все снова. Она должна утонуть! Мутная жижа медленно, очень медленно на-
ползала на крылья. Сколько уже он стоит здесь? Кажется, уже прошло нес-
колько часов, а машина все еще не скрылась в болоте. Но вот жижа достиг-
ла ручки на дверце, скрылось лобовое стекло, окна. Стояла мертвая тиши-
на. Болото медленно и беспощадно заглатывало машину, сантиметр за санти-
метром. Теперь бьет виден только ее верх. Неожиданно раздался странный
шум, словно великан громко втянул в себя воду, отвратительный чавкающий
звук: плоп! И машина исчезла, скрылась в болотной жиже.
шина будет погружаться все глубже и глубже, пока не достигнет дна, отку-
да никто ее не достанет.
шина затонула в болоте. Корзина заперта в багажнике. Тело лежит внутри
корзины. Скорченное туловище и окровавленная голова...
выполнена.
мыло и стиральный порошок, щетку и ведро. Пядь за пядью он выскреб ван-
ную, потом настал черед душевой. Когда он сосредоточивал все внимание на
том, чтобы ничего не пропустить, было не так тяжело, хотя запах застав-
лял желудок судорожно сжиматься.
кинула его: под кроватью он нашел сережку. Тогда, вечером, он не заметил
в ее ушах сережек, но, наверное, она все же носила их. Может быть,
серьга выпала, когда девушка распускала волосы. Если же нет, то где-то
здесь должна быть вторая. У Нормана глаза слипались от усталости, но он
продолжал поиски. В комнате ничего не было: значит, серьга лежит где-то
среди ее вещей или осталась в ухе. Так или иначе, сейчас это не имеет
никакого значения. Просто надо избавиться от находки. Завтра он бросит
серьгу в болото.
за все время слипались, но он заставил себя смыть пятна с верхнего края
раковины. Потом стянул покрытые высохшей грязью башмаки, комбинезон,
сорвал с себя куртку, снял носки и помылся. Вода была ледяной, но это не
взбодрило его. Тело словно потеряло чувствительность.
та же одежда; неважно, что она заляпана грязью и тиной. Главное, нигде
не останется пятен крови. На его одежде, на его теле, на его руках.
онемевшими ногами, заставлять их нести одеревеневшее тело вверх по лест-
нице, в спальню; теперь юркнуть в постель и заснуть. Заснуть с чистыми
руками...
проблема.
снова одеться и выйти из дома, он должен найти ее.
волакивало сознание, волю, кутало в шелковое покрывало тишины.
можно, ее уже забрали или скоро заберут. Возможно, она даже выболтает
все, что произошло. Но кто ей поверит? Нет доказательств, теперь уже
нет. Ему просто надо все отрицать. Может быть, не придется делать даже
этого: каждый, кто увидит Маму, услышит ее дикие признания, поймет, что
она полоумная. И тогда они запрут ее, запрут в комнате, от которой у нее
не будет ключа, из которой она не сможет выбраться, как выбралась сегод-
ня, - и все кончится.
по-другому, вспомнил Норман. Но все это было до того, как ему пришлось
вновь зайти в ванную, до того, как пришлось откинуть занавески душевой и
увидеть... страшное.
ла несчастная, беззащитная девушка. Она взяла мясницкий топор; этим то-
пором Мама рубила и терзала живую плоть - только маньяк способен на та-
кое дикое зверство. Надо смотреть правде в глаза. Она и есть маньяк. Она
заслуживает того, чтобы ее изолировали, ее необходимо изолировать, не
только ради безопасности других, но и для ее собственного блага.
и произошло.
чется где-то рядом с домом или во дворе. Может быть, она даже прокралась
вслед за ним к болотам, следила за ним все это время. Да, если она
действительно сошла с ума, все может случиться. Если Мама и вправду пош-
ла за ним туда, возможно, она поскользнулась. Вполне возможно, там было
совсем темно. Перед глазами встала картина: машина погружается в темную
пучину, как в зыбучие пески.
