Стараюсь вперед не смотреть. Я верно определил повреждение. Винт постепенно
переходит на большой шаг, его тяга уменьшается, и я начинаю метр за метром
терять высоту. Выпускаю на одну треть посадочные щитки, это чуть-чуть
увеличивает подъемную силу крыла. Температура головок цилиндров критическая.
Если поднимется выше, мотор заглохнет.
лючки кабины. Скорость совсем упала, самолет качается с крыла на крыло, с
трудом удерживаю его. Успеваю при этом кое-как надуть спасательный пояс.
Винт едва крутится, вижу каждую лопасть.
ручку управления все больше на себя и пролетаю еще около километра. И тут
все. Брызги, толчок...
все тело. Задыхаясь, почти теряя сознание, каким-то последним усилием рук
выныриваю...
лейтенант Зотов в это время кружит на высоте тридцати метров. Несколько раз
пролетал прямо над водой и, качая крыльями, уходил к берегу. Он показывал,
чтобы я плыл в сторону берега по курсу его полета.
еще в жизни я не заплывал так далеко...
сам понимал, что самое опасное - это страх.
кожаные брюки, наполненные водой, не давали раненой ноге шевельнуться.
Сплошная облачность, ледяная серая вода... Волны хлещут мне в лицо, ветер
почти встречный. Берег не приближается, меня несет параллельно ему.
правее и сзади. Значит, ветер и течение гонят меня на север. Там где-то
проходит коса Песчаная, она уходит в озеро на несколько километров. Я
изменил направление и стал плыть в сторону маяка. Может быть, заметят
наблюдатели.
стало видно. Куда плыть? Понять трудно. Я сразу почувствовал сильную
усталость. Меня охватило безразличие. Нет, так нельзя, у меня еще есть силы.
А раз так, то надо бороться.
работали. Дождь стал слабее, и тут я увидел, что маяк и кран косы правее
меня метрах в четырехстах. Очень далеко. Надо плыть к маяку. Только к маяку
- это единственный шанс на спасение!
над маяком Кореджи, определил на глаз время: было часа два или три дня.
ничего не знает... Вдруг слышу гул моторов. Далеко над горизонтом южнее
маяка летят самолеты Ли-2, около них несколько И-15 - прикрытие. Ушли на
восток. И вот, наконец, знакомый, родной гул моторов И-16. Ищу их глазами,
перестал плыть. Вот они тройкой кружатся за косой, явно ищут меня. Значит,
Зотов долетел. Но ищут там, где я был б часов тому назад...
переохлаждение. Дальше - сон и смерть. Многие говорят, что в такие минуты
перед мысленным взором человека проходит вся жизнь. Может быть, но мне
ничего в голову не шло, в глазах какая-то мутная пелена, туман с
красноватыми пятнами.
то ли крепкое словцо, то ли что-то еще встряхнуло меня, и я взглянул на себя
как бы со стороны. Тьфу! Надо же быть таким дураком, плыть к ближнему берегу
против ветра, когда северный берег будет по ветру, хотя до него и дальше.
Собрав остатки сил, начал плыть по ветру.
воскрешает надежду на спасение!
несколько раз. Да, они искали меня. А между тем берег приближался, осталось
меньше километра. Я совсем выбился из сил. Судороги железными обручами
стягивают руки и спину. Я так устал. Уже вижу под прозрачной водой песчаное
дно залива, испещренное ровными бороздами. Оно совсем рядом, кажется рукой
можно достать. Но вот я уже цепляюсь ногами за дно. Глубина не больше метра.
Пытаюсь встать на ноги, но ноги не держат, подгибаются.
волокутся по дну, не действуют. Но останавливаться нельзя, нужно двигаться,
иначе потеряю сознание.
песка не больше ста метров.
