Чтение 10–й страницы книги ~Сестра моя

Она снова набрала номер и снова бесконечно долго слушала длинные гудки. Степушка насмешливо наблюдал за ее действиями.

- Что, муженек-то у шмары? Не больно-то он о тебе заботится! Жена пропала, а ему хоть бы что Ну, цыпа, не боись, ты у нас скучать не будешь!

Жуткая перманентная баба, которая пугала Ольгу больше всех, что-то пробурчала под нос, зло и неразборчиво.

Ольга разозлилась и набрала номер гостиничной телефонной службы.

- Я никак не могу дозвониться до номера Шувалова.

- У нас такой не проживает, - послышался лаконичный ответ.

- Послушайте, я знаю, что вы справок не даете, - взмолилась Ольга, - но скажите ему, что звонит жена, у меня огромные неприятности! Мне срочно нужно с ним связаться.

- Весьма сожалею, но Никита Сергеевич действительно у нас не останавливался уже несколько месяцев. - В голосе сотрудницы телефонной службы поубавилось металла, но звучал он достаточно твердо.

Все понятно, он поменял гостиницу из каких-то своих соображений, а ей, Ольге, даже не соизволил сообщить свой номер. Ольга в полном отчаянии, просто чтобы что-то делать, а не сидеть под мрачными взглядами уголовников, снова набрала номер своей квартиры.

На этот раз Никита снял трубку.

* * *

Чтобы не сойти с ума от страха и ожидания, Лена вспоминала свою жизнь по приезде в Петербург. Как она и предполагала, сестра пригласила ее, чтобы она немного развлекла мать. Мать была нестара, довольно привлекательна, но страшно капризна. Она без конца придумывала себе какие-то мелкие необременительные недуги: то тяжесть в голове, то ломоту в левом колене, то онемение поясницы.

Радуясь новому слушателю, она бесконечно рассказывала Лене "трудную повесть своей жизни". Это было ее собственное выражение, мать любила выражаться красиво. В повести этой фигурировали, в основном, разные мужчины, но все они оказывались в конце концов людьми недостойными. По иной версии мать не могла пойти против чувств Оленьки, а по самым последним данным мать, оказывается, всю жизнь любила только Лениного отца. В общем, и без Ольгиных пояснений Лена поняла, что мать ужасная фантазерка. Однажды у матери было плохое настроение, и она начала цепляться к Лене. Лена отмалчивалась, тогда мать, интуитивно найдя больную точку, стала исподволь говорить гадости про отца.

Такой номер с Леной пройти не мог. Руки у нее были развязаны, в конце концов, чем она была обязана этой женщине, кроме того, что та ее родила? И Лена раз и навсегда высказалась прямо. Каким бы он ни был, многие годы он был единственным близким Лене человеком, и оскорблять его она не позволит даже родной матери.

У матери от удивления началась икота.

Она помолчала немного, прикидывая, с чего начать, и устроила жуткую истерику Ольге по телефону.

Сестра примчалась, когда Лена уже полностью собрала чемодан, кинулась к матери и ублажила ее целой сумкой деликатесов. Мать обожала все дорогостоящее, непростое, а Лена, наоборот, не считала это едой. Отец с детства приучал ее к хозяйству, требовал каждый день полноценный обед. И она лет с десяти научилась готовить борщи и котлеты. Мать же, по ее словам, да Лена и сама видела, обеды в жизни не готовила, а питалась несколько раз в день одними деликатесами, так что непонятно было, обед это у нее, ужин или завтрак.

- Я ем так мало, - говорила мать, - что могу побаловать себя вкусненьким. Чем постоянно набивать желудок некалорийными продуктами, лучше, изредка съесть кусочек мяса по-гречески или авокадо. И пенсии на все хватает.

Лена-то знала, что пенсии матери хватает только на безумно дорогой кофе из магазина на Невском и на теплые сдобные булочки из шведской булочной на углу, куда мать гоняла Лену каждое утро. Оплачивала квартиру, набивала холодильник и покупала многое нужное Ольга. Все это было естественно, и мать прекрасно об этом знала, поэтому Лену раздражали ее лицемерные речи.

В тот раз мать успокоилась, съев кусочек мяса по-гречески, тушенного с апельсинами и оливками.

Лене Ольга тоже подарила очередную тряпку из своего гардероба, она вообще завалила ее одеждой и требовала, чтобы Лена носила только принесенное, ничего своего. Кроме того, она очень придирчиво относилась к Лениной фигуре, говорила, что такие кости нынче не в моде и надо Лене поправиться.

