Чтение 10–й страницы книги ~Эльдорадо

Сеня, терзаемый ревностью, даже начал подумывать о том, не зря ли он пригласил ацтека в команду, тем более что тот почти ничего не добавил ко вчерашнему рассказу. Единственным исключением было то, что некоторые из его солдат доложили, что буквально вчера, стоя на посту, видели Чимальпопоке в обществе странно одетого и подозрительного типа. Рабинович, решив, что это был Эксмоэль, так же побывавший и у ментов, заострять внимание на этой теме не стал, спешил вывести из игры излишне свободно почувствовавшего себя Ачитометля.

- А я точно узнал, что какая-то из богинь соблазняет молодых мужчин и убивает их, - встрял в разговор Капелькуаль. - Ее вчера даже почти поймали, но в последний момент она как-то непонятно смогла ускользнуть.

- Врет! - отрезал военачальник.

- Мамой клянусь! - рявкнул в ответ Капелькуаль.

- Я смотрю, вы все тут на этой теме помешались, - осадил обоих Сеня, покосившись в сторону Тлалы. Та хранила абсолютно безмятежный вид. - Сами людей каждый праздник в жертву приносите, а какие-то слухи о серийной маньячке мусолите который день!

- Э-э, нет, тут две большие разницы, - впервые показали единство мнений оба ацтека.

- И в чем же? - полюбопытствовал Рабинович.

- А есть разница между тем, если ты нищему лепешку подашь или он ее у тебя сам из мешка вытащит? - вопросом на вопрос ответил кинологу трактирщик.

- У него не вытащат, - ответил Попов, поднимаясь со своего места. - Вы, кстати, как хотите, а я насчет еды распоряжусь. Время уже послеобеденное, а мы даже не позавтракали толком.

Возражений на это предложение не последовало. Все действительно проголодались. А Ачитометль и Капелькуаль вдобавок едва не затряслись от восторга, узнав, что им удастся отведать пищу со стола самого тлатоани. Сеня покосился на них, удивляясь подобному раболепию, но комментировать радость ацтеков не стал, помня, что со своим уставом в чужой туалет не ходят.

После обеда менты распределили обязанности. Предварительно, правда, послали слугу за Шипинуалем. Тот доложил, что к отбытию всё готово и он только ждет распоряжения руководства для начала путешествия. Сеня сразу отправился с секретарем Чимальпопоке инспектировать имущество, собранное им в дорогу, оставив Тлалу в апартаментах. Ну а поскольку та не желала, чтобы Чимальпопоке знал о ее присутствии в его дворце, то и возражать не стала, хотя и посетовала на то, что у нее не остается времени на примерку купленных нарядов. В ответ Сеня предложил богине провести показ мод по возвращении назад, и Тлала согласилась.

Андрюша хотел было съязвить по поводу того, что сталось с намерениями богини раздать купленные вещи нищим и неимущим, но затем, решив не трогать то, что может начать издавать неприятные запахи, махнул на всё рукой. Вместо этого криминалист занялся проверкой качества съестных припасов, собранных в дорогу. К его удивлению, таковых оказалось слишком мало, что несказанно возмутило эксперта. И несмотря на заявления о том, что провизию, мол, путешественники смогут неоднократно пополнить в дороге, в том числе и свежей дичиной, Попов не успокоился, пока не удвоил количество еды. Он бы и утроил, вот только вовремя понял, что в его телегу всё не влезет, а позволять нести на себе пищу прожорливым аборигенам Андрюша не собирался.

Ваня нашел себе куда более прозаичное занятие: во дворе устроил смотр отобранным для охраны экспедиции гвардейцам. Сам смотр длился недолго, поскольку ни грязных сапог, ни ремней с нечищенными бляшками, ни плохо смазанного стрелкового оружия у ацтеков не было. Разочаровавшись в том, что придраться абсолютно не к чему, Жомов нашел себе другое занятие. Он принялся учить местных воинов приветствию начальства в соответствии с Уставом Вооруженных Сил России. Ну и поскольку аборигены слаженно орать были обучены, вперед обучение продвигалось семимильными шагами. Ну а когда кто-то из гвардейцев забывался и здоровался с Жомовым на местный манер - "Слава богу!" - то резиновая дубинка быстро наставляла отступника на путь истинный.

В общем, все были заняты делом, и единственными, кто покинул дворец после обеда, были Капелькуаль с Ачитометлем. Они попросили отпустить их для сборов в дорогу, и Рабинович великодушно позволил ацтекам уйти, заявив, что если их не будет в апартаментах через полтора часа, экспедиция уйдет без них.

Из-за забастовки, объявленной часами, засечь точное время Сеня возможности не имел. Однако оба аборигена так горели желанием отправиться в дорогу, что Рабинович был уверен - ацтеки уложатся в отведенный им срок. Так в итоге и получилось. Когда экспедиция была уже готова к отправлению, Капелькуаль, а за ним и Ачитометль вернулись во дворец. Чимальпопоке было собирался лично благословить отряд в дорогу, но Рабинович от такой чести отказался, соврав, что согласно принятым в их мире традициям совершать подобное действие означает накликать на путешественников беду. Тлатоани легко купился на эту уловку, что и позволило Сене сохранить инкогнито Тлалы.

Примерно часа в три по полудню экспедиция отправилась в путь, представляя собой весьма необычное для здешних мест зрелище. В качестве проводника возглавлял процессию Шипинуаль с несколькими бойцами, несшими щиты с личным знаком Чимальпопоке. Следом за ними на своей собачьей колеснице, заваленной добром, ехал Попов, держа в руках длинный шест с подвешенным к нему на веревке куском сырого мяса. Ну а рядом с Андрюшей махал маскарадными перьями кое-как ковыляющий Ахтармерз. За этим экипажем шли Рабинович, Тлала и Капелькуаль, что-то без умолку рассказывающий своему новому начальству. Ну а замыкала процессию рота браво марширующих гвардейцев во главе с Ачитометлем, которого Жомов временно назначил своим заместителем. Сам Ваня вышагивал сбоку от солдат, ну а Мурзик, как обычно, находился там, где ему больше нравилось. В данный момент у одной из колонн, окаймлявших площадь. О том, чем он там занимался, история скромно умалчивает.

