Чтение 10–й страницы книги ~Ванесса~

поклоняться Амону. А это, согласитесь, интересный материал для
этнографического исследования!

- Да. Но есть ли, по-вашему, в культуре Сиваха нечто более
специфическое, заставляющее стремиться туда таких
высококвалифицированных специалистов, как вы?

Гвидо почувствовал, что снова теряет почву под ногами.

- Кроме того, в Сивахе установились общественные отношения,
основанные на гомосексуализме. А это, по-моему, представляет интерес для
всех.

- В самом деле?!

Незрин Адли молчал, глубоко втягивая дым своей ароматной сигареты с
золотым ободком. Наконец он спросил с неожиданной и нескрываемой скукой:

- Так вы еще и сексолог?

Гвидо почувствовал, что устал от этого разговора так же, как и его
собеседник. Стоит ли настаивать? Он уже собрался сказать какую-нибудь
грубость...

- Ну хорошо, я подумаю, что можно для вас сделать,- сказал Адли.

У Гвидо прорвался поток красноречия:

- Я хочу своими глазами увидеть этот храм с оракулом, в котором, по
преданию, Александр Великий был назван Возлюбленным Амона. Мне хочется
опубликовать книгу по истории этого оазиса. Насколько я знаю, подобной
книги еще не было. Она будет отличаться от обычной литературы о
пирамидах, сфинксе и храмах Абу-Симбела.

Незрин Адли потер широкий лоб, словно мысли его витали где-то далеко.
Потом рассеянно взял новую сигарету и вздохнул:

- Вам должны были сказать, что в этой части страны сейчас идут
военные действия. Никому не позволяют там бродить, словно по Аппиевой
дороге. Хотя могил там, действительно, не меньше.

- Но вы же позволяете десяткам археологов, этнографов и журналистов
болтаться там круглый год!

- Их там не так много, как вы думаете, хотя, конечно, слишком много.
Во всяком случае, они ездят там только с сопровождающими.

- Вы представляете, как я буду исследовать культ Юпитера-Амона
зажатым между двумя полицейскими?

- Возможны более приемлемые варианты. Более информированный и
соответствующий вам эскорт, менее дорогостоящий и лучше отвечающий вашим
требованиям. Но мне потребуется некоторое время, чтобы это обдумать.

- Я не могу ждать неопределенно долго. Я ведь не богатый повеса, за
которого вы меня принимаете.

- Я вовсе не считаю вас одним из них. А чтобы умерить нетерпение,
советую вам отдать должное нашим великолепным библиотекам. Документы,
которые вы там найдете, - отличное средство против миражей.

- Вы считаете, я склонен обманываться миражами?

- Может быть, не вы, а те, кто вас послал.

Незрин Адли встал и протянул гостю руку.

- Не беспокойтесь, все будет в порядке. Поверьте, я все устрою.
Спасибо вам за визит, господин...

- Андреотти,- быстро вставил Гвидо. Адли поднял бровь, показывая, что
он немного рассержен.

- Конечно. И вы сказали мне, что вы инженер. Инженер-гуманитарий
Гвидо Андреотти. "Что если дать ему в зубы?"-- подумал Гвидо. Но счел
этот поступок неуместным для столь раннего часа и по отношению к
человеку, столь прилично одетому.

Вернувшись в гостиницу, Гвидо, поддавшись мгновенному импульсу,
позвонил Никосу. Грек ответил ему так радостно и душевно, что у Гвидо, к
его удивлению, внезапно началась эрекция. "Неужели я испытываю
наслаждение, слушая мужчину?- спросил он себя.- Такое со мной
происходит, безусловно, впервые".

Стараясь выбрать для разговора менее эмоциональную тему, он рассказал
о своей встрече с Адли.

- У мена сложилось впечатление, что Адли просто водит меня за нос. За
кого он меня принимает?

- Он, конечно, ни на минуту не поверил в ваш интерес к истории
Хат-ан-Шо и в ваши научные тезисы. А кто бы на его месте поверил? Но это
неважно. Вы ведь просите не о доверии, а о праве ехать куда вам хочется
и делать то, что нравится. С какой стати Адли будет этому мешать? Он
просто хотел, чтобы вы остались у него на крючке. Адли ведь сластолюбец,
вы заметили?

- Не заметил,- пробурчал Гвидо.

- Ну конечно, он сластолюбец. Только не говорите, что не знаете, как
по движениям человека определять его желания.

Гвидо уже не пытался сориентироваться среди окружающих его миражей.
Он сухо спросил:

- Так что я должен делать?

- Ничего. Вообще ничего. Предоставьте событиям развиваться.

