственной дорогой была Великая Лестница, которая вела прямо через долину драконов. Она до сих пор вздрагивала от страха при воспоминании о драконе, которого видела, когда скакала на Лазаре по Старому Пути. Изабо не представляла, насколько ужасными и грозными были эти огромные огнедышащие существа. Несмотря на то, что девушка большую часть жизни провела у Драконьего Когтя, она видела драконов всего дважды, да и то они были просто тенями, на миг заслонившими луны. Она знала, что Мегэн взошла по Великой Лестнице, чтобы попросить совета у королевы драконов, но была совершенно уверена, что у нее самой не хватит на это смелости.

Изабо вымыла шиповник и положила его в котелок вариться вместе с медом, потом процедила сироп и поставила его остывать. После этого она отправилась по холодным темным коридорам в библиотеку на шестом этаже, где, как она была уверена, сидел старый колдун.

Это была огромная комната с каминами в каждом конце и двумя изящными винтовыми лестницами, сделанными из стального кружева, которые вели на верхние галереи. Тремя этажами выше стены от пола до расписных потолков были расчерчены полками, заваленными книгами, свитками, письмами. Окна и камины обрамлял все тот же узор из однолепестковых роз и шипов, а над каминными полками были изображены стилизованные фигуры драконов с поднятыми крыльями и изогнутыми хвостами. Фельд сидел за огромным письменным столом в одном конце комнаты. Позади него в жаровне дотлевали угли, свеча бросала неверный свет на страницы книги, которую он читал. Сощурившись, он снял очки, потер глаза, потом снова сощурился.

Изабо взмахнула рукой, и свеча на каминной полке и угли в очаге снова вспыхнули огнем.

- Я сделала тебе целую кучу новых свечей специально для того, чтобы ты не напрягал глаза, но ты и не думаешь зажигать их, - упрекнула она. - Я могла бы и не беспокоиться.

- Прости, милая, боюсь, я вечно забываю, что они здесь, - рассеянно ответил Фельд. На нем был длинный бархатный халат, изрядно поеденный молью вокруг рукавов и по подолу, надетый поверх шерстяной куртки и штанов, а длинная седая борода была заткнута за пояс халата, чтобы не путалась между страницами. Его шея была замотана неумело связанным шарфом, свисавшим на спину, а на одной руке была надета перчатка. Обут он был в ветхие туфли с дырами в подошвах. Тут же на полу лежала Бронвин, энергично дрыгая ножками и размахивая ручками.

Изабо поставила рядом с его локтем чашку чая и примостилась сбоку у стола.

- Фельд, ты не знаешь, есть здесь где-нибудь поблизости соленые озера или пруды, или какие-нибудь месторождения каменной соли?

- В горячих источниках в долине драконов вода соленая, - ответил колдун, заложив пальцем страницы книги, чтобы не забыть, где читал. - Я видел поблизости в скалах вкрапления соли и не раз собирал ее, чтобы использовать в разных обрядах или добавлять в кашу. Без соли у каши совсем не тот вкус, верно?

Изабо извиняющимся тоном согласилась, поскольку не солила никакую еду ни своей солью, ни солью Фельда с тех самых пор, как бежала из Лукерсирея. Она берегла ее для Бронвин.

- Значит, только в долине драконов? - спросила она.

Он пожал плечами.

- Иногда в вулканических областях вроде этой можно найти залежи хлорида натрия, но это бывает нечасто. Я уверен, что где-нибудь в горах должна быть каменная соль, но я никогда ее не видел. Я неприхотлив и редко хочу соли.

Изабо вздохнула. Похоже, единственное, что ей оставалось, это бросить вызов драконам. Она знала, что ее сестра восемь лет служила этим огромным волшебным существам и часто летала на спине самого младшего дракона. Многие годы назад ее отец спас жизнь маленькому дракону и завоевал их дружбу. Но если драконы принимали ее отца и сестру, это не значило, что примут и ее. От одной мысли о том, чтобы столкнуться с ними лицом к лицу, Изабо стало дурно.

Она взглянула на малышку, которая внимательно смотрела на нее странно сияющими в свете камина бледными глазами. Лицо Бронвин озарила широкая улыбка. Изабо пронзила мучительная нежность, и она поняла, что должна отправиться в долину драконов. Ей оставалось лишь надеяться, что прием будет не слишком враждебным.

- Дорогу солдатам Ри! - возвестил зычный голос. - Дорогу!

Лиланте раздвинула занавеси и выглянула из окошка. По обеим сторонам экипажа ехали, выпрямив спины, двенадцать всадников, одетые во все серое, с палашами за спиной. Впереди со знаменем Ри в руках ехал Ниалл Медведь, чей синий плед и куртка свидетельствовали о том, что это один их Телохранителей Лахлана Крылатого. Его огромный жеребец гарцевал, точно наслаждаясь необычайно теплым вечером, а пораженные ребятишки смотрели на него во все глаза.