Провожать экспедицию ацтеки пошли всем миром. Правда, большинство представителей этого самого мира скромно держались в отдалении, боясь хоть чем-то прогневить немилостивых богов, и уж точно никто не рисковал оказаться на пути процессии. Единственным исключением стал какой-то, видимо, особо голодный теночтитланский пес, прельстившийся висевшим над землей куском мяса. Ну а поскольку в тягловый штат Попова данный индивидуум не входил, то Андрюша, недолго думая, огрел его этим куском мяса по спине. Пса, впрочем, подобная экзекуция не смутила, и он всё равно попытался добраться до лакомства и, несомненно, задержал бы процессию, если бы не вмешался Мурзик. Препятствие движению он устранил одним единственным рыком, и пристыженный расхититель чужого добра, поджав хвост, убрался восвояси.

Короче говоря, странники столицу ацтекской империи покинули без приключений, как и путешествовали почти до самого вечера. Теночтитланские псы, набранные Поповым, оказались на удивление сообразительными тварями. Они слушались команд достаточно хорошо, и у Андрюши даже сложилось впечатление, что собаки теперь гонятся не за куском мяса, а просто бегут туда, куда он указывает шестом. Но проверять это предположение, отвязав от жерди недоступное псам угощение, Андрюша не рискнул, боясь нарушить уже установившийся порядок движения.

Остальные члены экспедиции тоже чувствовали себя достаточно комфортно. Сеня Рабинович, увлекшись беседой с Тлалой, не замечал ничего вокруг и лишь изредка рыкал на Капелькуаля, то и дело встревавшего в их разговор. А Жомов с удовольствием муштровал солдат. Заключалось это по большей части в разучивании перестроений на ходу, ну а когда омоновцу что-то не нравилось, он заставлял всю роту отжиматься, а потом догонять ушедших марш-броском. Необычные для Мезоамерики педагогические методы старшины весьма удивили Ачитометля. В качестве Ваниного заместителя поначалу от наказаний он был освобожден, но, когда не вовремя влез со своими ценными указаниями в инструктаж омоновца, тут же присоединился к общей группе.

Происшествия начались, когда экспедиция достигла небольшой ацтекской деревеньки на берегу реки. Собственно говоря, назвать это поселение, окруженное кукурузными полями, деревней было трудно, поскольку состояло оно из шести-семи бараков, где проживали по двадцать-тридцать рабов; небольшого навеса, служившего столовой; домика управляющего с пристройкой для двух десятков надсмотрщиков да небольшой каменной пирамиды с алтарем, посвященным Тлалоку, богу воды, расположенной около хижины священника.

Сеня, рядом с Тлалой забывший обо всём, увидев, что колонна почему-то замедляет ход, встрепенулся и пошел вперед, чтобы узнать, что случилось. Оказалось, управляющий, завидев торжественную процессию во главе со щитоносцами Чимальпопоке, тут же выгнал всех рабов, дабы они выразили свое почтение и раболепие знатным господам. Шипинуаль, воспитанный в местных традициях, собрался было это проявление уважения принимать по полной мере, но Сеню такой расклад никак не устраивал.

- Да если мы у каждого забора останавливаться начнем и комплименты будем выслушивать, до Теотнуакана и к Новому году не доберемся, - наехал он на секретаря тлатоани. - Давай разгоняй их всех на хрен, и поехали дальше.

- Не могу, - уперся Шипинуаль, хотя и задрожал, ожидая тумаков. - Подобные действия подрывают веру в великого Чимальпопоке и в его связь с божественным Уицилопочтли. Если я как представитель тлатоани хотя бы номинально не приму полагающиеся мне почести, я заслужу немедленного вырывания сердца вон на том алтаре Тлалока.

- А если сейчас ты не отправишься в дорогу, то мгновенно заслужишь отбивание почек по полной программе, - решил поддержать друга Жомов.

- Сеня, да пусть принимает, - неожиданно для ментов принял сторону Шипинуаля криминалист. Впрочем, всё тут же разъяснилось. - Время уже позднее, а мы еще не ужинали. Пока он там властителя из себя строит, мы спокойно перекусить успеем.

- Правильно, - поддержала его Тлала, и это всё решило. - Нельзя отказывать смертным тогда, когда они хотят выразить тебе почтение. Так можно быстро уважение потерять. Пусть Шипинуаль сделает всё, что положено. А заодно не забудь заставить его оповестить рабов о том, кто мы такие. Я смотрю, тут большинство тольтеки, глядишь, и на нашу долю часть почестей достанется.

- И кто же мы такие? - с иронией полюбопытствовал Рабинович, пожалуй, впервые с момента знакомства с Тлалой не бросившись в ту же секунду выполнять то, что она просила. Жомов посчитал это первым признаком выздоровления. И не он один!

- Вы - приближенные Кецалькоатля. А кто я такая, им объяснять не нужно. Здесь я покровительства оказать никому не смогу, - немного удивленно пояснила богиня.

- А, кстати, Тлала, ты как богиня за что именно отвечаешь? - тут же поинтересовался Попов.

- Богиням подобные вопросы задавать просто неприлично! - тут же возмутилась девушка. - Я, конечно, понимаю, что вы странные, совсем другие и точно не из нашего пантеона, но чтобы так богов оскорблять...

- Поп, в конце концов, что ты к девушке пристал, - вступился за Тлалу кинолог. - Тебе не всё равно, за что она в этом мире отвечает?

- Да я просто так спросил, - стушевался эксперт. - Вот уж не думал, что такие разговоры тут под запретом!

- В следующий раз сначала думай, а потом говори, - назидательно посоветовал Сеня.

- Да я и вообще не буду с ней разговаривать, - проворчал Попов и отвернулся.

