Чтение 10–й страницы книги ~325000 франков~

Бюзар.

Брессанец посмотрел на него, прищурив свои маленькие глазки, узенькие
щелки в розовых щеках.

- Как тебе сказать... - ответил он.

- Триста двадцать пять тысяч франков до конца ноября, плюс пятьсот в
день на питание. Жить будешь у меня.

- Как тебе сказать, - повторил брессанец. - А почему ты мне это
предлагаешь?

- Потому что ты мне нужен.

Бюзар изложил свой план. Пресс для литья работает двадцать четыре часа
в сутки. Его поочередно обслуживают три человека, в три смены по восемь
часов. Работать вдвоем на прессе по двенадцать часов можно только в
исключительных случаях. В самом деле, прессовщик начинает ощущать
усталость, сопливость уже на седьмой или восьмой час работы; больше всего
несчастных случаев приходится на два последних часа восьмичасовой смены.
Если же работать четыре часа и четыре часа отдыхать, то, по всей
вероятности, можно держаться до бесконечности. Шесть помножить на четыре
получается двадцать четыре: значит, два человека, работая в три смены по
четыре часа, смогут обеспечить бесперебойную работу пресса.

Из расчета сто шестьдесят франков в час получается тысяча девятьсот
двадцать франков за двенадцать часов. Но восемь ночных часов оплачиваются
в полуторном размере, таким образом, на долю каждого прессовщика
приходится еще по триста двадцать франков. Значит, они будут зарабатывать
по две тысячи двести сорок франков в день.

- Вычтем пятьсот франков на питание, остается чистыми тысяча семьсот
сорок франков.

Итак, если выгонять по тысяче семьсот сорок франков в день, нужно сто
восемьдесят семь дней, чтобы набрать триста двадцать пять тысяч...

- Мне необходима эта сумма, предлагаю и тебе заработать столько же, -
сказал Бюзар. - Если мы начнем 16 мая, то есть послезавтра, мы закончим 18
ноября.

- Почему ты выбрал меня?

- Я видел, что ты выносливый парень.

- Почему ты не пойдешь работать один, по четыре часа из восьми?

- Потому что со своей четырехчасовой сменой я буду каждый раз попадать
в другую бригаду. Хозяин не доверит машину, если вся работа не будет
проводиться одной бригадой.

- В этом году я не могу. Я "отгуливаю призыв".

- Подумай, триста двадцать пять тысяч - это четыре упряжки волов.

- Нет, пара хороших волов стоит около девяноста тысяч.

Бюзар заказал еще по стакану вина. Брессанец молчал. Он что-то
прикидывал в уме.

- Через каждые четыре часа - четыре часа отдыха. У тебя будет время не
только высыпаться, но и надираться. Шесть месяцев и четыре дня - это не
бог весть сколько.

- Меня этим не испугаешь. Но я же призывник.

Брессанец опустил голову и, скребя ногтем по мраморной доске столика,
раздумывал.

Бюзар заказал по третьему стакану вина.

- Когда призывают в этом году? - спросил крестьянин.

- Двенадцатого декабря, так объявили по радио.

- Ладно, по рукам. Куплю пару волов и три коровы, а на время своей
солдатской жизни отдам эту скотину отцу. На оставшиеся деньги я смогу как
следует погулять до армии.

Помолчав, он добавил:

- Велосипед мне больше не нужен. Я его продам. Выручу тысяч двадцать.
Теперь угощаю я.

- Нет, мне некогда больше пить, - сказал Бюзар. - Я должен раздобыть
пресс.

- Как, у тебя еще нет машины? - И брессанец бросил на него
подозрительный взгляд. - Ты все это придумал, чтобы не отдавать мои пять
тысяч...

- Достать машину - это уж мое дело.

Поль Морель должен был Бюзару тридцать тысяч франков, Он занимал у него
понемногу.

Бывало едет Бюзар по фабричному двору на своем трехколесном велосипеде
с оправами очков для шлифовки, а Поль Морель просит его:

- Зайди на минуту, - и, закрыв дверь своего кабинета, говорит: - Не
можешь ли одолжить мне пять тысяч? Папаша снова бесится. А я обещал
Жюльетте, что повезу ее сегодня ужинать в Бур. Отдам тебе в субботу...

Так как Бюзар не пил из-за своего увлечения велосипедным спортом и жил
у родителей, у него всегда бывало немного "свободных" денег.

В субботу Поль Морель возвращал две или три тысячи, а остальные деньги
старался возместить, приписывая Бюзару лишние часы работы. Он закрывал
глаза, когда тот иногда, спрятав грузовой велосипед и вытащив гоночный,
отправлялся на тренировки.