Впереди в лощине притулилось селение Гиллибрайд - небольшой процветающий городок, расположенный неподалеку от границы Эслинна. Дорога петляла по широкой равнине, а по обеим ее сторонам тянулись золотые ячменные поля. У реки лениво вращалось колесо ветряной мельницы, а на западе виднелись голубые воды озера Гиллислен, омывающие подножие горы Тамблдоун-Бен. Скалистые основания крутых холмов, поднимавшихся на севере, густо поросли лесом. Вид зеленеющих деревьев вызвал у Лиланте смешанные чувства. С одной стороны, ей очень хотелось снова оказаться под покровом леса, мирно пуская корни в почву и без боязни разыскивая своих сородичей. Но с другой стороны, ее терзали сожаление и горечь поражения, ибо Лиланте отчаянно хотела быть принятой в человеческое общество. Она надеялась, что победа Шабаша Ведьм сделает это возможным, но, похоже, люди Эйлианана пока еще не были готовы снова открыть сердца волшебным существам.

Клюрикон высунул мохнатую мордочку из другого окошка, наслаждаясь вечерним ветерком. Она оттащила его со словами:

- Лучше спрячься, Бран, не нужно, чтобы нас кто-нибудь видел.

Его ушки тревожно повернулись, и он спросил:

- Почему они ненавидят нас, Лиланте? Ведь мы же не испытываем к ним ненависти.

- Иногда я ее испытываю, - отозвалась она с горечью.

Повозка с грохотом въехала на главную площадь Гиллибрайда. Спрятав свои покрытые листочками волосы под плотным капюшоном, Лиланте с тоской смотрела на лотки, пестревшие овощами и банками с джемом и повидлом. Гиллибрайд находился достаточно высоко в горах, чтобы нападение Ярких Солдат не затронуло его, поэтому рыночная площадь являла собой вполне мирное зрелище. Женщины в грубых пледах и деревянных башмаках стояли на улицах, болтая в теплых сумерках, а их босоногие ребятишки сидели на корточках на булыжной мостовой, играя в кости. У побеленного здания постоялого двора стояла телега, нагруженная бочонками, а возница с трубкой в углу рта, наклонившись, о чем-то толковал с хозяином. Высоко над городом маячила бесплодная вершина Тамблдоун-Бена, озаренная золотистым вечерним светом.

Кавалькада остановилась перед постоялым двором, на вывеске которого красовались пышные ячменные снопы. Конюхи подбежали распрячь лошадей и предложить всадникам выпить, и те блаженно спешились, потягиваясь и пересмеиваясь.

Ниалл Медведь постучался в дверь.

- Пожалуй, мы остановимся здесь, девушка, - сказал он своим добрым хриплым голосом. - Солнце уже садится, а нам нужно зачитать воззвание Ри и повидаться с городским советом. Кроме того, постоялый двор "Ячменный Сноп" славится своим виски, а у моих ребят от дорожной пыли пересохло в горле.

- А тебе не кажется, что здесь слишком много народу? А вдруг они решат закидать нас камнями, как в Гленморвене?

- Ну, теперь мы в горах, а горцы всегда теплее относились к волшебным существам, чем эти тупые блессемцы, - успокоил он ее. - Кроме того, жители Гиллибрайда всегда были верны Мак-Кьюиннам и не станут поднимать бунт из-за древяницы и маленького клюрикона. Да когда я был здесь в последний раз, на этом постоялом дворе клюрикон показывал фокусы за деньги, а время от времени ему перепадал и стаканчик виски.

- И сколько лет назад это было, Ниалл? - устало спросила Лиланте. - Бьюсь об заклад, что сейчас здесь нет клюрикона.

- Может, ты и права, но сейчас у нас новые порядки, и они об этом узнают. Поэтому не беспокойся, мы защитим тебя, девушка. - Ниалл ласково улыбнулся ей, сверкнув белыми зубами. Это был высокий крепко сбитый мужчина с буйной гривой темно-каштановых волос и такой же бородой, в которых уже начала пробиваться седина, и с такими широкими плечами, что, казалось, его синяя куртка вот-вот треснет по швам. Однако, в отличие от большинства мужчин его сложения, он двигался очень легко, с грацией эльфийской кошки.

Лиланте улыбнулась и поблагодарила его. Поплотнее закутавшись в свой новый зеленый плащ, она подождала, пока он откроет дверцу экипажа, помогая ей выйти. Бран выскочил следом, тоже натянув на голову капюшон, прикрывавший его мохнатые ушки. Солдаты образовали вокруг них плотный барьер и провели их в здание постоялого двора, и все же ноги у древяницы подкашивались.