Тем временем, пока друзья препирались, Шипинуаль, обязанный тлатоани выполнять все приказы чужеземцев, в самые сжатые сроки закончил необходимые ритуалы по принятию выражения преданности от обитателей этого безымянного поселения. Вот тут-то и выяснилось, что секретарь имел в виду, когда заявлял о возможном пополнении припасов по дороге. Всех членов экспедиции, исключая солдат, естественно, управляющий плантацией пригласил к своему столу.

Запасливого Попова это обрадовало в первую очередь, поскольку больше оставалось собственных продуктов. Он плотоядно облизнулся, представив, насколько теперь может увеличить собственный рацион, и уже собрался отправиться за угощением, но тут к телеге подошли солдаты. Андрей, взваливший на себя добровольно обязанности фуражира, вынужден был выдать воинам продпаек и лишь тогда смог отправиться к праздничному столу.

На беду тут еще и случилось так, что Попов оказался не лишен человеческих слабостей. Едва закончив раздачу, он тут же бросился в ближайшие за первым бараком кусты за тем, что принято называть отравлением малой нужды. Тому, кому не понятно, что это за нужда, почему она мала и зачем ее справлять, следует обратиться за разъяснениями к родителям! Остальные могут продолжить чтение.

Едва Попов справил всё свое малое и нуждающееся, как вдруг услышал стоны из-за стены барака. Будучи по природе своей существом жалостливым, эксперт просто не мог не выяснить, кто там мучается и из-за чего. Тем более что он являлся одним из немногих представителей российских правоохранительных органов в Мезоамерике.

В слабо освещенном бараке оказались лишь двое рабов. Один из них, совсем старый, лежал на подстилке из кукурузных листьев и стонал, а второй, точнее сказать, вторая - девочка лет девяти на вид - сидела рядом и гладила старика по голове.

На появление Попова оба никакого внимания не обратили. И лишь когда Андрей подал голос, девочка обернулась.

- Что случилось? - почему-то немного растерявшись, спросил криминалист.

- Не знаю, - ответило дитя. - У дедушки живот второй день болит, а у нас своего лекаря-ахмана нету. Управляющий говорит, что был бы дедушка моложе, его бы отвезли в Теночтитлан на лечение, а так только зря время терять, всё равно скоро помрет. А мне его жа-а-алко, - заплакала девчушка.

- Не реви. Сейчас разберемся, - Андрей аккуратно отодвинул дитя в сторону и ощупал живот старика. - И всего-то?! Не умрет твой дед. Запор у него. У меня такое тоже бывает, правда. Поэтому таблетки у меня всегда под рукой, - и Попов достал из кармана упаковку пургена.

- На, - протянул он девчонке сразу четыре таблетки. - Пусть выпьет все сразу. Сразу полегчает. До кустов не успеет добежать.

- А что это такое? - удивленно осматривая таблетки, спросило дитятко.

- Магическое средство, - ответил эксперт, решив, что объяснять, что такое пурген и из чего его делают, маленькой аборигенке бессмысленно. - Говорю же, пусть проглотит и запьет водой. Через пяток минут бегать, как молодой горный козел, станет.

И, проследив, чтобы девчонка сделала всё так, как он сказал, Андрюша удовлетворенно кивнул головой и отправился на трапезу. Стоит отметить, что в этот раз, едва ли не впервые в жизни, первопричиной появления криминалиста у стола стало отнюдь не желание предаться поглощению пищи. Отстегивая дубинку от пояса, Попов понял, что просто обязан покарать управляющего, оставившего старого раба умирать от такой банальной причины. Подвести под статью начальника плантации в этом мире криминалист не мог, но уж дубинкой отходить садиста ему никто не помешает!

Сеня, увидев физиономию Попова, вошедшего в домик управляющего, страшно удивился. Дело в том, что таким разгневанным Андрея видеть ему еще не приходилось. И еще более Рабинович был поражен, когда обычно миролюбивый Попов вдруг ни с того ни с сего врезал дубинкой по темечку человека, которого увидел первый раз в жизни несколько минут назад и с которым даже словом обмолвиться не успел. Ошарашенный ацтек словно подкошенный рухнул на пол. Надсмотрщики, обязанные, в том числе, и его драгоценную персону охранять, тут же вскочили со своих мест, хотя и не все и ненадолго. Первых двух обладающий отличной реакцией Ваня Жомов тут же уложил на пол мощными ударами с двух рук, и еще четверо отлетели к стене через секунду, когда Ваня одним движением отцепил от пояса дубинку и нанес сокрушаюшие удары с разворота. И неизвестно, во что бы эта драка вылилась, не вмешайся в дело Шипинуаль.

- Именем Чимальпопоке, Уицилопочтли и Кецалькоатля приказываю вам стоять! - рявкнул он на остальную стражу плантации. - Эти незнакомцы являются посланцами бога, и им властью всех перечисленных мной лиц предоставлено право карать и миловать любого. - Надсмотрщики замерли. - Если управляющий наказан, значит, он эту кару заслужил. И уважаемый Попочитль нам сейчас это несомненно объяснит.

- Как ты меня назвал? - взъерошился было вошедший в раж криминалист, но Сеня его остановил.

- Андрей, давай ты потом с ним разберешься, - удержал друга Рабинович. - А сейчас, действительно, объясни, чем этот чудик тебе не угодил?

Попова долго упрашивать не пришлось, и он выложил всё как на духу. Может быть, умирай старик от чего угодно, но не от запора, Андрей и не пришел бы в такое неистовство. Но этот недуг, который можно было смело считать персональным врагом криминалиста, в качестве причины предполагаемой смерти просто вывел Попова из себя. И масло в огонь подлило то, что ацтеки оказались не способными разрешить такую небольшую проблему.

- Хоть бы клизму ему поставили. Уж клизмы-то тут знают! - возмущенно закончил свою речь Андрей.

- Да не смотрел его никто, - простонал управляющий, осознавший, за что именно получил по ушам. - Он и так уже помирать собирался, а тут захворал. Кому же надо с умирающим рабом возиться!.. С ним даже остальные невольники не общались. Он тут один-единственный тараск. Даже на нашем языке толком разговаривать не умеет.

- Тебя кто спрашивал? - грозно рыкнул на управляющего Попов. - Вот когда слово защите предоставят, тогда и говорить будешь.