тели, под одеялом. Но теперь он не размышлял, что делать дальше, и не
думал о Маме, о том, где она сейчас. Теперь он видел ее. Да, он ясно ВИ-
ДЕЛ ее и в то же время чувствовал, что веки сомкнуты и понимал, что ле-
жит с закрытыми глазами.
свалилась в темноте со склона и теперь ей не выбраться. Жидкая грязь пу-
зырилась вокруг колен, она пыталась дотянуться до ветки, до чего-нибудь,
чтобы вытянуть себя из болота, - бесполезно. В трясину ушли бедра,
платье задралось и облепило тело, собравшись складками между ног. Мамины
бедра грязные. Бесстыжий мальчишка, нельзя смотреть.
ружается в мягкую, обволакивающе-скользкую, влажную темноту. Она заслу-
жила это, она заслужила смерть в трясине, она уйдет в трясину вместе с
несчастной, ни в чем не повинной девушкой. Так ей и надо! Еще немного, к
он навеки избавится и от той, и от другой - и от жертвы и от убийцы, от
Мамы, от ведьмы, от шлюхи-Мамы; она будет там в грязной липкой жиже,
пусть так будет, пусть она утонет в отвратительной грязи...
никогда не позволял себе думать о Маминой груди; он не должен, и хорошо,
что они исчезают, навсегда погружаются в темноту, так что больше никогда
не надо будет думать о таких вещах. Но теперь она задыхалась, словно ры-
ба ловила ртом воздух; из-за этого он тоже стал задыхаться; он чувство-
вал, что задыхается вместе с Мамой, и тогда (но это сон, это должен быть
просто сон!) вдруг все стало наоборот: Мама стояла на твердой земле, на
краю болота, а тонул он, Норман. Он погрузился в жижу по самую шею, и
некому прийти на помощь, неоткуда ждать спасения, не за что уцепиться,
разве что Мама протянет руку. Она может спасти его, только она! Норман
не хочет утонуть, он не хочет задохнуться в болоте, он не хочет уйти на
дно, как ушла на дно девушка-шлюха. Теперь он вспомнил, почему шлюха
здесь; она здесь, потому что ее убили. Ее убили, потому что она была
грешницей. Она обнажила себя перед ним, нарочно дразнила его, соблазняла
скверной своего нагого тела. Ведь он и сам хотел убить ее, когда она на-
чала искушать его, потому что Мама все рассказала ему о грехе и пороке,
о том, как дьявол принимает личины и сеет порок, и о том, что "не должно
оставлять ведьму-шлюху в живых..."
умирает; она была права. Он нуждался в ней сейчас, а она - в нем, даже
если она полоумная, она не даст ему уйти на дно. Она НЕ МОЖЕТ.
она проникнет внутрь, но пришлось сделать это, чтобы закричать. Он кри-
чал: "Мама, Мама, спаси меня!"
среди родных стен, и тело было мокрым от пота, а не от липкой влажной
мерзости. Теперь он понял, что это был сон, даже еще не слыша ее голоса,
голоса Мамы, сидящей возле кровати.
чувствовал тяжесть ее руки на лбу, рука была прохладной, как высохший
пот. Он хотел открыть глаза, но Мама сказала: - Спокойно, сынок. Тебе
надо снова заснуть.
одного, правда? Ты все сделал правильно, Норман. И сейчас все хорошо,
все в порядке.
он - чтобы защитить ее. Уже погружаясь в сон, Норман окончательно принял
решение. Они не будут упоминать о том, что произошло сегодня ночью, - ни
сейчас, ни завтра. Никогда. И он больше не будет думать о том, чтобы от-
дать ее куда-нибудь. Что бы она ни сделала, ее место здесь, рядом с ним.
Может быть, она полоумная; может быть, она убийца, но больше у него ни-
кого не было. И больше никого не нужно. Ему нужно одно - знать, что она
рядом с ним, когда он засыпает в своей постели.
нее любого болота, неудержимо утянула его на самое дно.
щего всем, что может пригодиться в фермерском хозяйстве, появился сам
Отторино Респиги со своими знаменитыми "Бразильскими мотивами".
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Березин Федор
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Роллинс Джеймс