Некоторое время оба молчали. Гвидо коснулся своего члена и расстегнул
две брючные пуговицы. Он так часто ублажал самого себя, разговаривая по
телефону с женщинами, что это стало своего рода привычкой. Сейчас Гвидо
не хотел задумываться над тем, что Никое - мужчина. Никое снова
заговорил - негромко, тепло и нежно:

- Меня беспокоит не отношение каирских властей. Гораздо важнее, как
вас примут в Сивахе. У тамошних жителей прямо аллергия на чужаков.

- Они сразу поймут, что я хочу им добра.

- Надеюсь, вам удастся это доказать. Мне бы очень не хотелось, чтобы
вам причинили вред.

- Человек должен рисковать, чтобы стать счастливым.

- Не ждите там особых удобств. В этом оазисе нет ни "Хилтона", ни
мягких постелей.

- Я и не рассчитываю на эти удовольствия. Надеюсь, что там мне
встретятся другие.

- О, конечно! Вам очень многое понравится в Сивахе. И вы забудете о
нас.

- Вы говорите, словно уверены, что я получу разрешение туда
отправиться.

- Гвидо, почему вы сомневаетесь во мне? Разве вы не верите, что я ваш
друг? Неужели вы думаете, я не позабочусь о вас?

Сейчас Гвидо беспокоился только об одном - чтобы эта беседа не
прервалась раньше, чем он достигнет кульминации. И Никое, несомненно,
знал об этом - его голос тешил Гвидо до тех пор, пока возбуждение,
раздув его естество до взрывоопасного состояния, бурным потоком не
излилось в его сжатый кулак.

Гвидо неохотно повесил трубку и лег. Как всегда после мастурбации, у
него появилось желание немедленно начать все сначала.

- Инженер-сексолог,- вздохнул он.- Инженер рукотворного оргазма.

***

- Ванесса?- звонил Незрин Адлй.- Мы с вами сто лет не виделись.
Давайте вместе поужинаем. Я хочу рассказать вам нечто такое, что должно
вам понравиться. По крайней мере, я на это надеюсь.

Вану не нужно было просить дважды. Ее взволновало воспоминание о том
почти извращенном наслаждении, которое доставила встреча с этим
человеком, годящимся ей в отцы, два... нет, три года назад. Вана
помнила, как после ухаживания, достойного пера романтического писателя,
очаровав ее больше, чем она того хотела, Адли провел с ней ночь.

Эта ночь не разочаровала обоих. Но они ни разу не повторяли этот
опыт. Может быть, Незрин чувствовал себя виноватым? Или он никогда
дважды не занимался любовью с одной женщиной? А может, все проще -
служебные обязанности отнимают у Адли столько времени, что ему просто
некогда продолжать связь?

Тем временем у Ванессы появлялись новые увлечения. Но она хорошо
помнила эту встречу. И жалела, что все так быстро кончилось.

Интересно, Адли пригласил ее, чтобы начать все снова? Но тон его
разговора не оставлял такого впечатления. Сама Ванесса была сейчас
настолько занята своей неожиданной любовью к Гвидо, что ее просто не
хватило бы еще на одно увлечение. Она надеялась, что Незрин не будет
чересчур настойчив. Но, хоть она и не горела желанием принимать его
приглашение, Ванессе не хотелось, чтобы Адли решил, что она зла на него
за столь долгое молчание, за пренебрежение. Вана терпеть не могла, когда
ее принимали за женщину такого сорта.

К моменту, когда она увидела Незрина в турецком кафе за мечетью,
первоначальная холодность Ванессы совершенно исчезла. Она почувствовала
желание предложить ему свое тело раньше, чем он решится попросить об
этом.

Адли довольно формально поцеловал Вану, сделал комплимент по поводу
ее внешности и внимательно посмотрел на едва прикрытые блузкой груди.
Ванесса села, положив ногу на ногу, так что разрез юбки раскрылся до
самого лона, обнажив точеные бедра.

- Ваш отец в Сивахе,- сказал Адли.

Некоторое время она не двигалась, словно парализованная. Потом
механически прикрыла ноги краем юбки. Открытыми остались только колени,
и Вана поглаживала их, но не кокетливо, а так, словно они болели.

- В Сивахе?- недоверчиво повторила она. И вдруг насмешливо спросила:
- А что он там делает?- Она громко рассмеялась.- Почему именно в Сивахе?

Потом посерьезнела и спросила задумчиво:

- Какой бес в него вселился? Почему он тогда исчез?

- Он не исчезал.

- Он сбежал от меня и моей матери! Он даже ни разу не дал нам знать о
себе. Мама была уверена, что его где-то убили и скрывают это. Я же
никогда в это не верила. Я чувствовала, что отец жив, но не знала, где