- Может быть, ему еще раз башку снести? - предложил Иван, добровольно взявший на себя должность судебного пристава.

- Извините, уважаемые друзья великого Кецалькоатля, что вмешиваюсь в ваш разговор, но я как представитель грозного Чимальпопоке должен сказать и свое слово, которое данной мне властью будет и словом великого тлатоани, вложенным в мои уста, - встрял в разговор Шипинуаль.

- А если покороче? - поинтересовался Сеня.

- А если покороче, то хочу сказать, что вы абсолютно правы, - чуть заметно поморщился секретарь правителя ацтеков. - Тутвсепорчли, управляющий этой плантацией, допустил преступную халатность. Вверенные ему рабы не являются его собственностью, а принадлежат тлатоани. Следовательно, он проявил небрежность, оставив без внимания достояние Чимальпопоке. За это он, конечно, заслуживает наказания, но поскольку его уже выпороли, если так можно сказать, предлагаю не проявлять чрезмерную жесткость. Думаю, достаточной карой для этого человека будет штраф в сто бобов какао. - Управляющий застонал. - Хау! Я всё сказал.

- Штраф в сто бобов какао?! - оторопел Рабинович. - Ты не охренел, адвокат? Может быть, еще на банку Нескафе его раскрутим?

- Сеня, подожди, - дернув его за рукав, еле слышно пробормотал отходчивый криминалист. - Бобы какао у них тут вместо валюты. Насколько я помню, за сто бобов можно на рынке молодого и здорового раба купить.

- Что же ты, кабан безмозглый, раньше этого не говорил? - возмутился кинолог. - Я бы, прежде чем сюда отправляться, килограмм десять бы им немолотого какао купил.

- Сам ты дятел, - обиделся на "кабана" Попов. - А то ты тут и без какао мало себе нахапаешь.

- Не себе одному, между прочим, - буркнул Сеня, но больше спорить с Андреем не стал, повернувшись к Шипинуалю. - Ладно. Высокий суд принимает предложение адвоката и постановляет подвергнуть подсудимого штрафу в сто бобов какао и условному сроку в один год. Если за тот период подсудимый еще раз совершит подобное деяиние, его самого следует продать в рабство на срок в пять лет.

Тутвсепорчли, ожидавший от страшных российских милиционеров минимум отсечения головы, обрадованно вскочил на ноги и принялся обниматься со своими телохранителями. В общем, инцидент был улажен, и все направились к столу. Попова, на всякий случай, посадили от опального управляющего подальше, но Андрюша, уже свершив справедливое возмездие, успокоился. Тем более что на стол подали огромное количество жареного мяса, вареной кукурузы, маисовых лепешек и каких-то приправ. Попова, впрочем, ни кукуруза, ни маис не интересовали. Он принялся набивать брюхо мясом, макая его в острые приправы и постоянно жалуясь, что в Мезоамерике нет хлеба.

Алкоголь в виде неизменного пульке и какого-то кисловатого вина к столу тоже был подан. Однако, несмотря на жалобные взгляды омоновца, Рабинович был непоколебим, и пить никому из ментов не позволил. Ну а Горыныч, который тоже присутствовал на трапезе в качестве безмолвной домашней зверюшки, что его уже начинало злить, выпивать и сам бы не стал. Во-первых, потому что маленький еще! А во-вторых, алкоголь на существ из его мира действовал, как пестициды на огородных вредителей.

Пока высокие гости пировали, среди рабов ацтекской фазенды воцарилось немалое оживление. Конечно, все они знали, что старый тараск умирал, и сильно удивились его выздоровлению. То есть не самому выздоровлению, а способу, который к данному результату привел. Увидев, как еще полчаса назад недвижимый старик пулей вылетел из барака, рабы расспросили девчушку и узнали, что один из гостей каким-то неведомым колдовским средством излечил тараска. Ну а когда еще недавно немощный старик пять раз в течение часа бегал в туалет, то рабы посчитали Попова если не праотцом всех ахманов, то по крайней мере самым великим лекарем во всей стране. Вот почему, стоило гостям, сытым и благодушным от свершенного праведного суда, выйти после пиршества из дома управляющего, как рабы с троекратным воплем "Слава отцу всех ах-ма-нов!" бросились Попову в ноги. Андрей, не ожидавший такого оборота, отскочил назад.

- Не понял, блин, - озвучил его изумление омоновец. - Это еще что за пурга тут творится?

- Рабы просят разрешения обратиться к вашему другу, которого считают великим лекарем, - пояснил Шипинуаль.

- Ну и что вам надо? - посмотрел на невольников Попов.

- Излечи! - завопил один из них, протягивая криминалисту трехпалую руку.

- Избавь от мучений! - подхватил другой, показывая спину, покрытую язвами.

- Излей свою благодать! - завыл третий, хлопая себя по абсолютно лысой голове.

- Да вы что, офонарели? - оторопел криминалист. - Я вам не благотворительная миссия Красного Креста. Не могу я вас вылечить.

- Ну, благослови хотя бы во имя Кецалькоатля! - рявкнули все рабы хором.

- Всегда пожалуйста, - облегченно вздохнул Попов и широким жестом перекрестил толпу.

Рабинович фыркнул, выразительно показывая, какого мнения он об умственных способностях криминалиста. Дескать, кто же благословляет по-христиански аборигенов, даже и не слышавших о Христе. Рабы, по-видимому, были полностью с Сеней согласны, поскольку с удивлением взирали на странный жест криминалиста и даже требовали разъяснений. Андрюша таковых давать не стал. Вместо этого он решил изменить ритуал благословения.

- Во имя Кецалькоатля, благословляю вас, дети мои! - нараспев завопил он.

От трубного гласа Попова часть рабов, те, что были с ослабленной нервной системой, бухнулись в обморок, а остальные тоже бухнулись. Но не в оборок, а просто так, за компанию. Поскольку Андрей кричал, подняв голову, то, кроме стаи уток, пролетавших над плантацией, никто не пострадал. Утки же, подброшенные криком выше облаков, сбились с курса и когда наконец увидели землю, то были страшно удивлены тем, откуда в Мезоамерике взялись фламинго, слоны, а все люди почернели так, словно их пережарили в духовке. А Чимальпопоке, куривший на террасе дворца сигаретку с марихуаной, удивленно повертел головой.

