Чтение 10–й страницы книги ~Тушканчик в бигудях~

Дает мне и шепчет: "Спрячьте на полку".

Ираида удивилась и отчего-то тоже шепотом поинтересовалась:

- А зачем ее убирать? И почему ты в детский сад дорогую игрушку притащила? Вдруг кто сломает. Давай положим в шкафчик, а вечером домой заберешь.

- Нет, - озираясь, ответила малышка, - мне ее дядя Павел подарил, нельзя к себе нести, вдруг папа спросит, откуда Барби взялась? Пусть пока тут посидит, а потом мама за дядю Павла замуж выйдет, и я ее заберу.

Ираида сначала оторопела, а потом спросила:

- Твоя мама надумала развестись с папой?

- А чего с ним жить, - по-взрослому ответила девочка. - Копейки приносит, а его за это кормить, одевать и обстирывать надо. Да еще на маму бросается, кричит: "Убью, зараза".

Я с легким изумлением слушал нянечку. Лично у меня создалось впечатление, что Люся очень встревожена судьбой Виктора - пока мы ехали в милицию, на ней просто лица не было.

- Так что, мил-человек, зазря ты в чужую семью лезешь, - с осуждением закончила Ираида, - дитя у них, тебе девочка чужая, как ни прикидывайся - родной не станет. Оставь их в покое, найди себе незамужнюю. Нехорошо!

- Вы ошибаетесь, - непонятно по какой причине я попытался разубедить няньку, - я не имею никакого отношения к Люсе.

Следовало просто молча уйти, но меня отчего-то потянуло оправдываться.

- Ага, - скривилась Ираида, - а то записки чужие люди носят? Ваше обнаглел, в садик явился! При живом отце.

- Поверьте, я сегодня впервые в жизни увидел Харченко, - продолжал бубнить я.

Ираида сморщилась. Я слегка растерялся, может, стоит рассказать про арест Виктора? Но вдруг Люся не хочет, чтобы о задержании супруга знала каждая собака? Да и с какой стати я обязан давать отчет няньке?

Просьбу Люси я выполнил, а уж на семейные секреты госпожи Харченко мне абсолютно наплевать.

Я повернулся и пошел к двери.

- Бесстыжие глаза, - полетели мне в спину злые фразы, - наглая морда! Ну погоди, господь-то все видит, ничего не простит. Плохо тебе будет!

В самом мерзком настроении я сел за руль, услышал треньканье мобильного, глянул на дисплей и увидел номер Николетты. Первой мыслью было не отвечать, но потом я справился с детским желанием спрятаться в шкаф при виде неприятности и спросил:

- Что случилось?

- Вава, - затрещала маменька, - ты где?

- Ну, в принципе не так уж далеко от дома.

- Прелестно. Немедленно купи мочалку.

- Что?

- Мо-чал-ку, - по слогам повторила Николетта, - такую мягкую, длинную. Ясно?

- Абсолютно, - ответил я.

- Как окажешься в магазине, позвони.

- Зачем?

- Важен цвет.

- Мочалки?

- Да.

Я снова не стал спорить. Долгие годы общения с Николеттой научили меня: если хочешь сохранить психическое здоровье, никогда не занимайся выяснением ненужных подробностей. Желает маменька мочалку определенного цвета? Приобрету без проблем и отправлюсь спокойно читать Рекса Стаута. Начну совершенно справедливо объяснять ей, что цвет губки никак не влияет на ее качество, получу жуткую истерику. Да и какая мне разница, с чем Николетта отправится в ванную?

Приехав в супермаркет, я соединился с маменькой.

- Стою в отделе хозяйственных товаров.

- Ну-ка, - оживилась Николетта, - скажи, какая там гамма красок?

- Серые, голубые, зеленые, красные.

- Вава! Это же синтетика! - закричала маменька.

- Виноват, пошел искать натуральные губки, - быстро ответил я.

Походив между стеллажами, я наконец наткнулся на желтые мягкие пористые мочалки и снова позвонил Николетте.

- Нашел!

- Какой цвет?

- Песочный.

- А должен быть рыжий, - не сдалась маменька.

Я оглянулся, увидел продавщицу и поинтересовался:

- Такой же товар, но кирпичного оттенка есть?

- Нет, - последовал быстрый ответ, - и не бывает. Это же не искусственная вещь, она без красителя, экологически чистая.

- Ладно, - сдалась маменька, когда я пересказал ей монолог продавщицы, - наверное, это то самое.

