должен был думать, думать, чтобы не поддаться подстерегавшему меня
безумию, чтобы доказать самому себе, что я все-таки человек, земной
человек, то есть мыслящее существо, привыкшее отыскивать логичные
объяснения самым, казалось бы, фантастическим явлениям природы, а не
животное, пойманное в западню высокоразвитыми обезьянами.
моего сознания. Но самым главным из моих воспоминаний оставалось одно: все
эти обезьяны, самцы и самки, гориллы и шимпанзе, никоим образом не
казались нелепыми или странными. Я уже говорил: они ни разу не напомнили
мне дрессированных обезьян, вроде тех, что показывают в наших цирках.
должен признаться, меня лично это зрелище удручало. Здесь же не было
ничего похожего. Шляпы шли обезьянам, одежда сидела на них хорошо, все их
движения были естественными. Самка-горилла, потягивавшая прохладительный
напиток через соломинку, выглядела как настоящая дама. Один из охотников -
я это тоже вспомнил - вынул из кармана трубку, набил ее и неторопливо
раскурил. И самым поразительным в этой сцене были ее привычность,
обыденность. Потрясенный до глубины души, я пытался осмыслить эту
нелепицу, но сколько ни ломал себе голову, так и не мог прийти ни к какому
выводу. Кажется, в первый раз за время пребывания в плену я горько
пожалел, что со мною нет профессора Антеля. Его мудрость и знания
наверняка помогли бы найти объяснения даже такой парадоксальной ситуации.
Однако что с ним стало? Среди жертв, застреленных охотниками, профессоре!
Антеля не было - в этом я убедился. Может быть, он тоже попал в сеть? Всех
пленников я не успел разглядеть, так что это было вполне вероятно.
Надеяться же на то, что он сумел остаться на свободе, я даже не
осмеливался.
которая, впрочем, меня не слишком удовлетворяла. Возможно, жители этой
планеты, цивилизованные существа, чьи города мы видели издалека, сумели
так выдрессировать своих обезьян, что те после терпеливого и длительного
отбора, наверняка продолжавшегося не одно поколение, приобрели черты более
или менее разумных созданий. В конечном счете и у нас на Земле некоторые
шимпанзе способны проделывать потрясающие трюки! И даже тот факт, что у
обезьян Сороры есть свой язык, сам по себе не столь уж удивителен, как это
мне показалось. Я вспомнил об одном разговоре с крупным специалистом в
этой области. Он сообщил мне, что вполне серьезные ученые уделяют немало
времени, стараясь научить приматов разговорной речи. Они утверждают, что
физическое строение обезьян нисколько этому не препятствует. До сих пор
все их попытки оставались безрезультатными, но ученые не отступаются, ибо
они уверены, что единственная причина их неудач заключается в нежелании
обезьян говорить. Но, может быть, на Сороре обезьяны однажды все-таки
заговорили? И это позволило предполагаемым хозяевам планеты использовать,
их для черной работы, вроде облавы в джунглях, во время которой я тоже
попал в западню?
существовать другое, более простое объяснение. Чтобы не сойти с ума, мне
необходимо было верить, что на этой планете есть настоящие разумные
существа, то есть люди, такие же люди, как я сам, и с ними я смогу,
наконец, объясниться.
убивают или сажают в клетки? Задержавшиеся в своем развитии дикари?
Отсталое племя? Но ведь это же неслыханная жестокость со стороны истинных
хозяев планеты допускать или, может быть, даже организовывать такие
побоища!
мне на четвереньках. Это была Нова. Все остальные пленники уже лежали
кучками на полу. Поколебавшись немного, Нова, как и в прошлый раз,
прижалась ко мне. Но тщетно пытался я уловить в ее взгляде хотя бы искорку
нежности или дружеского сочувствия. Она отвернулась и вскоре закрыла
глаза. Несмотря на это, мне стало как-то спокойнее от одного ее
присутствия, и в конце концов я тоже заснул, стараясь не думать о
завтрашнем дне.
12
мыслей, и я проспал до самого утра. Правда, ночью меня мучили кошмары, в
которых горячее тело Новы представлялось мне чудовищной змеей, обвившейся
вокруг меня. На рассвете я открыл глаза. Нова проснулась раньше и сидела,
чуть отодвинувшись. В ее настороженных глазах словно навеки застыло
выражение растерянности и непонимания.
приблизились к решетке. Присев на корточки, они выглядывали из-под
брезента с беспокойством и страхом. Я тоже прижался лицом к прутьям
решетки, чтобы получше рассмотреть первый представший моим глазам
цивилизованный город Сороры.