- Что-то опять не вовремя муэдзины закричали, - удивился он, а затем покачал головой. - И что это ко мне эти муэдзины привязались? Может быть, стоит попробовать что-нибудь другое курить? Гашиш, например?..

Впрочем, ни об утках, ни о муэдзинах Чимальпопоке российские менты знать ничего не знали. Зато знали о том, что сделают с Поповым, и немедленно!

- Андрюша, тебе голову оторвать, или ты ее сам снимешь и хотя бы кукурузными початками то место, где у тебя должны быть мозги, набьешь? - поинтересовался Рабинович, прочищая уши.

- Ну ты же сам показал, что мое предыдущее благословение не годится, - пожал плечами криминалист и гордо удалился к своей повозке, под которую забились ездовые собаки, все до единой перепуганные его криком.

- Вы можете попросить вашего друга больше таких звуков не издавать? - поинтересовался у Рабиновича контуженный Шипинуаль, опасливо глядя вслед удаляющемуся Попову.

- Сам попроси, - предложил Рабинович. - Может быть, он тебе и ответит так, что потом, вследствие наступившей глухоты, никакие звуки беспокоить тебя не будут.

Совет секретарю тлатоани, видимо, не понравился. Терять слух ацтек явно не собирался и опасливо направился к дороге, обходя криминалиста по максимально большой дуге. Однако столкнуться с напугавшим его Поповым Шипинуаль опасался зря. Не успел Андрей пройти и двух десятков шагов по направлению к повозке собственной конструкции, как дорогу ему преградил давешний болящий старикашка, державший за руку девчонку.

- О великий чужестранец, ты, видимо, сам Тлалок, если заставил меня извергнуть из себя столько жидкости, - проговорил старик, восхищенно глядя на криминалиста. - Деяние твое велико, и его будут помнить в веках.

- Ой, да ладно! Ничего особенного, - смутился Попов. - Кстати, а мне говорили, что ты по-ихнему не умеешь.

- Не умеешь и не хочешь - это две разные вещи, - буркнул старик. - Мы, тараски, считаем ниже своего достоинства общаться с такими плебеями, как ацтеки, тольтеки, ольмеки и прочие. Исключение составляют только мудрые майя, но этот народ уже давно канул в Лету. Вот в благодарность за столь чудесное спасение я и предлагаю тебе секрет, известный только исчезнувшим майя и нам, тараскам. Да и то далеко не всем.

- И что за секрет? - поинтересовался Попов.

- Я слышал, вы идете в Теотнуакан искать встречи с Кецалькоатлем? - спросил дед и, увидев утвердительный кивок криминалиста, продолжил: - Желаю вам удачи, хотя и сомневаюсь, что вы сможете встретиться с этим мятежным богом. Он даже с тольтеками и ольмеками, чье восстание поддерживает, не общается. Лишь появляется на поле боя, вселяя радость в сердца воинов, а потом внезапно исчезает. Говорят, просто время его еще не пришло, - видя, что Попов собирается задать вопрос, старик поднял руку. - Так вот, если встретиться с Кецалькоатлем не удастся, идите в тайную пещеру возле Теотнуакана. Мы не знаем, кто там живет, но это существо подскажет вам, что делать.

- Не понял. Что за существо? - перебил старика Андрей.

Тот рассказал, что много-много лет назад один ученый майя решил найти ход в Великом дереве, которое, согласно преданиям, представляет собой весь мезоамериканский мир, что привел бы его прямо на небеса к богам. Он сделал множество вычислений и пришел к выводу, что такое место, где смертный мог бы живым попасть на небо, находится где-то в окрестностях Теотнуакана, ибо Кецалькоатль - он же Кукулькан на языке майя - пришел именно оттуда.

Ученый прибыл в Теотнуакан и начал искать этот ход. Сам его найти он не сумел, но своей страстью заразил сына. Тот всю жизнь посвятил поискам и в итоге нашел странную пещеру. Однако в этой пещере он лишь услышал голос, сказавший, что никогда ни один смертный из этого мира не пройдет ни на одно из девяти небес. При этом в награду за смекалку нашедшего пещеру он предложил ответить на любой его вопрос, сказать, как решить любую его проблему, но лишь раз в жизни человек может обратиться к нему за советом.

Вот с тех пор и передается тайна пещеры из поколения в поколение. Раньше ею владели только майя, но затем пришли воинственные тольтеки и покорили этот народ, даже толком не умевший держать в руках оружие. Хранитель тайны пещеры, бежавший от оккупантов, нашел свой приют в горном селении тарасков и женился на одной из их дочерей. Вот так тараски и стали обладателями величайшей тайны.

- И до сих пор никто не знает, что за существо в пещере живет, - закончил свой рассказ старик. - Я, конечно, мог бы спросить его, кто он такой, но это и был бы тот единственный вопрос, который я могу ему задать. Я не рискнул, и больше мне входа в эту пещеру нет. Ну а вам, если так сильно нужно встретиться с Кецалькоатлем, стоит побывать в гостях у Существа, и оно скажет, как это можно сделать.

- Хм, забавная сказка, - хмыкнул Попов. - Ладно, рассказывай, как эту пещеру найти.

Старик принялся было объяснять криминалисту местоположение местной справочной службы, но Андрей остановил его. Не полагаясь на свою память, Попов хотел записать рассказ, а еще лучше заставить старика нарисовать карту. Последнему желанию Попова сбыться было не суждено, поскольку тараск совершенно не понимал, что такое карта и как ее рисовать. Поэтому пришлось Андрею записывать путь и все приметы, которые помогут найти нужную пещеру. Ну а затем, поблагодарив старика, криминалист вернулся к своей телеге.

- Ты чего так долго? - недовольно поинтересовался у него Рабинович. - Тебя одного ждем, между прочим.