Отец Поля, Жюль Морель, тридцать лет назад приехал в Бионну из Оверни.
Он стал подрядчиком и вместе с двумя другими рабочими построил на средства
одного ремесленника мастерскую (ей суждено было стать первым цехом фабрики
"Пластоформа"), которую в дальнейшем откупил. В 1936 году он вложил все
свои сбережения в импортный пресс для литья под давлением - новшество не
только для Бионны, но, пожалуй, и для всей Франции. Ремесленники
посмеивались над безумием каменщика: тогда они верили только в ручной труд
и говорили: "Пластмасса требует тонкой обработки". Но как же Морелю пришло
в голову привезти этот пресс в Бионну? Он был женат на уроженке Рейнской
области, с которой встретился во время оккупации в 1920 году. Прессы для
литья изобретены в Германии. Жюль Морель наблюдал, как они функционируют
на заводе в Дюссельдорфе, куда он приехал в 1935 году, чтобы впервые
провести свой отпуск в семье жены. Он тотчас смекнул, что это и есть то
оружие, с помощью которого он завоюет Бионну.

Пресс за час выпускает столько же изделии, сколько ремесленник за
несколько дней. Жюль Морель работал на нем сам в сарае и в полгода накопил
денег на второй пресс. В бывшем подрядчике было столько же мужества,
упорства и дерзаний, сколько в пионерах капитализма. Возникновение
какой-нибудь новой отрасли промышленности нередко порождает хозяев на
уровне предпринимателей начала XIX века. У Жюля Мореля сердце разрывалось
от того, что его машины простаивали ночи и он терял на этом массу денег.
Но жителей Бионны нельзя было убедить работать в три смены. В те времена
ночной труд казался им противоестественным. Морель выписал шестерых своих
земляков, поставил их в три смены у своих двух прессов, которые стали
теперь работать круглые сутки. Сам он занялся коммерческой стороной дела.

Так возникла фабрика "Пластоформа". В 1940 году на ней было занято сто
пятьдесят прессовщиков, работавших на пятидесяти прессах, и столько же
сборщиц.

После 1940 года Жюль Морель перестал расширять свое предприятие, хотя
во время войны спрос на пластмассовые изделия сильно увеличился. Но в
Бионне, да и во всей Франции, появилось множество конкурентов. Прессы для
литья получили широкое распространение. Разорившиеся ремесленники
выполняли теперь на дому отделочные работы или же, поступив на фабрику,
работали на прессах. Сократились прибыли. Пластмассовое производство стало
такой же отраслью промышленности, как и все прочие. А то, что Жюль Морель
был зачинателем этого дела, не помогло ему, даже наоборот - машины его уже
устарели.

И тогда он принялся скупать землю и разные строения. Он строил расчет
на процветание своих конкурентов. Группы финансистов, уже начавших
вкладывать капиталы в пластмассовое производство, скоро будут нуждаться в
территории и помещениях для своих новых прессов, которые стоили уже в
десять раз дороже, чем его прессы. И тогда Жюль Морель силой войдет в этот
круг, но уже не как промышленник, а как владелец недвижимости. Все так и
произошло.

Одной из покупок Жюля Мореля в те годы был старый кирпичный завод,
превращенный теперь в тот самый поселок Мореля, где живет Мари-Жанна
Лемерсье. Там нет канализации, расположен он в низине, у Сенклодского
шоссе, вблизи заболоченного пруда. Ссылаясь на все эти недостатки,
промышленники просили снизить цену. Но Жюль Морель нашел более выгодным
превратить бывшие заводские постройки в жилые помещения. В центре поселка
он поставил водоразборную колонку и уборные без стульчаков, как в
казармах. Во дворах построил бараки: каждый клочок земли должен был быть
использован. Здесь разместилось около пятидесяти семейств. Бывшие печи для
обжига кирпича были переоборудованы в однокомнатные квартиры с кухней и
сдавались за восемьсот - тысячу франков в месяц. Двухкомнатные квартиры в
бараках стоили вдвое дороже. В среднем поселок приносил Жюлю Морелю
миллион чистого дохода. Домовладелец сам собирал квартирную плату и
покрывал ею расходы на автомобиль - восьмицилиндровую американскую машину,
новую модель которой он покупал каждый год. Жюль Морель требовал, чтобы
квартирная плата вносилась точно в срок. "Сам я всегда выполняю свои
обязательства", - говорил он, и это было действительно так.

Дороги в поселке были немощеные и зимой заболачивались, вода в колонке
не годилась для питья, уборные редко чистились. И все же многие жители
поселка были рады, что им удалось снять квартиру за умеренную плату.

Поль Морель, единственный сын Жюля Мореля, окончил провинциальное
техническое училище. До этого он учился в бионнской начальной школе и
поэтому хорошо знал Бернара Бюзара и всех рабочих примерно его возраста.
Он требовал, чтобы бывшие одноклассники продолжали говорить ему "ты". Поль
числился директором "Пластоформы" и считался компаньоном отца, но тот
держал все в своих руках и вмешивался даже в мелочи.

Морель-младший всегда был согласен с требованиями профсоюза, но отец не
разрешал ему идти на уступки.