Просто у тебя, Вава, нет чувства цвета, что для меня рыжее, тебе кажется желтым. Кстати, это губка или мочалка? Мне нужна последняя.

- А какая между ними разница?

- Вава! Спроси у продавца, если сам отличить не можешь, - заворчала Николетта. - Губка и мочалка!

Кто же их спутает. Это все равно что не отличить чулки от колготок!

Я тяжело вздохнул. Лично мне кажется, что это одно и то же, хотя вроде чулки на подвязках.

- Вава! - гневалась Николетта. - Почему ты молчишь?

Внезапно я почувствовал смертельную усталость, чтобы побыстрей избавиться от Николетты, я быстро сказал:

- Это мочалки!

- Хорошо, бери.

- Одну?

- Нет, конечно!

- А сколько?

- Ну... думаю, килограммов пять! И поторопись, потому что время уйдет.

Я заморгал. Пять килограммов? Зачем Николетте столько?

- Ты не оговорилась? Может, пять штук?

- Нет, - заорала маменька, - не надо считать меня идиоткой! Именно килограммов! Ну сколько можно говорить одно и то же!

Я опять подозвал продавщицу:

- Девушка, мне нужны вот эти штуки.

- Натуральные губки?

- Именно.

- Берите.

- Боюсь, их тут мало.

- Здесь двадцать штук, - мило улыбнулась девушка, - они просто сжались.

- Понимаете, мне нужно пять килограммов.

Продавщица отступила назад.

- Пять килограммов губок?

- Точно, - кивнул я, ощущая себя идиотом.

- Но зачем?

- Надо.

- А-а... а... - вдруг протянула девушка, - наверное, вы надумали гуманитарную помощь оказать, да?

В детский дом отправите?

- Верно, - кивнул я, - там хотят именно такое количество.

- Но они у нас поштучно продаются.

Я взял одну губку.

- Сейчас узнаю, сколько она весит, и вернусь.

- Конечно, конечно, - защебетала девушка и захихикала.

Я дошел до отдела, где отпускали сыр, я попросил:

- Сделайте одолжение, взвесьте ее.

- Зачем? - изумился парень с той стороны прилавка.

- Вам трудно?

Продавец пожал плечами:

- У нас весы электронные, кладу товар, набираю его код, аппаратура сама выставляет цену: выползает чек, который потом наклеивается сверху. Но губки поштучно идут.

- Мне надо знать вес!

- Ну... ступайте в овощной, у них другие весы есть.

Я порысил в противоположный конец магазина, подошел к даме постбальзаковского возраста, мирно укладывавшей яблоки горкой, показал губку и снова услышал песню об электронных механизмах и чеках.

Следующие десять минут я пытался объяснить продавщице, зачем мне понадобилось взвешивать губку. Наш разговор заинтересовал как свободных продавцов, так и некоторых покупателей, поэтому вскоре около нас собралась толпа.

- Чего вы мне голову дурите! - обозлилась наконец дама.

Она явно собиралась продолжить фразу, вероятнее всего, сейчас всем предстояло услышать ее мнение о моих умственных способностях, но тут вдруг из подсобки вынырнул подросток в грязных джинсах и прошептал ей что-то на ухо.

Вмиг продавщица стала приторно любезной, просто сахарная вата, а не женщина.

- Уж и как вам помочь, прямо не знаю! - участливо воскликнула она. - Для нас покупатель завсегда прав. Любой его каприз исполним. Но только губочку, чес слово, взвесить не на чем! Поверьте!

Я пригорюнился. И тут подросток сказал:

- А пусть он на весы для картошки встанет, сначала один, а потом с этой дрянью!

- Молодец, - одобрил хор голосов.

- Сюда, сюда, - заквохтала тетка. - Кстати...

В ту же минуту она горделиво выпрямилась, выпятила пышную грудь, попыталась втянуть живот, не справилась с этой задачей, поправила волосы, откашлялась и сообщила:

- Меня зовут Галина Сергеевна Пилипенко, я продавец первой категории, в торговле тридцать лет, награждена грамотами и отмечена записями в трудовой книжке, имею среднее специальное образование, а это мой сын Владик, он тоже хочет стать продавцом, идет по моим стопам.

Сказать, что я удивился, это не сказать ничего.

Перед моим носом неожиданно оказалась пухлая рука с безвкусным золотым кольцом, в котором слишком ярко сверкал искусственно выращенный рубин. Пришлось пожимать бабе длань и представляться.