- Ну, извини, просто одну интересную сказку записал, - загадочно ухмыльнулся Попов. - Потомкам узнать про нее полезно будет.

- Сказку, говоришь? - оторопел кинолог. - А что не три тома "Войны и мира"? А мы бы тебя подождали пока, граф ты наш толстый!..

- Ой, мальчики, не ссорьтесь, - встряла в разговор Тлала, почему-то не пожелавшая вместе со всеми присутствовать на пиршестве. - Давайте лучше тронемся в путь. А то меня уже мутит от вида этих убогих развалюх.

- А меня от твоего вида мутит, - буркнул Попов, но никто, не считая Мурзика, этого не расслышал.

Глава 5

Командир должен быть впереди, на лихом скакуне.

Наполеон Бонапарт

(тактические уроки для младших офицеров во время отступления из Москвы)

То, что я Андрюшину реплику слышал, еще не значит, что я с ней полностью согласился. То есть я, конечно, понимаю, что люди - существа нежные. Их мутить от всего MОжет, но где вы видели собаку, которая, заметив, например, раздавленную кошку, опорожняла бы свой желудок? Мутить может от плохой пищи, от голода или от переедания. И то, что псы не блюют, пардон, от всяческих некрасивых вещей - от вида толстых женщин в купальниках, например, - доказывает лишний раз, что мы более разумные существа, чем люди. Впрочем, это просто лирическое отступление. Больше, чем состояние желудка Попова, меня интересовала Тлала. Поначалу, увлекшись новыми впечатлениями и принявшись обследовать окрестности, я даже внимания не обратил на то, что наша богиня не пошла вместе со всеми обедать в дом управляющего. И лишь когда я тщательно всё разнюхал вокруг и не нашел ничего интересного, кроме оленя, осторожно лопавшего кукурузные листья метрах в трехстах от домов, я увидел, что девицу оставили одну около поповской телеги.

То есть сначала я не видел, что она одна. Просто я не ожидал, что кому-нибудь удастся оторвать от нее моего Рабиновича, и поспешил к нашему транспортному средству, чтобы узнать, почему хозяин не пошел в дом вместе со всеми. Увидев, что Сени рядом с Тлалой нет, я удивился, обеспокоился и обрадовался одновременно. Удивился, понятно, тому, что мой Рабинович и его пассия расстались хотя бы временно. Обрадовался из-за того, что это расставание могло означать возвращение хоть малой толики разума к Сене, а обеспокоился теми возможными пакостями, которые богиня может устроить нам, оставшись без присмотра.

Впрочем, обеспокоенность была лишь мимолетной. Как я уже говорил вам, слишком маловероятной была возможность того, что Тлала будет делать гадости до встречи с Кецалькоатлем. Слишком заинтересованной в этом свидании выглядела богиня, чтобы совать нам палки в колеса. Да и не верил я в такую возможность. Конечно, Тлала - девица взбалмошная, и с ее появлением неприятностей у нас только прибавилось, но, по-моему, все человеческие самки такие. Я их и отличаю друг от друга только по масти да по запаху. А поведением они все похожи - сделают всё, что угодно, лишь бы им больше других внимания досталось. Вот я и решил внимания Тлале не уделять, чтобы не баловать, и помчался в дом управляющего.

Успел я как раз к тому моменту, когда разъяренный Попов в буквальном смысле отдубасил ацтека. И опять же раньше других оказался около хижины старого тараска, когда тот рассказывал нашему криминалисту о пещере. Если честно, поначалу скепсиса Андрея я не понял. Мы уже столько всяких чудес насмотрелись за время путешествий по разным мирам, что существование какого-то чудика в пещере, способного решить любую проблему, я считал вполне возможным. Тем более после того, как узнал, что эта Мезоамерика вполне может вырастить такого же могущественного волшебника, каким был Оберон. И лишь когда Андрей не стал говорить друзьям о рассказе тараска, я понял, что Попов скептицизмом ничуть не страдал. Этот толстый увалень, видимо, решил пожать все плоды славы, если слова старика окажутся верными и встретить на поле боя мятежного бога нам не удастся.

Естественно, препятствовать этому я не стал. Во-первых, считал неважным, кто именно окажет решающее воздействие на процесс для достижения конечного результата. А во-вторых, даже если бы я попробовал что-то объяснить Сене, Рабинович, как это принято у людей, верного пса всё равно бы не понял. Вот и пришлось оставить всё как есть. Тем более что не мешает и Попову урвать кусочек славы, а то жалко его - он у нас постоянно на третьих ролях.

Всю оставшуюся на сегодняшний день часть дороги я старался не думать о том, что нас ожидает впереди, и просто развлекался. Сначала бегал по джунглям, в поисках чего-нибудь интересного, но, когда наткнулся на гремучую змею и едва успел увернуться от этой твари, решил исследования местной флоры и фауны прекратить. Всё-таки мне Рабиновича было бы очень жаль, если бы я умер, оставив его в одиночестве. Завял бы мой хозяин от тоски и без надлежащего присмотра!

В общем, с прогулками в джунгли я решил повременить и старался держаться поближе к нашей процессии. На мою беду, интересного там почти ничего не происходило. Сеня без устали разговаривал с Тлалой, и я просто диву давался, как они, существа разных культур, умудряются находить общий язык. Впрочем, прислушавшись к тому, о чем они говорят, я понял, что для таких пустопорожних бесед никаких особых талантов не требуется. Нужно только одно условие: чтобы один человек говорил, а второй не мешал ему это делать. Сеня взял на себя вторую часть, и проблемы общения были решены. Тлала беспрестанно болтала, а Сеня молча кивал и в нужные моменты вставлял короткие реплики. А уж ляпнуть что-нибудь подходящее в нужное время мой хозяин лучше всех умеет!

Я немного покрутился рядом с хозяином и богиней, но, не найдя ничего для себя поучительного в их беседе, решил поискать других развлечений. Обычно во время наших путешествий среди многих других занятий более забавным я всегда считал наблюдение и непосредственное участие в работе Жомова по привитию массам военно-патриотических настроений. Причем, насколько глубоко военными будут эти настроения, омоновца волновало мало, а вот патриотизм аборигенам Ваня прививал исключительно по отношению к своей особе. В чем, как правило, и преуспевал.