Хозяин постоялого двора радушно вышел навстречу, ничем не выказав любопытства при виде двух закутанных фигур, стоящих в кругу одетых в серое солдат. Он тепло приветствовал их, потом велел своей дочери отвести гостей в комнаты и принести им теплую воду и полотенца. Комната Лиланте оказалась маленькой, но безукоризненно чистой, с видом на городскую площадь. Она сидела у окна, глядя на то, как сгущаются сумерки и сторож с колотушкой начинает обходить город, зажигая фонари. Ей было неспокойно. Хотя вся эта сцена так и дышала сельским покоем, Лиланте чувствовала глубоко скрытые ужас и боль. Улыбающиеся женщины, восторженно вопящие ребятишки, играющие у пруда - все скрывали какое-то сильное чувство, которое улавливало острое восприятие древяницы.

Она выглянула из окна, осматривая площадь и мысленно прощупывая ее. При виде толпы ребятишек, тыкающих палками в клетку, висящую на ветке ивы, все ее тело напряглось. Клетка бешено раскачивалась, а внутри нее сжалась в комочек насмерть перепуганная маленькая нисса, пытаясь защититься от острых палок.

Лиланте вскочила и так быстро, как только могла, поковыляла к двери, кипя такой яростью, что даже забыла прихватить с собой свой новый плащ.

Ниалл услышал ее тяжелые шаги и выглянул из двери. Увидев, что она побежала по лестнице, он позвал ее, но Лиланте не ответила, опираясь на перила и спускаясь настолько быстро, насколько ей позволяла ее изувеченная нога.

Ниалл позвал своих людей и поспешно побежал за ней, схватив свой огромный обоюдоострый меч. Услышав шум, маленький клюрикон выскочил из своей комнаты и помчался вслед за всеми, возбужденно размахивая хвостом.

В группе было одиннадцать детей от четырех до тринадцати лет. Босоногие и дочерна загорелые, они были упитанными и здоровыми и вооружены палками и прутьями. Услышав возмущенный крик ковыляющей через площадь Лиланте, они обернулись и уставились на нее, подняв свои палки. На этот раз она без колебаний направилась прямо к ним.

- Вы соображаете, что творите? - набросилась она на них. - За что вы так мучаете бедную маленькую ниссу? Она ведь ничего плохого вам не сделала. Только взгляните на нее! Жестоко держать ее в такой маленькой клетке, тыкать в нее палками и обзывать.

Клетка была настолько крошечной, что прутья со всех сторон сжимали малышку, не давая ей двинуться больше чем на несколько дюймов. Она была едва ли больше ладони Лиланте, а ее треугольное личико покрывали синяки и порезы. Один яркий глаз затравленно смотрел через спутанные космы грязных волос, а другой заплыл и склеился, покрытый липкой зеленоватой кровью. Ее радужные крылья смялись о прутья клетки, а переливчатый газ одного из них был разорван и висел клочьями. Услышав слова Лиланте, нисса взвизгнула и отчаянно бросилась на стенку клетки.

Самая старшая из ребятишек, плотная веснушчатая девочка, громко засмеялась.

- Глядите, древяница! Только посмотрите на ее волосы, все в листьях, ни дать ни взять ива! Где отцовский топор? Здесь дров на всю зиму хватит!

Эта шутка была знакома Лиланте, но на этот раз она почему-то не оказала на нее обычного действия, от которого зеленая кровь древяницы застывала от ужаса. Она выпрямилась в полный рост.

- Такая маленькая и уже такая подлая! - сказала она. - Верно, я древяница, но это не значит, что я чем-то хуже тебя. Придержи язык, девочка, а то когда-нибудь пойдешь в лес и обнаружишь, что деревья, у которых ты будешь искать тени, не друзья тебе. Ты увидишь, как они двигаются вокруг тебя, и услышишь их ужасную песню и тогда пожалеешь, что не уважала тех, кто не принадлежит к твоему роду. Ведь жители леса были здесь задолго до того, как вы, люди, пришли на наши берега со своими топорами и кострами, и будут здесь еще долго после того, как ваши кости станут пищей для наших корней.

Над людной площадью повисло молчание, и все глаза были устремлены на Лиланте. Дети казались перепуганными, а один или два всхлипывали, выпустив из рук забытые палки.

Древяница вызывающе откинула за плечи гриву зеленых волос и, беспрепятственно миновав примолкших ребятишек, распахнула дверцу плетеной клетки. Нисса метнулась в ее ладонь и задрожала там. Ее сломанное крыло безжизненно висело. Лиланте нежно прижала малышку к себе.

- Только взгляните на эту бедную крошку! - воскликнула она. - Посмотрите, что вы с ней сделали! Она должна летать по лесу со своими сородичами, собирая цветочный нектар и дразня белок.

- Она просто нахалка, которая таскает зерно из мешков и хлеб у нас из рук, - закричала одна из женщин.

