Чтение 10–й страницы книги ~Дженни~

Глава 20. ВСТРЕЧА

-- Вон тот,-- пояснил он,-- маленький. Дом и вправду был очень мал, в
два этажа, и лепился к другому, большому. Однако он был красив, а над черной
дверью, окаймленной светлым деревом, обычно висела сверкающая медная
табличка. Но сейчас еще с угла Питер увидел, что таблички больше нет, а на
окнах гостиной нет занавесок. Больше того, в уголку окна белело маленькое
объявление, сообщавшее, что домик сдается.

Питер сел перед дверью и часто заморгал, чтобы скрыть слезы. Он знал,
что сейчас его не утешит и умывание. Ему так хотелось показать Дженни, какая
красивая у него мама, а маме и папе -- как сам он ловок, не то что прежде,
когда няня переводила его за ручку через улицу.

Дженни подсела к нему и сказала:

-- Ох, Питер, люди всегда так!.. Уходят, бросают нас...

Она сама чуть не заплакала, но сдержалась, и принялась умывать его так
нежно, что Питер разрыдался. Ему стало невыносимо больно, что он напомнил ей
о ее беде, он принялся умывать ее, и тогда разрыдалась она. Так нарушили они
повеление мистера Блейка: жалобное и громкое мяуканье потревожило местных
жителей. В большом доме открылось окно.

-- Не надо, киски!..-- сказал кто-то.-- Идите отсюда, не могу...

Из окна высунулась хорошенькая девушка, длинные каштановые волосы
свесились вниз. Это увидел сквозь слезы Питер; но Дженни увидела что-то
другое и вздрогнула, словно то был призрак. Потом она застыла с поднятой
лапкой, глядя вверх.

Глаза у девушки округлились, засветились, и она закричала:

-- Дженни! Дорогая моя! Подожди! Не уходи, я сейчас...

Головка исчезла, по лестнице простучали шаги, дверь распахнулась,
девушка схватила кошку и стала ее целовать, громко причитая:

-- Дженни, Дженни!.. Это ты!.. Я тебя нашла... Нет, это ты меня
нашла... Какая ты умная... Дорогая моя, дорогая, миленькая...

Дженни обвилась вокруг ее шеи живой горжеткой и замурлыкала громче
самолета. В доме открывались окна, Бетси кричала кому-то:

-- Мама, мама! Дженни ко мне вернулась! Она меня нашла! Иди сюда,
посмотри!..

Высокая женщина спустилась вниз. Питер снова вспомнил свою маму, и
сердце у него сжалось. Из окон глядели люди, и Бетси им кричала, как Дженни
потерялась три года назад, а теперь нашлась. Питер слушал ее, и боль его
сменялась радостью. Насколько он понял, дело было так: пока здесь кончали
ремонт, семья жила в гостинице. В то самое утро, когда они должны были
въехать в квартиру и собирались пойти за Дженни, Бетси тяжело заболела, ее
увезли в больницу, а мать была при ней. Когда же опасность миновала, Дженни
в покинутом доме не нашли.

Питер стал переводить это Дженни, но рассказ не произвел на нее особого
впечатления.

-- Мне все равно,-- сказала она.-- Главное, что мы с ней вместе.
Понимаешь, я могу простить ей что угодно...

Питера удивила такая поистине женская точка зрения, и на секунду
кольнуло предчувствие одиночества, но он подавил его, не желая думать ни о
чем, кроме счастья своей подруги. И тут Дженни сказала ему:

-- Нам будет хорошо, они тебя полюбят...

Однако ни Бетси, ни ее мама его не замечали. Когда первое волнение
улеглось и девочка пошла в дом, Питер двинулся за нею, но мать ее, увидев
большого белого кота, мягко подтолкнула его обратно и произнесла:

-- Нет, нет, ты уж прости... Мы не можем взять всех кошек. Беги домой!

И, как тогда, вначале, дверь захлопнулась, а Питер остался один на
улице. Правда, на сей раз из-за двери донесся крик: "Питер, Питер!..",-- и
вслед за ним потекли волны Дженниных мыслей: "Не уходи, подожди! Иди в дом
38 и жди меня. Они не понимают про нас. Главное, не беспокойся".

Глава 21. ДЖЕННИ ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ

Воробьи щебетали в кустах и прыгали по дорожкам. Гудели клаксонами
такси. С Оксфорд-стрит доносился уличный шум. День склонялся к вечеру, но
солнце еще сияло, воздух был теплым и мягким. В Лондоне царила весна, но не
для Питера.

Он думал о том, как хорошо Дженни у ее любимой хозяйки. Теперь ей не
надо заботиться ни о еде, ни о ночлеге, а ему, Питеру, лучше исчезнуть из ее
жизни. Тогда она не будет беспокоиться о нем.