Путешествие по Мезоамерике не было исключением, и несмотря на все те бесчинства, творимые старшиной, от которых любой российский "дух" пришел бы в ужас, временно вверенное омоновцу подразделение смотрело на него почти с обожанием. И даже Ачитометль, низведенный Ваней с ранга военачальника на должность заместителя командира роты по учебно-воспитательной работе, едва в рот Жомову не заглядывал от желания не пропустить ни единого слова. Ну а если ко всему этому добавить еще и тот факт, что гвардейцы Чимальпопоке и так были неплохо обучены и выполняли команды Жомова почти мгновенно, то станет понятно, почему и это развлечение мне быстро наскучило.

Я не знал, чем заняться, и только поэтому мне в голову пришли крамольные мысли. Ну, сами посудите, у всех есть собеседники (у Рабиновича - даже два, да и Попов с Горынычем довольно горячо спорили по поводу того, что было бы с Мезоамерикой, не окажись там Кортеса), а я оказался в абсолютном одиночестве. Я, конечно, не человеческая самка и излишнего внимания по отношению к своей особе избегаю, но развлекаться-то имею право? И уж я не виноват, что единственное доступное мне в дороге развлечение вызвало такой пристальный интерес со стороны остальных членов нашей экспедиции. Тут уж извините, я не Эйнштейн и теорию относительности не я придумал!

То есть, согласно этой самой теории, после моего невинного развлечения случиться могло что угодно, начиная всеобщей радостью и кончая вселенской катастрофой, вот и случилось то, что случилось. Обуреваемый скукой, я решил немного поиздеваться над вожаком поповских ездовых, благо за время нашего общения кое-как понимать нормальный язык эти дикари начали. Поначалу, правда, хорошего оскорбления для этого кобеля я придумать не мог, поскольку, например, принятое у нас сравнение матери пса с драной кошкой никак не срабатывало ввиду отсутствия последних. Но когда я заявил, что щенки данного представителя недавно набранных ездовых собак по сути ничем не отличаются от раздавленных лягушек, вожак взбесился.

Вот уж не знаю, почему он так не любит лягушек, но разозлился кобель очень сильно. Ну а поскольку драться со мной не мог, да и не решился бы, то от злости резко ускорил ход. Его сосед по упряжке попытался было возмутиться, но вожак цапнул его за ухо, и тот, взвыв, тоже прибавил скорости, но рванулся почему-то не вперед, а вбок. Бегущие следом за ним кобели, видимо, не расслышав предысторию, решили, что им просто нужно заворачивать, и устремились вслед за укушенным. В результате чего свора разделилась на две половины, тянущие телегу в разные стороны, и поповский тарантас, не имея возможности следовать сразу в двух направлениях, самым банальным образом свалился набок.

Андрюша, Горыныч, да и весь груз в мгновение ока оказались на дороге, рухнув прямо под ноги мило беседовавших Тлалы и Рабиновича. Мой Сеня, никогда не жаловавшийся на плохую реакцию, перепрыгнуть препятствие успел, а вот девица, оживленно рассказывающая Рабиновичу какую-то историю из жизни местных богов, споткнулась и со всей дури плюхнулась носом в пыль. При этом завопила богиня так, что если у них здесь есть какая-нибудь нечистая сила, ей даже в аду тошно стало!

- Поп, ты охренел, что ли? - поддержал ее вопли Рабинович, подскакивая к заваленному мешками Андрею. - Следи за своей телегой, если по пятаку получить не хочешь!

- Я-то тут при чем? - возмутился криминалист. - Псу своему это скажи. Он собак раздразнил, вот они телегу и перевернули.

- Ты на Мурзика стрелки не переводи! - гремел негодованием мой хозяин. - Если у самого руки под хрен заточены, не фига виноватых где попало искать.

- Это у меня руки под хрен заточены?! - обиделся Попов. - Да ты на свои культяпки посмотри!

- Мальчики, ну прекратите ругаться, - сверкая улыбкой, подплыла к скандалистам Тлала. - Не стоит из-за меня так шуметь. Всё это такие пустяки.

Сеня мой сразу остыл, да и Попов, проворчав себе под нос что-то об отсутствии справедливости на белом свете, принялся разгребать завалы. На помощь ему подоспели бойцы жомовской роты и справились с задачей довольно быстро. Однако о продолжении путешествия сегодня уже не могло быть речи. Во-первых, постромки собак так перепутались, что на освобождение этих зверюг и приведение в порядок их амуниции ушел почти час. А во-вторых, уже вечерело и стоило бы подыскать место для ночлега, чем часть Ваниных бойцов и занялась.

Я тоже помогал им изо всех сил, чувствуя вину за случившуюся аварию. Ну и скажите мне, какой кот меня дернул ацтекских собак дразнить? Что я, щенок недоразвитый, чтобы такой ерундой заниматься? До сих пор не пойму, зачем мне это вообще понадобилось! Словно наваждение какое-то нашло. Мне было стыдно за такое дурачество, и я старался держаться от Попова подальше, чтобы не встречаться с его укоризненным взглядом. Наверное, потому я первым и нашел в окружающих нас джунглях вполне пригодную для ночлега поляну.

Телегу кое-как перегнали на прогалину и принялись устраиваться. Ваня тут же выставил вокруг лагеря часовых, а остальной личный состав погнал в лес за хворостом. И через полчаса у нас был вполне приличный костер, на котором Попов самолично начал готовить нам ужин, предварительно выделив сухпайки всем членам экспедиции. И только усевшись ужинать, мы столкнулись с главной, наверное, бедой Мезоамерики - комарами!

Едва стало темнеть, как тучи летающих кровопийц появились вокруг нас словно из-под земли. Ацтеки почему-то большого внимания на этих тварей не обращали, а вот мои менты принялись барабанить по своим мордасам ладонями, проклиная комарье на все лады. А когда Андрюша оповестил всех о возможных последствиях этих укусов в виде малярии, Жомов с Рабиновичем просто озверели и потребовали от Горыныча нести бессменную вахту, уничтожая своим сероводородным дыханием комариную рать. Ахтармерз поворчал, дескать, что бы вы без меня делали, но упрашивать себя не заставил. И едва над нами скапливалась солидная комариная туча, сбивал ее слаженным залпом своих сероводородных орудий.