- Я знаю, что ниссы иногда ведут себя дерзко, - ответила Лиланте, - но разве хорошо держать ее в клетке и позволять детям тыкать в нее палками? Эта страна когда-то была лесом, изобиловавшим орехами и семенами, которыми питаются ниссы. Теперь здесь одни лишь поля, а для тех, кто жил здесь первым, не осталось лесов. Она умерла бы с голоду, если бы не ела ваше зерно и хлеб! Так-то вы благодарите тех, кто позволил вам забрать их землю и поверил вам, когда вы обещали им свою дружбу? Думаете, кто-нибудь из нас, волшебных существ, позволил бы вам жить, если бы мы знали, что вы сделаете с нами и с тем, что когда-то принадлежало нам? Когда-то нас было много, а вас всего ничего, и вы умирали с голоду. Мы посчитали, что плодов земли хватит на всех, и пригласили вас взять все, что вам нужно. За это вы вырубили наши дома и изнасиловали нашу землю своими плугами и топорами, заразили нас своими болезнями и привезли сюда этих жадных крыс, которые отбирают у жителей леса то, что по праву принадлежит им! Но даже этого вам было мало; вы стали убивать нас ради забавы и развлекались, глядя, как мы горим в ваших кострах. И вы еще удивляетесь, за что мы ненавидим вас!

Лиланте замолчала, тяжело дыша, ее щеки горели. Ниалл Медведь и его люди стояли позади нее, положив руки на мечи, но никто из собравшихся на площади не полез в драку. Они молчали, пристыженно опустив глаза. Несколько человек возмутились, но все слышали, как городской глашатай зачитывал новые указы Ри, и знали, какое наказание ждет тех, кто не подчинится им. Лиланте огляделась вокруг. Гнев уже начал покидать ее, и она почувствовала, что вот-вот расплачется. Не видя на лицах окружавшей ее толпы ничего кроме неприятия, она развернулась и торопливо зашагала обратно в гостиницу, бережно держа маленькую ниссу в ладонях. Малышка просунула между пальцев Лиланте крошечную головку и высоким пронзительным голосом дразнила горожан.

У Лиланте не было целительского таланта Изабо, но она как умела перевязала разорванное крыло и дала малышке воды и хлеба. Щеки древяницы были мокры от слез - она оплакивала ту боль, которую пришлось пережить ниссе, и свою собственную печаль и одиночество. Она знала, что малышка никогда больше не сможет летать, и ласково укачивала ее, охваченная жалостью.

Но ниссу переполняло торжество, и она болтала не умолкая на своем пронзительном языке.

Мы будем жалить этих теплокровных гигантов, будем писать в их воду и бросать в их еду отравленные ягоды, мы загоним их, рыдающих и умоляющих, в море!

- Нет, - устало сказала Лиланте. - Нельзя так делать. Люди должны остаться здесь. Они живут здесь уже тысячу лет и пустили свои корни в эту землю так же глубоко, как твой или мой народ. Да и не все из них злы и невежественны. У меня есть друзья среди людей.

Нисса неодобрительно взвизгнула.

Лиланте сказала:

- Лучше научить их любить и уважать нас, чем позволить им заразить нас своими дурными обычаями. Древяники - миролюбивые существа. Все, что нам нужно, это бродить по стране, пробовать землю и праздновать смену времен года.

Нисса кровожадно ухмыльнулась, продемонстрировав острые как иглы клыки, так что Лиланте против воли не удержалась от улыбки.

- Надеюсь, ты сможешь простить этих глупышей, они ведь действительно не понимали, что делают. Может быть, теперь они немного задумаются и в следующий раз не будут так жестоки.

Нисса улеглась на столе, вылизав крошечные ручки длинным раздвоенным язычком и дочиста вытерев лицо. Потом издала высокую насмешливую трель.

- Такова моя задача, - мягко объяснила Лиланте. - Я выполняю поручение Шабаша Ведьм, чтобы помочь людям и волшебным существам прийти к миру и согласию. Я отправилась на поиски Летнего Дерева в надежде, что смогу привлечь обитателей леса на нашу сторону и убедить их, что Шабаш хочет им только добра.

Нисса вздернула головку и окинула Лиланте любопытным взглядом. Ее глаз горел, точно зеленое пламя. Лиланте отщипнула ей от своего куска еще немного крошек, и малышка схватила одну, целиком запихнув ее в рот. Я знаю, где цветет Летнее Дерево. Сок его цветков исцелит мое крыло, и я снова смогу летать.

- Ты отведешь меня к нему? - воскликнула Лиланте, и ее веснушчатое лицо озарилось надеждой.

Со сломанным крылом я не могу летать. Так что я провожу тебя туда, если ты меня понесешь. Но нам нужно спешить, ибо Летнее Дерево цветет всего один раз, когда Селестины воспевают возрождение солнца. Лишь раз в году зацветает Летнее Дерево, а потом его цветки сморщиваются на ветке, и мне придется ждать до следующего года.