Встречались сестры только у матери, с собой Ольга никогда Лену никуда не брала - потом, потом, сейчас некогда.

Чем она так занята? - недоумевала Лена.

Она долго наблюдала за матерью и сестрой и поняла, что хотя мать сидит безвылазно дома и ест авокадо с креветками, а Ольга целыми днями мотается по магазинам, презентациям и приемам, они обе абсолютно ничего не делают, Они пустоцветы, поняла Лена, употребив, сама того не сознавая, словечко отца. От них никому не жарко и не холодно. Если не станет матери, то Ольга вздохнет с облегчением, а больше никто и не вспомнит. А если что-то случится с Ольгой, то мать расстроится в первую очередь потому, что иссякнет река богатства и благополучия, вернее, не иссякнет, а повернет в сторону, как хотели повернуть Енисей при Советской власти.

Я не права сказала тут же себе Лена, я просто завидую Ольге. По меркам Лены, сестра была баснословно, фантастически богата. У нее был муж, который и создал для нее сказочную жизнь - куча денег и не надо ходить на работу.

Но разве дело в этом, тут же возразила себе Лена. Разве работа - это так плохо? Если бы у нее была возможность заниматься любимым делом!

Она просила Ольгу порекомендовать ей приличную клинику, чтобы показать врачу ногу, но та все отмахивалась.

Неужели она, Лена, такой же пустоцвет, как мать и сестра? Неужели у них на роду написано прожить жизнь, никому не доставляя радости? Однажды мать, рассердившись на Ольгу, рассказала Лене, что муж у Ольги - форменное чудовище, совершенно ее не понимает и всячески третирует. Поскольку выражения были те же самые, которые она употребляла, отзываясь об отце, Лена позволила себе усомниться. Мать помялась немного, а потом согласилась, что да, она немного преувеличила, но Ольга с Никитой живут плохо, потому что она его не любит.

- Зачем же тогда замуж выходить? - недоуменно спросила Лена.

Мать усмехнулась недобро и поджала губы.

Ведь ты тоже была замужем, сказала мать, отчего ж развелась? Лена задумалась, но так и не смогла вспомнить, было ли у них с мужем хоть какое-то объяснение перед разводом. Просто сначала муж был, а потом его не стало. Лене с больной ногой, откровенно говоря, тогда было не до того. А как они вообще жили? Радовались ли встречам, скучали ли при расставании? Все это было так давно. Тогда у Лены в жизни был балет, муж и отец. Теперь ничего этого нет, и о муже она жалеет в самую последнюю очередь.

После той сцены, когда Лена чуть было не ушла, мать угомонилась ненадолго и даже разрешила Лене гулять. И Лена бродила по летнему городу, любуясь домами, отражающимися в Неве, и разливом на Стрелке, и конями на Аничковом мосту, и голубым барочным чудом Смольного собора. Если бы родители не разошлись, она бы прожила здесь всю жизнь, твердила себе Лена, и, может быть, танцевала бы сейчас в Мариинке или в Малом оперном...

А что теперь? Быть девочкой для битья у вздорной стареющей матери... Ольга в шутку обещала найти Лене обеспеченного кандидата в мужья. Мать ее шутки не поддержала. Выйти замуж и жить, как Ольга, не любя и даже не уважая мужа? Лена с тоской смотрела на белых чаек, летающих над Невой. Неужели это рок, рок их семьи? Неужели они не могут любить?

И однажды Ольга, критически осмотрев Ленину фигуру, велела ей быть готовой. Завтра Лена пойдет в театр как Ольга.

* * *

Никита торопливо схватил трубку. Он думал, что звонят шантажисты, но, в, трубке раздался голос Ольги - испуганный и измученный.

- Никита! Слава Богу, наконец, я тебя нашла. Меня похитили какие-то уголовники...

- Но ты, цыпа, не больно-то распинайся!

Скажи, что жива и чтобы муженек деньги тащил! - прервал Ольгу Степушка.

- Я знаю, что тебя похитили, а Аскольда убили, - вставил Никита, - они со мной уже связались.

- Не может быть. - Ольга удивленно покосилась на Степушку. - Они тебе еще не звонили. Они хотят, чтобы ты заплатил им шесть тысяч долларов...

При этих словах Степушка вырвал у нее трубку и заговорил сам:

- Слыхал, козел? Шесть тонн баксов притаранишь на Выборгское шоссе. Возле поворота на Песочную есть остановка автобусная, так ты деньги положишь в мешке, чтобы не промокли, на крышу, и сразу отваливай. А мы бабу твою на эту остановку приведем и отпустим, если с деньгами все будет путем!