В результате чего через полчаса над поляной стоял такой непередаваемый аромат, что ни один комар не рисковал даже сунуться на территорию лагеря. Сеню, правда, это не очень успокоило, и он до самого утра возился и то и дело вскакивал, беспокоясь, не начинается ли у него лихорадка. Остальные спали тихо-мирно, да и я лишь один раз встревожился, услышав неподалеку крик ягуара или какой другой такой же твари. Я в воплях экзотических животных не очень хорошо разбираюсь.

Утром все проснулись почти одновременно. Да это и не удивительно, поскольку наша ранняя пташка - Ваня Жомов - решил разбудить вверенный ему личный состав подразделения гвардейцев Чимальпопоке зычным рыком: "Рота, подъем!"А мой Рабинович его тут же приласкал десятком ласковых слов.

Но, видимо, ввиду того, что рядом находилась позевывающая и потягивающаяся Тлала, к моему немалому удивлению, в Сениной тираде не оказалось ни одного матерного слова.

- Ну, извини! - в ответ пожал плечами Ваня, не посчитавший руганью те выражения, в которых отсутствует мат. - Не думал, что сон у вас такой чуткий.

Мой Сеня что-то проворчал нечленораздельное и пошел умываться, заставив одного из гвардейцев поливать ему на руки из бурдюка. Ну а дальше всё пошло как обычно. Жомов угнал своих бойцов делать зарядку, Андрюша взялся за приготовление завтрака, а Тлала потащила Рабиновича к ближайшим кустам, чтобы нарвать каких-то ромашек, гладиолусов, или что тут у них на кустах растет, чтобы украсить себя цветами.

Капелькуаль, временно оставшийся один, бросился помочь Попову с приготовлением завтрака. Андрюша, правда, к такому священнодействию ацтека сначала подпускать не хотел, но трактирщик довольно быстро уговорил криминалиста, соблазнив его парочкой рецептов местной кухни. Я поначалу хотел посмотреть, что за извращения над продуктами питания устроят эти два повара-кулинара, но затем решил, что куда интереснее будет проверить, действительно ли хищник крутился около нашего лагеря ночью, а заодно и запомнить его запах. Так, для общего образования.

Следы зверя я отыскал довольно быстро и с отвращением вынужден был признать, что он явно принадлежал к семейству кошачьих и был ничуть не меньше меня ростом. Если честно, я даже сомневаться начал, смог бы оттрепать такую кошку в случае необходимости, но затем вспомнил, что Цербера, например, мне во время похода в Древнюю Грецию гонять приходилось, а уж с каким-то котом-переростком я и подавно справлюсь. Успокоенный этой мыслью, я вернулся в лагерь и едва не опоздал к началу представления.

К моменту моего возвращения все утренние первоочередные дела были закончены, и вся наша компания собралась у скатерти, постеленной прямо на землю, чтобы плотно позавтракать. То есть у скатерти собралось только руководство экспедиции, начиная от Шипинуаля, заканчивая ментами с Тлалой, а солдаты завтракали отдельно, разбившись на небольшие группки возле походных котлов. Все уже начали есть, и я откровенно обиделся на своего забывчивого хозяина за то, что тот не удосужился меня позвать.

Собираясь высказать ему всё, что думаю, я помчался к скатерти от края джунглей, да так и застыл на полдороге. Между мной и моими коллегами по отделу внутренних дел из ниоткуда появился вдруг какой-то странный, абсолютно лысый мужик, сжимавший в руке жезл, напоминавший змею. То, что это какой-то бог, я понял сразу, но каюсь, поначалу принял его за Мишкоатля, именем которого уже не раз называли Жомова. Оказалось, я ошибался.

- Ну и кто из вас тут самозванец?! - грозно прогремел он, широким шагом направляясь к моим ментам. - Какая сволочь, спрашиваю, себя Тлалоком посмела называть?

Я поначалу совершенно ничего не понял. Насколько мне помнится, никто из моих друзей имя себе менять не собирался, и уж тем более на такое, а затем вспомнил вчерашнее чудесное исцеление старика, исполненное Поповым. Счастливо поправившийся тараск, насколько мне помнится, поинтересовался у Андрея, не сам ли он великий Тлалок, бог воды, дождя и, как следствие, плодородия и жизни. Попов, по-моему, опровергать это утверждение не стал, и вот вам результат: явился настоящий Тлалок, дабы покарать нечестивца, посмевшего посягнуть на его грозное имя.

- Я что-то не понял, Сеня, это что за тип такой? - лениво поинтересовался Жомов, тыча ножом с нанизанным на него куском мяса в сторону пришельца.

- Вероятно, Тлалок, - предположил мой хозяин, тщательно пережевывая пищу, чем, как известно, любой индивидуум почему-то помогает всему обществу.

- Вы правы, мальчики, - криво усмехнувшись, вставила Тлала. - Этот гнусный тип действительно Тлалок. Считает себя единственным безгрешным существом во всём пантеоне, но страшно любит человеческие жертвы и жутко завидует Кецалькоатлю и Уицилопочтли, которым этих жертв приносят во сто крат больше.

- Молчи, дочь порока! - прогрохотал Тлалок и хотел чего-то добавить еще, но мой Сеня, сэр, блин, Ланселот Озерный, не позволил.

- Как ты ее назвал, скинхед недоделанный? - взревел мой хозяин, вскакивая на ноги.

- Сидеть, быдло! - заорал на него бог влаги и вскинул вверх жезл.

Нет, конечно, мне уже приходилось видеть, что именно могут боги, но демонстрация, произведенная Тлалоком, действительно впечатляла. По мановению его руки в небе над нами в одно мгновение сгустилась черная туча, откуда одна за другой ударили три молнии, выжегшие ровные круги возле импровизированного стола моих соратников.