Лиланте кивнула.

- Отлично, мы выезжаем завтра же. Не бойся, теперь, когда ты будешь показывать дорогу, мы найдем Летнее Дерево. Возможно, это займет много времен, но в конце концов мы обязательно найдем его.

ДВОРЕЦ ДРАКОНОВ

- Видишь, как орел использует ветер, чтобы летать? Смотри, он едва двигает крыльями, и все же парит в сотнях футов над землей. Он чувствует силы воздуха и использует их. И ты тоже должна это делать, если хочешь летать, - сказала Ишбель.

Они с Изабо сидели на скалистом уступе, глядя на орла, парящего в вышине. Далеко внизу волновались зеленые луга Проклятой Долины, разрезанные пополам голубой лентой реки, которая, петляя, вытекала из озера. Со всех сторон возвышались остроконечные пики гор, простираясь так далеко, насколько хватало взгляда. На севере виднелся ледник, сверкавший на солнце так ослепительно, что на него было больно смотреть. Изабо полными зависти глазами следила за парящим орлом, раздумывая, что чувствуешь, когда так легко и без усилий плывешь над миром. Внезапно птица сложила свои крылья и спикировала на землю. Через миг она уже снова поднималась в воздух, взмахивая могучими крыльями и сжимая в когтях кролика.

- Но как же мне научиться чувствовать ветер? - спросила Изабо, тоскливо глядя на то, как ее мать взмыла на фут над землей, поджав под себя ноги. Изабо держала на коленях Бронвин, и девочка дергала ее за яркие золотисто-рыжие волосы, заплетенные в косу и переброшенные через плечо. Рядом с ними на лугу щипал пышную траву Лазарь, а Фельд лежал под деревом, по своему обыкновению читая книгу.

- Не знаю, - ответила Ишбель. - Думаю, частично это происходит инстинктивно, частично приходит с опытом. Ты должна наблюдать за ветром и прислушиваться к нему, чувствовать его всей кожей.

- И как же мне наблюдать за ветром? - в некотором раздражении спросила Изабо. - Воздух невидим. Это же не земля, которую можно потрогать, понюхать и попробовать. - Она раскрошила в пальцах комок земли, поднесла его к носу и вдохнула сильный торфяной запах. Бронвин протянула пухлую ручонку, ухватила комок грязи и попыталась запихнуть его в рот. Изабо с улыбкой прижала ее к себе.

- Ты можешь потрогать, понюхать и попробовать и ветер тоже, - отозвалась Ишбель. - Неужели ты не чувствуешь его прикосновения к твоей коже?

Изабо некоторое время сидела неподвижно, пытаясь понять, что ее мать имела в виду.

- По-моему, чувствую, - сказала она медленно. - Хотя сегодня так тихо, что я чувствую не слишком много.

- Это ничего не меняет, - ответила Ишбель. - Сейчас тепло и тихо, но орел все-таки находит потоки воздуха, в которых парит. Откуда дует ветер?

Изабо заметила, как гнутся и раскачиваются стебельки одуванчиков на лугу, как листья деревьев поворачиваются вверх своими серебристыми нижними сторонами. Она почувствовала, как волоски на ее голой руке еле уловимо шевелятся.

- С юга, - ответила она неуверенно. - Может быть, с юго-востока.

- Верно, - ответила Ишбель. - А теперь взгляни на облака. Посмотри на их форму, размеры, на их высоту, цвет и плотность. Облака - это вода, которую переносит воздух. Они тоже скажут тебе, как дует ветер. Видишь, какие они маленькие и как низко висят? Сегодня не будет дождя. А теперь понюхай ветер. Чем он пахнет?

- Травой, - через несколько секунд ответила Изабо. - Теплой травой. - Она вспомнила уроки, которые давала ей Латифа Кухарка, заставляя определять различные блюда только по их вкусу и запаху. Она закрыла глаза и сосредоточилась. - Хвоей гемлока от того дерева внизу, - сказала она через некоторое время. - Клевером, одуванчиками и колокольчиками. Землей, жирной землей, покрытой гниющей растительностью. Водой. Только стоячей водой, а не дождем.

- Очень хорошо, - сказала Ишбель. - Сделай глубокий вдох. Попробуй воздух. Научись различать мельчайшие оттенки вкуса и состава. Скоро ты будешь понимать, дует ли ветер постоянно и сильно, или же это капризный бриз, на котором трудно летать.

- Это напоминает мне рассказы Сейшеллы о том, как вызывать ветер, - сказала Изабо. - По ее словам, для того, чтобы управлять погодой, нужно понимать, как дует ветер.

- Я помню Сейшеллу Зовущую Ветер, - мечтательно сказала Ишбель. - Она была ученицей Табитас тогда же, когда я была ученицей Мегэн. - Все считали, что в один прекрасный день она станет великой погодной ведьмой, как в былые времена. Что с ней случилось?