всмотрелся в прохожих и пришел в смятение: это были обезьяны. Я заметил
торговца, видимо, бакалейщика, который поднимал металлическую штору своей
лавочки и с любопытством обернулся, чтобы взглянуть на нас: он оказался
обезьяной. Я старался рассмотреть лица шоферов и пассажиров в обгонявших
нас автомашинах: все это были обезьяны, одетые как люди.
улетучилась как дым, и весь остаток пути я провел в мрачном оцепенении.
Вскоре машины еще раз замедлили ход. Только теперь я заметил, что за ночь
наш караван значительно сократился: осталось только два тракторных
прицепа, а все остальные, видимо, куда-то свернули по дороге. Глухие
ворота открылись перед нами, и мы въехали во двор. Обезьяны тотчас
окружили клетки: пленники начали волноваться, и страже пришлось усмирять
их уколами пик.
окон. Больше всего оно походило на больницу, и это впечатление еще
усилилось, когда навстречу нашим сторожам из дверей здания вышли новые
лица. На них были белые халаты и маленькие шапочки, как у наших санитаров.
Но это были обезьяны.
сторожами они принялись разгружать фургоны. Пленников по одному
вытаскивали из клеток, засовывали в большие мешки и уносили в здание. Я не
стал сопротивляться, и вскоре две огромные гориллы в белых халатах сунули
меня в мешок. Потом меня долго куда-то несли: мне казалось, что мы
поднимаемся по лестнице, движемся по бесконечным коридорам. Наконец меня
бесцеремонно вытряхнули из мешка и сунули в другую клетку, на сей раз
укрепленную неподвижно, с соломенной подстилкой на полу и... одиночную.
Горилла-санитар тщательно заперла дверь клетки на замок.
множеством таких же клеток вдоль стен и длинным проходом между ними. Почти
все клетки были заполнены; одни - моими друзьями по несчастью, другие -
мужчинами и женщинами, которые находились здесь, видимо, уже давно. Этих
пленников можно было отличить по вялому и как бы отрешенному виду. Они
равнодушно встречали вновь прибывших и едва удостаивали взглядом
какого-нибудь несчастного, когда тот разражался жалобными стенаниями.
Кроме того, я заметил, что новичков всех разместили поодиночке, в то время
как старожилы, как правило, жили парами. Высунувшись, насколько можно
было, между прутьями решетки, я увидел в конце прохода еще одну большую
клетку, со множеством детей. В отличие от взрослых малыши реагировали на
наше прибытие довольно бурно. Они размахивали руками, толкались,
суетились, делали вид, что хотят сломать решетку, и верещали вовсю, как
маленькие обезьянки-забияки.
вывалилась красавица Нова. Ее поместили в клетке напротив - это меня хоть
немного утешило. Однако Нова была в ярости и выражала недовольство на свой
лад, стараясь оцарапать горилл или укусить. Когда же ее все-таки заперли в
клетке, она, скрежеща зубами, принялась трясти решетку, испуская такое
жуткое улюлюканье, что сердце разрывалось. Лишь через некоторое время Нова
заметила меня и замерла, вытянув шею, как удивленный зверек. Я осторожно
улыбнулся ей, помахал рукой. И когда она неловко попыталась повторить этот
жест, душа моя возликовала!
разгрузка закончилась, поскольку они никого больше не принесли. Зато
теперь они катили перед собой тележку с едой и ведерками воды. Раздача
пищи сразу успокоила пленников.
другая вошла в клетку и поставила передо мной миску с кашей, ведерко с
водой и положила рядом несколько плодов. У меня уже созрело решение любой
ценой установить контакт с обезьянами, которые, по-видимому, были
единственными мыслящими и разумными существами на этой планете. Горилла,
принесшая мне еду, выглядела довольно добродушной. Видя, что я держусь
спокойно, она даже потрепала меня по плечу. Я посмотрел ей прямо в глаза,
затем поднес руку к груди и вежливо поклонился. Подняв голову, я увидел,
что горилла поражена. Тогда я ей улыбнулся, стараясь вложить в улыбку всю
мою душу. Горилла уже собиралась уйти, но тут она замерла на месте,
вскрикнув от удивления. Наконец-то меня заметили! Чтобы закрепить успех и
продемонстрировать все мои способности, я довольно глупо произнес первое,
что мне пришло на ум:
поняли, с кем имеют дело. И я достиг своей цели. Наверное, никогда ни у
Лукьяненко Сергей
Маккэфри Энн
Орловский Гай Юлий
Пехов Алексей
Глуховский Дмитрий
Куликов Роман