Кизляра. На этом участке линии фронта, как таковой, не было. Сыпучие пески,
барханы... При небольшом, но постоянном ветре барханы кочуют с одного места
на другое, засыпая встречающиеся на пути селения и дороги, не говоря уже об
окопах и траншеях.
спешно переброшенные из Африки, солдаты которых имели опыт боевых действий в
пустыне.
разведчики часто вклинивались в боевые порядки наших подразделений.
Кириченко. Порой он сам ставил нам боевую задачу на разведку и штурмовку
гитлеровских войск. Частенько нам удавалось "засечь" застрявших в песках
фашистских разведчиков. Рейды их броневиков но всегда сходили безнаказанно.
вот, наши "веселые ребята" в те дни трудились на совесть.
удастся поймать в прицел "мессера". Но время шло, а мне все не везло.
одновременно вести разведку. Я уже сравнительно неплохо ориентируюсь в
воздушном бою - знаю, когда пойти в атаку, когда и каким маневром выйти
из-под вражеского огня.
сухопутных войск, видим, как бегут и падают под нашими очередями вражеские
солдаты, как бросают они боевую технику и оружие.
линии фронта, затем разворачиваемся и идем домой. Внизу однообразная картина
- пески, пески...
озеро, движется во вражеский тыл. Снижаемся: пастухи - немецкие солдаты.
Овцы, коровы, испугавшись рева авиационных моторов, шарахнулись. в сторону,
часть "пастухов" залегла, другие спешат забраться поглубже в стадо. Если так
еще разок зайти, только теперь уже справа, то коровы и овцы побегут
прямехонько в расположение наших войск. Наверняка не мне одному пришла в
голову такая мысль. Вижу: старший группы капитан Шлепов дает сигнал "Делай,
как я!" и заходит на стадо на бреющем. Следом за ним, только с интервалом,
то же делаем и мы.
"погнали" стадо к себе. Когда горючее было на исходе, ушли на свой аэродром.
Доложили командованию о выполнении боевого задания и о нашей инициативе.
их в район, где находилось стадо, а генерал Кириченко выслал навстречу
подразделение кавалеристов: не пропадать же народному добру. Шутка ли, около
1500 голов скота отбили у врага! Вышестоящее командование, в свою очередь,
отметило нашу инициативу благодарностью.
добро спасли. Но как быть с личным боевым счетом? Я ведь - военный летчик!
настолько велико, что я, не раздумывая, пошел в атаку на одного из
"мессеров". Как мне показалось, он мог бы стать моей первой боевой добычей.
Да, это как раз тот вариант. Гитлеровец меня не видит. Сейчас я сближусь -
и... Но фашист меня заметил. Он сделал рывок и ушел в облака. Досадно!
Оглядываюсь - моих товарищей тоже не видно. Набираю высоту - опять никого.
Значит, увлекся и оторвался от группы. Взял курс на свой аэродром.
остановится. Надо срочно снижаться. Успокаивает то, что наверняка нахожусь
над нашей территорией.
глинобитных домишек, пастуха и стадо овец... Мотор с минуты на минуту по
моим расчетам может остановиться, и времени на развороты уже нет: заход
только с прямой.
площадку. Я прекратил выпуск шасси, пошел на второй круг, с волнением
отсчитывая секунды: вот-вот мотор остановится, и самолет стремительно начнет
снижаться. Отвлекся и забыл дотянуть шасси и поставить на замок. Так с
полувыпущенными шасси я и произвел посадку...
конечно, убрались, самолет пополз по песку на "животе", а сам я - искры из
глаз - удалился головой о приборную доску. Пришел в себя, ощутил горячую
кровь на лице и на шее.
перед начальством и стыд - стыд перед боевыми друзьями и перед самим собой.
как я себя чувствую, вижу, смотрит на мое "разукрашенное" лицо и кому-то
приказывает срочно вызвать санинструктора. А мне не до медицины. Прошу
капитана как можно скорее сообщить в часть о случившемся и передать
координаты моего местонахождения. По моим расчетам, я не дотянул до своего
аэродрома километров 20-25. Так оно и оказалось на самом деле.
смазала йодом ссадины. На этой же подводе я поехал в ближайший населенный
пункт, попросив капитана выставить охрану у самолета-Командира эскадрильи в
подразделении я не застал, он был на боевом задании. Пришлось идти на доклад
непосредственно к командиру полка. Выслушав меня, он с укором сказал:
засунув руки в карманы брюк. - Мы с таким трудом достаем, чиним, латаем
самолеты, чтобы бить противника, а ты!.. Самолет я тебе больше не дам!
только может быть для летчика.
нелегко будет искупить свою вину...
работать вместе с техниками и механиками, стал готовить к боевым вылетам
самолеты своих товарищей по эскадрилье.
"мессера", которого я так и не сбил...
Однажды, когда я, как обычно, работал вместе с техниками на стоянке, меня
окликнул командир полка:
военная служба? Вроде бы и так наказан по самую "защелку".
разрешено летать. Известие это было неожиданным и радостным. Только выйдя из
домика командира, я осознал, что "опала" моя кончилась и что впереди у меня
теперь снова будет боевая жизнь. В ту ночь я долго не мог уснуть, все не мог
успокоиться. "Амнистия" отчасти объяснилась отходчивостью авиационного
начальства, но немаловажное значение при этом имело и то, что наши летные
полки несли ощутимые потери в непрерывных воздушных боях, а опытными
летчиками люди, как известно, сами по себе не становятся, - для этого
необходимо пройти школу войны.
стоит в станице Днепровской. Технический состав разместился в сельском
клубе, добротном каменном здании, летчики - в домике неподалеку. Ночью нас
будит грохот бомбовых разрывов. Выскакиваем на улицу. В бледно-сером свете
утра слышим гул немецкого самолета. Кое-кто даже пытается определить тип
самолета и узнать, где он сейчас. Ясно одно: бомбежка не случайная,
вражеская агентура работает. Наше счастье, что фашист промазал - клуб и
домики оказались в целости.
районе станицы Крымская. Облачность десятибалльная, нижняя кромка 1000-1200
метров, видимость 3-4 километра. Наши И-16 появляются над целью неожиданно.
Словом, обычная боевая работа, обычная штурмовка переднего края.
Неожиданно замечаю, впереди по курсу, под облаками, прямо навстречу идет
Хе-И1. У него видна кормовая пулеметная установка. Медлить нельзя - его
стрелок прошьет меня очередью. Единственное, что я успеваю сделать - это
проскочить под самым животом "хейнкеля". Стрелок, конечно, не успевает
открыть огонь по моему самолету.
больших скоростях пронеслись два "мессера". Замечаю, "мессы" заложили вираж
в мою сторону. Ясно: будут заходить в хвост! Где же Смыслов? Оглядываюсь.
Самолета Смыслова не видно. Что это? На хвосте у меня уже "сидит" черная
точка. "Мессер" пристроился! Я делаю крутой левый вираж. Так ему труднее
поймать меня в прицел. Снова оглядываюсь - "мессер" на хвосте. Закладываю
такой вираж, что рябит в глазах. Отстал? Нет, черная точка неумолимо несется
за мной. Наверное, минут десять я выписывал диковинные фигуры - бросал
самолет, то вниз, то вверх, не давая "мессеру" открыть прицельный огонь. Но
он точно прирос к хвосту моего И-16. Чувствую, как гимнастерка прилипла к
телу, а "месс" все не отстает...
высунуться из кабины побольше и я обнаружил, что все это время уходил от...
собственного хвоста, на руле поворота которого имеется для балансировки
противовес. Его-то я и принял за точку "мессершмитта".