- Ее убил месмерд, - сурово сказала Изабо. - Разве ты не помнишь? Она была на моем Испытании и погибла, когда на нас напали Красные Стражи. Я думала, что ты разобьешься, когда просто шагнула со скалы, но ты полетела так же легко, как пушинки этих одуванчиков.

- Я помню, - тихо сказала Ишбель. - Мне жаль, что она погибла.

- А ты можешь управлять погодой? - спросила Изабо. - Многое из того, что ты говоришь, совпадает с ее словами, но она не умела летать. Я спрашивала ее.

Ишбель пожала плечами.

- На самом деле я никогда и не пыталась использовать силы воздуха таким способом. Погодная магия также связана и со стихиями воды и огня. Возможно, ты можешь управлять погодой, но я не думаю, чтобы твоим Талантом было умение летать. Прости, но большему я тебя научить не смогу.

- Но Изолт же ты научила, - сказала Изабо с обидой в голосе.

- У нее есть Талант, - ответила Ишбель. - Просто она слишком привыкла использовать свои собственные физические силы и энергию, а не силы воздуха. У тебя есть сила, я чувствую это, и знаю, что Мегэн тоже всегда так считала. Но она отличается от моей. Ты кажешься сильной во всех стихиях, а я так и не научилась обращаться с огнем и землей.

Изабо взглянула на ее руки. На безымянном пальце правой руки Ишбель блестел голубой топаз, свидетельствующий о том, что она сильнее всего в стихии воздуха, а на среднем пальце было надето кольцо с лунным камнем, которое Лахлан дал ей на своем Испытании. На левой руке блестели сапфир и опал, указывающие на то, что она прошла Испытание Колдуньи в стихии Воздуха и Духа.

- Ты должна была получить свои кольца колдуньи в очень молодом возрасте, - сказала Изабо.

- Да, так оно и было. Мне не было еще двадцати, а, как тебе известно, обычно приходится ждать до двадцати четырех лет, прежде чем тебя допускают к Испытаниям Стихий. Но мой Талант был таким необычным и сильным, что Шабаш сделал исключение. Некоторые другие ведьмы были недовольны, но Мегэн настояла.

Изабо вздохнула и потянулась, любуясь блеском колец на собственных руках. На среднем пальце правой руки у нее тоже было кольцо с лунным камнем - это было первое кольцо, которое получала любая ведьма - а на левой она носила кольцо с драконьим глазом, которое драконы подарили ей при рождении. Его вид ободрил ее, и она поднялась на ноги.

- Нам лучше продолжить подъем, если мы хотим добраться до Великой Лестницы до завтрашнего рассвета, - внезапно сказала она.

Фельд, Ишбель и Изабо начали подъем накануне, а маленькая Бронвин, как обычно, висела в перевязи у Изабо за спиной. Молодая ведьма почему-то не могла больше ездить верхом на Лазаре с тех самых пор, как узнала, что он ее отец. Поэтому она шла пешком, держа в руках огромный букет душистых роз, чьи нежные белые лепестки были окаймлены кроваво-красным. Это была розовая десятина, дань, которую Мак-Фэйгены должны были платить драконам за их дружбу и терпимость. На одном из ветхих гобеленов в главном зале был изображен Фудхэген Рыжий, преподносящий королеве драконов розу, которую он легкомысленно сорвал и вставил в петлицу. Этот дар так понравился королеве драконов, что она оставила дерзкому человеку жизнь, и так началась дружба между колдуном и драконами.

Обычай платить розовую десятину прервался на многие столетия, но Фельду было разрешено остаться в долине лишь при условии, что он возродит эту древнюю традицию. Когда Изолт жила в Башнях, срезать букет роз и относить его во дворец драконов в день летнего солнцестояния было ее обязанностью, так что теперь эту задачу поручили Изабо. Она выбрала самые крепкие бутоны и обрызгала их ледяной водой, чтобы они не завяли за время долгого подъема на Проклятые Вершины. Их еле уловимый нежный аромат окутывал ее, и, шагая по скалистой тропке, она размышляла, удастся ли получить из роз душистую эссенцию, чтобы добавлять в свечи и масло для купания.

Тропка стала круче, но вид был таким живописным, что медленный подъем вполне устраивал Изабо, и она время от времени останавливалась подождать Фельда, часто отстававшего, чтобы рассмотреть цветок или камень или прочитать абзац из своей книги, которую нес под мышкой. На Фельде был длинный бархатный плащ, тщательно вычищенный и заштопанный Изабо, а поношенные домашние туфли он заменил парой столь же ветхих башмаков. Шею он замотал длинным полосатым шарфом, чьи драные концы болтались у него на спине, а бороду заткнул за пояс. На голове у него была побитая молью шляпа, надвинутая на самые уши, и его седые волосы выбивались из-под нее, точно солома, вылезающая из слишком туго набитого мешка. За стеклами очков поблескивали рассеянные и добрые глаза, которые с любопытством ребенка не переставали высматривать что-нибудь новое и интересное.

