смеялась.
и, видя, что она остановилась, демонстративно крикнул:
закрылась.
же и ушло теплое нежное чувство радости. На улицах было грязно и пусто, и
желто блестели фонари. Шли люди, отражаясь в мокрых камнях, и в сумраке
казались безличными.
одно давящее и безнадежное сознание, что она "не может" уже вернуться туда,
что той Лизы, которая веселая и чистая жила в том старом доме с Сережей, с
лаечкой, со спокойствием и радостью, - уже нет и никогда не будет.
мутную, зеленоватую воду, и вода глухо зашумела в ушах, затемнило все в ее
глазах и душе. Широко раскрыв глаза, Лиза, с ужасом подняв обе руки,
отчаянно прижала муфту к виску и остановилась.
затихло, упало, стало пусто и мертво.
XII
она быстро, как от толчка, приподнялась и уставилась на Лизу горящими,
воспаленными глазами.
меня испугала!..
исписанный Дорой, и черный уродливый револьвер, смутно поблескивающий
холодным металлическим блеском.
проговорила она. Ей было неловко и стыдно чего-то, хотя она и старалась
уверить себя, что все в ее поступках и словах - красиво и мрачно.
что жизнь вообще не стоит того, чтобы жить".
вздрагивающим голосом проговорила Дора, мучительно чувствуя, что все выходит
как-то наивно и глупо, и оттого стыдясь взглянуть Лизе в глаза.
стол. Коса свесилась у нее через плечо и свернулась на столе. Лизе вдруг
захотелось взять перо и приписать еще что-то другое, самое главное для нее,
что наполняло ее грудь и сжимало сердце. Но она только вздохнула и медленно
выпрямилась. Потом тронула револьвер пальцем и оставила.
делать... Как все глупо выходит..." мелькало у нее в голове.
молчание и становилось все тяжелее и тяжелее. Лиза стояла у двери, а Дора -
у стола. Что-то огромное, невыносимо страшное и нелепое выползало из всех
углов и наполняло комнату. Доре показалось, что лампа начинает тухнуть.
Где ты была? - таким странным голосом, точно что-то круглое сидело у нее в
горле.
языком, будто какой невероятной тяжестью, сказала Дора.
пробежали у нее по всему телу. Ее стала бить лихорадка, мучительная и
страшная. Все звуки стали вдруг глухи и слышались как будто издалека.
Казалось, что какой-то туман поднимается с пола и становится кругом, отделяя
ее от всего мира. Когда она приложила револьвер к виску и холод, железный и
острый, мгновенно пронизал ее череп, лицо Доры страшно исказилось, как будто
в бессильной смертельной борьбе.
подозрительностью мелькнуло у нее в мозгу. - А впрочем... Это все так...
чепуха!" - подумала она в ту секунду, когда уже чувствовала, что сейчас
нажмет спуск конвульсивно сжимающимся пальцем. Как сквозь стену она
услышала, как Лиза что-то сказала, и быстро опустила револьвер. Невыразимо
сладкое облегчение и страшную слабость почувствовала Дора и опустилась на
стул.
тоской.
стучали.
спокойно и аккуратно приложила его к левой стороне груди, слегка прижав
мягкое тело.
ей все больше и яснее казалось, что все это какая-то странная, скверная
шутка, неизвестно чья и над кем. В следующий момент лицо Лизы отчетливо и
страшно изменилось в выражение невыразимой тоски и отчаяния, оглушительный
грохот ахнул у Доры в ушах и почему-то послышался резкий звон разбитого
стекла. Лиза покачнулась, коротко взмахнула рукой и, страшно широко раскрыв
глаза, цепляясь за стол и опрокидывая на себя стакан с холодным чаем, во
весь рост повалилась на спину. Стул опрокинулся и с грохотом откатился на
середину комнаты.
Дора, обеими руками хватаясь за голову... - Лиза!..
невероятном вихре, и Дора с размаху ударилась о дверь.
пронзительным криком кричала она, в исступлении царапаясь в запертую дверь,
которая уже дрожала и рвалась от ударов снаружи.
XIII
странно и красиво блестело в синеватом сумраке летнего вечера.
в столовой и, как огромная, мертвая, огненная бабочка с распростертыми
крыльями, неподвижно висела над белым столом. Слышно было, как где-то скучно
тикали часы, точно для собственного развлечения, наедине отсчитывая никому
не нужное время. Были спущены все шторы, и оттого казалось, будто за стенами
- черная, непроглядная, глухая ночь.
маленькой темной спальне и думала.
давно уже проросла вторая трава. Черной полосой был этот год для Доры:
острая грусть, болезнь, ядовитый стыд истомили ее. Лицо у нее похудело,
глаза стали блестеть болезненным выражением, голова стала еще больше, а тело
меньше и слабее. Но в душе ее по-прежнему жило что-то беспокойное, что жгло
ее сознанием своей незначительности, неодолимо толкало на поиски великого,
красивого и сильного, в один год протащило ее через всю Россию, сквозь
тысячи опасностей и втолкнуло, наконец, в эту пустую, зловещую квартиру, в
которой зародился и вырос обширный террористический заговор.
произойти завтра, но все-таки Дора знала, что пойдет и сделает все, и душа
се наполнялась наивным, тайным восторгом, что именно ей поручена
ответственная и опасная роль. Огромное кошмарное дело политического заговора
как-то расплывалось, не укладывалось в сознание, и Дора видела только себя,
с замиранием сердца представляя себе свое спокойное и гордое лицо среди
какого-то кровавого хаоса.
у спрятавшейся мыши.
тяжелое падение опять вызвало со дна ее памяти скорбные воспоминания, целый
год мучившие ее, как тяжелый бред. Стала опять сверлить вечная мысль о том,
что она не сумела умереть так просто и хорошо, как Лиза. В сотый раз она
попыталась объяснить себе это случайностью и в сотый раз поверила, но в
самой глубине души, в темном, никому не ведомом уголке снова заныла
болезненная, кровоточащая ранка.
пробежал по всей квартире, сначала тихо, потом громко и отрывисто, а немного
спустя опять тихо и долго, точно просясь.
и оттого стало легче. Дора торопливо встала и пошла в переднюю. В столовой
уродливая черная тень родилась от неб на стене, кривляясь, проводила до
дверей и скрылась в темной передней.
Каменистый Артем
Жюль Верн
Бажанов Олег
Никитин Юрий
Андреев Николай
Шилова Юлия