выходит. На коленях и локтях, ползком, захлебываясь, выбираюсь на песок. И
тут откуда-то из глубины тела, кажется, от самых пяток поднимается волной
непреодолимая тошнота, меня буквально выворачивает. Отползаю от воды, здесь
редкий камыш, он легонько качается на ветру. "Надо все время двигаться, -
убеждаю себя, - надо снять обмундирование". Но расстегнуть пуговицы не могу,
не гнутся пальцы. Несколько минут лежу, потом нашариваю две палки и с их
помощью встаю кое-как на ноги. Стою на земле, живой! С меня течет вода, из
глаз текут слезы. Кругом пусто, людей не видно, самолетов тоже. Скоро начнет
темнеть, надо двигаться к деревне. Крошечными шагами одолеваю метров двести
и попадаю в густой камыш, залитый водой. По камышу со своими
костылями-самоделками в темноте я не пройду. Придется остаться здесь до
утра. Начал рвать камыш, складывать в кучку. Жаль, что спички размокли, а то
разжег бы костерчик и... И вдруг, что это? Чуть слышно доносится мелодичный
звук мотора. Где-то летит самолет У-2. Да вот он! Несется низко над косой
прямо на меня. Я замахал палкой, выстрелил два раза из пистолета.
сделать посадку. Я лег на песчаный плес, головой на северо-восток, раскинул
руки, изображая собой посадочный знак "Т". Летчик сообразил, убрал обороты
мотора, пошел на посадку. Мягко сел, остановился, потом развернулся и
подрулил прямо ко мне.
боевой друг. Он подхватил меня на руки и понес к самолету, поставил на
крыло, помог забраться в кабину. Достал из кармана фляжку, потряс ее и
только теперь молвил коротко: "Выпей, Вася..."
обожгло, я закашлялся, но Дмитрий, не обращая на это внимания, вылил мне
часть спирта за воротник и за голенища сапог.
переднюю кабину, громко крикнул: - Сейчас, Вася, мы будем дома. Сказал я,
что найду тебя, - и нашел! И плевал я на тринадцатое число...
нас встретила вся эскадрилья: летчики, техники, командир и комиссар. До
этого я их знал только по фамилиям.
эскадрильи к судьбе летчика. Но я все же сделал шаг вперед и доложил:
"Лейтенант Голубев после лечения прибыл для прохождения дальнейшей службы".
совершенно свободного времени. Я лежал и вспоминал детство - ведь в
нескольких километрах отсюда живут мои родители. Там, в Старой Ладоге, я
решил стать летчиком...
красных летчиков. Летали они на стареньких "Ньюпорах". Однажды один из
самолетов пролетел над крышами, а потом начал кружить над дальним ржаным
полем. Ребятня по прямой через болото, чтобы побыстрее, побежала за ним.
Вдруг впереди раздался треск - "Ньюпор" врезался в землю. Мальчишки мигом
оказались рядом. В обломках машины я увидел окровавленного летчика. Тот
открыл глаза и проговорил:
почему птицы летают и не падают, а самолет - такая большая птица - упал?
Было мне тогда чуть меньше семи лет.
аэродром. Смотрел, как летчики в кожаных куртках, крагах, шлемах и больших
очках взлетают, кружат над полем, садятся. Один из них помог мне смастерить
самолетик. Потом я начал строить их сам.
мотор.
всего метров десять. Но и этого оказалось достаточно, чтобы мальчишка, еще
не переступивший порога школы, решил обязательно стать летчиком.
Петроград. Произошла перемена и в моей жизни. Я пошел учиться в трехлетку,
находившуюся в деревне Ивановский Остров. На следующий год летчики почему-то
не прилетели, но не проходило недели, чтобы у меня не появилась новая
модель. Я забирался на верхушки деревьев, на Олегов курган и запускал их.
Они гибли, я плакал от обиды и строил новые. Как нужна была мальчишке помощь
летчиков! Но что делать - они не прилетали и на второй, и на третий год, и
приходилось до всего доходить самому, детским своим умом.
Казак - он носился на палке, как на коне, и размахивал второй палкой, словно
саблей. Другого окрестили Пузырем - за пристрастие пускать пузыри. Меня же
все называли Летчиком, и я этим очень гордился.
Херберт Фрэнк
Ларссон Стиг
Лондон Джек
Сапковский Анджей
Свержин Владимир
Шилова Юлия