Ишбель не шла, а летела над их головами, бесцельно, как воробей, иногда присаживаясь на дерево, чтобы подождать их, иногда приземляясь, чтобы пройтись рядом с жеребцом. Лазарь шел впереди, переходя на галоп, когда тропинка пролегала через луг, и с развевающейся яркой гривой скакал кругами, чтобы позвать их с вершины холма.

В тот вечер они расположились на ночлег под нависающим выступом скалы, и Изабо, щелчком пальцев вызвав огонь, приготовила вкусное рагу из припасов, которые Лазарь вез в сумках на спине. Жеребец улегся в траву рядом с ними, и Изабо блаженно прислонилась к его теплому боку. Прямо за крутым утесом находилась массивная каменная арка, отмечавшая начало Великой Лестницы. Каменные драконы, распростершие крылья по обеим сторонам арки, были для Изабо зловещим напоминанием о том, что ожидало ее впереди. Она изо всех сил пыталась думать о предстоящей встрече с уверенностью и оптимизмом, снова и снова напоминая себе, что Мак-Фэйгены всегда были друзьями драконов. Но глубоко внутри засел зудящий страх, что эти огромные существа сочтут ее недостойной их внимания как калеку и неудачницу.

Лучи рассветного солнца на заснеженных вершинах представляли собой ошеломляющее зрелище, и Изабо застыла, глядя на суровое великолепие гор с трепетом и чувством собственной незначительности. Она молча съела несоленую кашу и выпила чай, а потом взяла свой букет и направилась к Великой Лестнице.

В одиночестве она вошла в сумрак арки, глядя на розовеющее небо со страхом, смешанным с предвкушением. Хотя глаза ее не отрывались от горизонта, свист драконьих крыльев над головой все-таки застал ее врасплох, и она с нечленораздельным криком шарахнулась прочь. Сложив крылья вдоль гибкого тела, дракон спикировал вниз, точно пылающая стрела, потом раскрыл крылья прямо над ее головой. Воздушная волна чуть не сбила Изабо с ног. Когда она восстановила равновесие, тот уже сидел на изгибе арки, несколько раз обвив хвостом каменный выступ и положив узкую голову на изящно скрещенные лапы.

Ярко-топазовые глаза оглядели ее с интересом. Если не считать еле заметного покачивания кончика хвоста и слабой пульсации кремового горла, дракон был неподвижен.

Изабо подавила ужас, который заставлял каждую мышцу и каждый орган в ее теле дрожать. Она глубоко вздохнула и сделала реверанс, не поднимая глаз.

Приветствую тебя, о Великий! - сказала она неуверенно на самом древнем и трудном из всех языков. - Я принесла вам розовую дань от имени Мак-Фэйгенов, как драконы повелели многие годы назад, и надеюсь, что вековая дружба между моим кланом и кланом драконов будет расти и процветать, как эти розы.

К ее неописуемому ужасу, дракон зевнул, продемонстрировав между рядами острых, точно иглы, зубов длинный гибкий язык цвета летнего неба. Потом положил угловатую голову обратно на лапы и закрыл глаза. Каждая черточка его тела выражала скуку и презрение.

Изабо положила ветку с розовыми бутонами на первую ступеньку и отступила назад, хотя ее ладони были липкими от пота, а колени ослабли. Последовала долгая тишина, потом дракон снова зевнул и принялся разглядывать свои когти сквозь полуприкрытые веки. Кончик его длинного зубчатого хвоста закачался чуть быстрее.

Изабо усилием воли успокоила свое дыхание и попыталась припомнить все то, что рассказывал ей Фельд. Он изучал драконов с тех самых пор, когда был еще юным учеником, и теперь знал об этих огромных волшебных существах больше чем кто бы то ни было.

Я знаю, что для драконов я не больше чем комар или блоха, которая раздражает их плоть и которую они справедливо могут раздавить лапой. Я скромно прошу их снизойти до меня во имя моего предка Фудхэгана Рыжего и позволить мне выразить свое почтение Кругу Семи и припасть к источнику их мудрости. Я принесла дары, хотя они и меркнут перед величием драконов.

Медленно двигаясь, со все еще смиренно склоненной головой, Изабо вытащила пригоршню предметов, которые собрала в Башнях. Среди них была нарукавная повязка, украшенная неграненым рубином величиной с голубиное яйцо, золотая статуэтка, изображающая дракона в полете, длинная нитка молочно-белых жемчужин, потир с выгравированными на нем магическими рунами и серебряный кинжал, такой почерневший и зазубренный, что в нем еле-еле угадывались следы великолепной работы.