Чем больше он об этом думал, тем прочнее становилось его решение. В
сущности, только убеги с Кэвендиш-сквера, и город поглотит тебя навсегда.
Дженни потоскует, но скоро забудет тебя: ей ведь так хорошо с Бетси. Забыла
же его мама...

Конечно, он боялся одиночества, но ему очень нравилось, что он так
благородно поступит. Он и поступил бы, но ведь Дженни просила его
встретиться с нею. Еще в самом раннем детстве он прочно запомнил, как тяжело
и обидно, когда тебя обманут. Мама обещала ему провести с ним весь день
рождения, а куда-то ушла. Сейчас он это вспомнил, и ему стало так больно,
что он встряхнулся, пытаясь отогнать боль. А потом, спасаясь от соблазна,
пошел к дому э 38.

Там его ждала Дженни.

Вокруг лежали и сидели самые разные кошки, однако, не глядя на них,
Питер кинулся к подруге и целовал ее, тронул ей носиком носик. Он начал было
умывать ее, но она сказала, избегая чувствительной сцены:

-- Познакомься с кошками. Это Гектор, он жил когда-то у шахтера и ходил
с ним в шахту.

Рыжеватый кот с печальным взором обрадовался и оживился, а Питер,
поздоровавшись с ним, оглядел кошачье пристанище. Кошки сидели и на полу и
на лестнице, откуда глядели вниз зелеными и желтыми глазами. Еще лучше
устроились те, кто сидел внизу,-- обломки перегородок создавали как бы
маленькие комнатки, и каждый мог забиться в свой угол. Для бродячих кошек
это очень важно.

-- А это Микки,-- представила следующего кота Дженни.-- Его выбросили
на улицу маленьким котенком. Он и не знает, что такое семья. Зато город он
знает лучше всех.

Огромный тигровый кот с квадратной головой слегка поклонился.

Какая она молодец, подумал Питер, знает, что кому сказать, чем кого
обрадовать.

-- Вот Негритяночка.-- И Дженни подвела его к худой, черной кошке.--
Красивая, правда? Ни одного белого пятнышка, ни волоска. Это редко бывает.
Ее хозяйка умерла, и вот уже восемь лет она одна. Тяжело ей пришлось...

Негритяночка высунула розовый язык и быстро лизнула себя раз-другой.

-- А вот он,-- представила Джеини пышноусото кота, похожего на Деда
Мороза,-- жил в лавке у мясника, и в гостинице, и в доме, но мясник
разорился, дом развалился, гостиница сгорела. Сам знаешь, как суеверны люди,
особенно с нами, с кошками. Пошли слухи, и никто, ну никто его не берет.

-- А это сестры Пуцци и Муцци,-- продолжала Джеини.-- Их привезли из
Вены. Хозяева уехали обратно, никто их не взял. И как они тут прижились, ума
не приложу...

Сестры скромно замурлыкали.

Таким образом Питер перезнакомился со всеми, в том числе с домашним
котом, который иногда убегал сюда проветриться. Кошки были просто очарованы
его подругой и уступили им самое уютное местечко. Еды было вдоволь, каждый
что-нибудь принес. Микки раздобыл кость, Гектор -- довольно свежую мышь; Дед
Мороз -- рыбью голову, а сестры извлекли из ближней помойки скорлупу от
омара.

После ужина все умылись, а потом одни улеглись, другие вышли на
промысел. Пробило одиннадцать, и Питер загрустил. Чтобы не томиться слишком
долго, он сам сказал:

-- Дженни, тебе пора!

Она не ответила, только подняла голову, и он увидел в лунном свете ее
блестящие глаза и ярко-белую манишку.

-- Питер,-- сказала она наконец,-- я останусь с тобой, если ты не
возражаешь...

-- А как же твоя хозяйка?-- спросил он.-- Неужели кому-то из нас
непременно нужно страдать?

Глаза у Дженни заблестели еще ярче, она отвернулась, умылась и тихо
сказала:

-- Бетси уже не девочка, Питер. Ей скоро пятнадцать лет. Она немного
поплачет и забудет... А главное, ей важно, что я вернулась... Да,--
повторила она, и Питера испугала ее мудрость,-- больше всего она боялась,
что я ей не верю. Так и было, пока не явился ты и не показал мне, какие вы,
люди... Ладно, хватит об этом. Мы с тобой вместе, вот и все.

Питер вздохнул от счастья. Они легли рядом, свернулись клубком и крепко
заснули.

Глава 22. ЛУЛУ, А ДЛЯ БЛИЗКИХ -- РЫБКА

Наутро Питер проснулся и увидел, что Дженни лежит, прикрывая лапой
глаза от яркого солнца. Питер решил пойти на промысел, чтобы Дженни,
проснувшись, обнаружила что-нибудь вкусное.

Ступая помягче, он прошел мимо Пуцци и Муцци и выскользнул на площадь в
то самое время, когда начали бить часы.

Одновременно с последним, девятым ударом Пятер услышал ни на что не
похожий голос:

-- Ах, откуда вы взялись?..