- Очень рад знакомству, Иван Павлович Подушкин.

- Становитесь сюда, - велела Галина.

Я ступил на железный прямоугольник. Владик ловко подвигал гирьки.

- Восемьдесят пять, - сообщил он, - а теперь с губкой.

Я покорно повторил маневр.

- А столько же... - протянул подросток.' - Она очень легкая! - крикнул кто-то из толпы.

Я приуныл.

- Да, и как же мне купить пять килограммов?

- А зачем? - удивился Владик.

- Чего ты любопытничаешь? - оборвала его Галина. - Раз надо человеку, значит, надо, наше дело товар отпустить. На фига было покупателя взвешивать? Мы сейчас барахло в мешок натолкаем, пять кило весы покажут. Эй, Света, Нина, тащите губки.

Работа в магазине была парализована. Со склада притащили невероятное количество серо-желтых губок, вам и в голову не придет, какого размера мешок получился.

Провожаемый взглядами и хихиканьем, я добрался до кассы. Толпа следовала за мной, впереди мощным авианосцем плыла Галина, в кильватере шел Владик, за ними остальные продавцы и покупатели. Возле кассы нервно улыбалась стройная женщина в деловом костюме.

- Сидоркович Раиса Сергеевна, - представилась она, - директор магазина, вы довольны обслуживанием?

- Более чем, - кивнул я.

- Считай, Инна, - велела Раиса Сергеевна.

Девушка за кассой принялась вынимать губки и пробивать их, процедура заняла довольно много времени. Наконец мне вручили чек, который смело можно было вешать в туалете вместо туалетной бумаги, и назвали стоимость покупки. Цифра оказалась невероятной, но отступать было некуда. Тихо радуясь тому, что Нора обязала меня всегда носить с собой большую сумму денег на случай форсмажора, связанного с расследованиями, я расплатился, взвалил мешок на плечо и пошел к выходу.

- А где букет? - закричала Галина.

Я обернулся.

- Простите...

- Цветы дарить не будут?

- Кому?

- Вам.

- Мне? За что?

- Ну как же! - возмутилась продавщица. - Я сколько раз по телику видела! Потом розы дарят и кричат: "Розыгрыш, розыгрыш!" Нас же сейчас для передачи снимали!

Я моментально понял, отчего Галина и директриса магазина представлялись мне по всей форме, чуть ли не с предъявлением паспорта, и по какой причине другие продавцы толпились около весов с идиотскими улыбками. Они решили, что в их супермаркет прибыло телевидение и тайком запечатлевает на пленку происходящее. Может, кто-то из вас видел передачу "Розыгрыш"? Я пару раз нападал на нее и даже смеялся.

Жаль, но придется разочаровать персонал.

- Простите, но мне и в самом деле нужны губки, никаких камер нет.

Раиса Сергеевна моргнула раз, другой, третий.

- Пять килограммов? - ошарашенно поинтересовалась она. - Но зачем?

Я вцепился в покупку и дал деру. Следующая проблема поджидала меня на улице. Запихнуть огромный куль в "Жигули" было не так просто. Я по наивности подумал, что губки мягкие и легко сомнутся, но они пружинили и никак не желали деформироваться. Кое-как я все же сумел наполовину затолкать мешок в салон и в этот момент был остановлен милиционером, юным парнишкой с наивной физиономией. Сначала он тронул меня за плечо, потом сурово сказал:

- Сержант Федорчук, чем мы занимаемся? Что в мешке?

Я прислонился к машине и вытер со лба пот.

- Губки - Какие?

- Натуральные.

- А ну покажь!

- Смотрите на здоровье.

- Вымай, - велел сержант.

- Но я с таким трудом начал впихивать груз в машину, - сопротивлялся я.

- Давай, не спорь, - не дрогнул парнишка, - а вдруг ты террорист, а там взрывчатка!

- Побойтесь бога, молодой человек, - возмутился я, - представляете, какое количество тротила должно находиться в подобной таре! Его хватит, чтобы взорвать пол-Москвы!

Но сержант не стал слушать мои справедливые возражения, пришлось высыпать губки.

- Эт-та чего? - изумился милиционер, увидав начинку мешка.

- Объяснил ведь уже, губки, натуральные.

- Зачем?

- Ими моются, в ванной.

- Не, зачем тебе столько? Торгуешь? Тогда показывай накладную.