В Башнях Роз и Шипов было множество подобных вещей - некоторые были свалены в сундуках и комодах, другие лежали на полу, покрытые пылью, паутиной и совиным пометом, как будто просто выпали из чьей-то руки. Фельд помог Изабо выбрать подарки для драконов, проведя руками над кучей и сведя вместе кустистые брови в попытке сосредоточиться. Изабо повторила его движение и с ошеломлением почувствовала, как вещи отзываются под ее руками - некоторые дрожью радости или отвращения, другие каким-то ощущением или образом, таким мимолетным и неуловимым, что озарение пропадало почти сразу же, как возникло.

Изабо переполняло волнение. Похоже, пелена, покрывавшая ее третий глаз, полностью сошла, открыв в ней дар ясновидения, который ей всегда так хотелось иметь. Ведьма без ведьминого чутья не была ведьмой, и Изабо с трудом проглотила обиду на Мегэн, которая запечатала ее третий глаз без ее согласия и даже вообще без ее ведома.

Рубиновая наручная повязка оставила у нее образ высокого мужчины с косматой рыжей гривой и бородой, чуть тронутыми сединой, скорого на смех и на гнев, с руками, выдающими в нем искусного мастера, с сильными длинными пальцами. Вместе с повязкой лежало кольцо с ограненным в форме квадрата рубином, которое Фельд долго держал в ладони, а потом со вздохом положил обратно в сундук, сказав:

- Возможно, в свое время оно нам пригодится, девочка. Лучше отдай драконам жемчуга - они отлично подобраны и стоят огромных денег, а драконы, будучи существами огня и воздуха, восхищаются дарами моря.

Кинжал Изабо нашла, когда расчищала сад у подножия северной Башни. При первом же прикосновении к нему, ее захлестнул водоворот эмоций, настолько сильный, что на миг у нее даже закружилась голова. Всепоглощающая ненависть и ревность, горе, ярость, пронзительная боль - все это разом нахлынуло на Изабо, так что она в приступе паники отшвырнула кинжал прочь. Позже, когда ее бешено колотящееся сердце немного успокоилось и вихрь эмоций утих, она снова нырнула в кусты в поисках кинжала. Найдя, она ухватила его краем своего пледа и на вытянутой руке отнесла в библиотеку, чувствуя его и ощущая его запах даже через толстую шерсть.

Фельд спустился со стремянки с толстой книгой под мышкой и со смутным сомнением в близоруких глазах взял нож у нее из рук. В тот же миг его брови взлетели вверх, и он отбросил кинжал, как будто ужаленный.

- Ничего себе! Где ты это нашла?

Изабо объяснила, и он, поджав губы, внимательно рассмотрел почерневший нож.

- Интересно... Говоришь, ты нашла его у подножия северной Башни?

Изабо кивнула, и он проговорил задумчиво:

- Знаешь, это ведь была Башня Сорхи. Возможно, это ее нож. От него так и разит убийством. - Фельд слегка вздрогнул, и они уставились на нож зачарованным взглядом. Казалось, он пульсирует какой-то недоброй энергией, от которой волосы на голове вставали дыбом.

- И что нам теперь делать? - спросила Изабо. - Думаю, я не вынесу, если он будет находиться где-нибудь поблизости. Может быть, закопаем его в землю или бросим в огонь?

- Давай отдадим его драконам, - ответил Фельд. - Эта вещь как раз из тех, которые доставляют им удовольствие.

Поэтому Изабо завернула кинжал в промасленную тряпку, стараясь не коснуться его пальцами, и затолкала сверток на самое дно мешка. Вынула она его с точно такой же неохотой, выложив вместе с другими предметами на камень и отойдя от него, как будто зазубренное лезвие действительно пахло кровью и смертью.

Дракон с молниеносной гибкой грацией распрямил тело и так стремительно слетел на землю, что Изабо в инстинктивном страхе отпрянула. Обвив хвостом задние ноги, он склонил свою огромную угловатую голову и понюхал кинжал, и его красные ноздри затрепетали. Дракон зашипел. Из-под опущенных ресниц Изабо увидела, как резко расширился его узкий зрачок. Потом глаза дракона обратились на нее, и копье его золотистого взгляда пригвоздило Изабо, точно бабочку на булавке.

Изабо знала, что ни в коем случае нельзя смотреть в глаза дракону, потому что при этом человек теряет разум и волю, вмиг становясь таким же беспомощным, как кролик, загипнотизированный взглядом саблезубого леопарда. Во время их разговора она старательно отводила глаза, несмотря на то, что это огромное блестящее чешуйчатое существо и его опасная гибкая грация восхищали ее, но один быстрый взгляд свел на нет все ее старания. Изабо тонула в золоте этого огромного неподвижного глаза, зачарованная его пылающей красотой.