- Когда? - спросил Никита деловым тоном.

Он пытался сохранять хладнокровие, но ровным счетом ничего не понимал.

Степушка посмотрел на часы, потом перевел взгляд на три бутылки водки, которые выставила на стол перманентная тетка, и сказал:

- Завтра в час дня.., нет, лучше в два.

- Понял, - Никита лихорадочно прикидывал возможные варианты, - дайте мне еще с женой Поговорить!

- Обойдешься! - Степушка решил не баловать безутешного супруга. - Завтра со своей кралей наговоришься. - С этими словами он отключил телефон.

Никита был в полной растерянности. Что же, собственно, происходит? Сначала - первый звонок: огромные трудно выполнимые требования, серьезные угрозы, искаженный спецтехникой голос - явно действуют серьезные, опасные, хорошо подготовленные люди.

Теперь второй звонок: требование смехотворно маленького выкупа, удивительно примитивный дилетантский подход - это явно мелкие уголовники, настоящая шпана... Но голос Ольги он узнал, это была она. А на видеокассете, что передали ему руками мертвого Аскольда, - что-то с Ольгой было не так... Никита снова отмотал кассету на начало.

Ольга - взволнованная, испуганная, оглядывается на кого-то, стоящего за спиной, вытирает глаза, берет в руку микрофон... Стоп.

Она взяла микрофон не так, как взяла бы его Ольга. И глаза она вытерла не так, как делала это его жена. Она делала все правой рукой.

А Ольга была левша, и Никита привык к тому, что Ольга левой рукой пишет, держит ложку, вытирает глаза платком... Поэтому видеозапись сразу показалась ему странной, хотя он сначала ничего не понял. Он еще раз внимательно просмотрел пленку и окончательно понял, что снята на ней не Ольга. Теперь все мелкие отличия казались ему очевидными. Конечно, если бы качество записи было выше, он сразу заметил бы, что женщина хотя и очень похожа на Ольгу, но моложе ее, менее самоуверенна. Хотя о какой самоуверенности можно говорить в этакой ситуации! Но все равно Ольга, даже испуганная и растерянная, всегда сохраняла долю природной спеси, куража, а эта женщина была именно беспомощна и измучена... Но сходство ее с Ольгой было поразительно. Так похожи не могут быть случайные двойники. В ней чувствовалось фамильное, семейное сходство.

Думать о том, что похитители сознательно подсунули ему двойника, а Ольгу оставили в покое, было глупо - Никита мог догадаться, что на кассете не его жена. Нет, скорее всего, похитители сами прокололись, неизвестная женщина и их ввела в заблуждение. Но откуда она взялась?

Никита понял: чтобы рассеять эту тайну, он должен немедленно поговорить с тещей.

Хоть теперь и глубокая ночь, он должен немедленно увидеть тещу и выяснить, кто такая эта молодая женщина, так удивительно похожая на его жену.

* * *

Никита подошел к тещиной квартире и нажал кнопку звонка. Он держал ее долго, несмотря на то, что времени было три часа ночи.

Наконец за дверью зашаркали неуверенные шаги. Вот приоткрылась внутренняя дверь, раздался испуганный тещин голос:

- Кто там?

- Это я, Никита, открывайте скорее.

- Какой Никита, вы что, три часа ночи. - Теща и не собиралась открывать, несмотря на его требования.

Он по-прежнему держал руку на кнопке звонка и догадался встать так, чтобы его хорошо было видно в глазок. Он взял эту стерву измором и, когда она приоткрыла дверь, ворвался внутрь, как вода из прорванной плотины.

- Что такое, что? - бормотала теща.

- Где Ольга? - заорал Никита, наступая на нее.

- Понятия не имею, я понятия не имею, - затараторила она, и по тому, что он узнал знакомые Ольгины интонации, как теща таращила глаза и всплескивала руками, он сразу понял, что она врет.

Именно так делала Ольга, когда врала ему, а врала она почти всегда.

- Говори, кто тут был, какая еще баба? - напирал он на тещу.

- Что вы, Никита, что вы, кто тут может быть, я одна. - Но он уже обежал квартиру и заметил в одной комнате кучу женских тряпок, которые никак не могли быть тещиными.

- Откуда взялась эта похожая женщина? - спросил он уже спокойнее. - Кто она?

- Сядьте, Никита. - Теща выпрямилась, застегнула халат на все пуговицы и завела волынку:

- Я должна вам рассказать длинную и печальную историю.

- Только не это! - простонал Никита и рявкнул:

- Короче! Кто она?

- Моя дочь, - неожиданно покорно ответила теща. - Моя младшая дочь. Долгие годы я не знала, что с ней случилось, и вот теперь...

- Черт знает что! - фыркнул Никита. - Пропавшие в младенчестве дочери, которые неожиданно появляются через тридцать лет, - мексиканский сериал какой-то!

Все это было вполне в духе его ненормальной тещи, и если бы Никита собственными глазами не видел, как женщина с кассеты похожа на Ольгу, он бы просто схватил тещу за волосы и тряс ее, пока не сказала бы правду.

- Я говорю абсолютно серьезно. - Надо отдать должное этой заразе теще, она говорила твердо и спокойно.

Никита всегда подозревал, что она абсолютно нормальна, просто придуривается. Тем не менее он с огромным разочарованием выслушал психиатра, которого нанял по просьбе Ольги. Психиатр три часа провел с тещей, приятно беседуя за чашкой чая. А потом высказал Никите, что если Аллу Борисовну считать ненормальной, то кто же тогда, простите, в своем уме. И среди ваших, господин Шувалов, коллег-политиков встречаются индивидуумы, которых он лично определил бы в клинику даже без осмотра, а только руководствуясь наблюдениями по телевизору. Алла же Борисовна произвела на него приятное впечатление, весьма милая пожилая дама, а что из дому не выходит, и к нему, Никите, мягко говоря, не испытывает теплых чувств, то кто же из нас не без греха?

Про зятя с тещей столько анекдотов рассказывают, так что если каждый зять будет свою тещу в психушку пристраивать, то больным места не останется.

И ушел, скотина, головой неодобрительно покачивая, а гонорар астрономический все же взял.

Все эти мысли пронеслись в голове Никиты, пока теща обстоятельно пересказывала ему про бывшего мужа, про то, как они развелись и поделили детей, как пришло письмо и Ольга пригласила сестру в Петербург, очевидно, для того, чтобы ей, теще, не было так одиноко, когда господин и госпожа Шуваловы тратят деньги, отнятые у простого народа, на курортах, приемах и банкетах.

Теща всегда умела сказать ехидно, но Никита на ее выпад никак не отреагировал.

- А потом, когда Леночка приехала, мы заметили, что девочки очень похожи...

- И этой суке, вашей старшенькой, пришло в голову, что ее можно подставить вместо себя, а самой смыться к хахалю, - зловеще закончил Никита. - Что смотрите? Думаете, не знаю про ее гулянки?

- Но Никита... - Теща опять округлила глаза.

- Старая сводня! - заорал он не сдерживаясь, так что она в непритворном испуге отступила к стене и закрылась рукой. - Где Ольга?

- Они поехали в театр, должны были там переодеться, но к концу спектакля Ольга обещала вернуться. Так что теперь я вас спрошу: что вы сделали с моей дочерью? Уже три часа ночи, где моя дочь?

- Которая? - ехидно поинтересовался Никита. - Какую дочь вы имеете в виду?

- Что случилось, Никита? Скажите мне правду! - патетически воскликнула теща.

- Правду? - протянул он, успокаиваясь. - Случились очень скверные вещи. Ольга доигралась со своими выкрутасами: ее похитили. То есть не ее, а ее сестру. Прямо из театра. И судя по тому, что ее похитители обратились ко мне, у вашей младшей дочери хватило ума ничего им не рассказывать про подмену. Она-то небось сообразила, что она сама похитителям на фиг не нужна, и если поймут они, что похитили не жену Никиты Шувалова, а постороннюю бабу, то сразу ее убьют. Неглупая женщина, - усмехнулся Никита, - не в мать с сестрой пошла. И вот я теперь перехожу прямо к делу, - поспешно сказал Никита, заметив, что теща оскорбление сверкает на него глазами. - У вас какая пенсия?

- Четыреста двадцать, - ошеломленно ответила теща.

- Значит, запомните твердо: у вас одна дочь, ее нет дома, и вы понятия не имеете, где она может быть. Пока ваша младшая молчит, но может заговорить от страха и призвать вас в свидетели тому, что она не Ольга. Так я вам клянусь своей головой: если вы хоть вякнете про двух похожих дочерей, то как бы ни закончилась эта история, вам до конца жизни придется жить на пенсию, лечиться в районной поликлинике и покупать одежду на барахолке. Сами уж прикиньте, сколько вы при таком раскладе протянете.

Теща посмотрела Никите в глаза и поняла, что он не шутит.

- Но как же?..

- Без моего разрешения ни слова, - твердо сказал он и направился к двери.

Она машинально заперла за ним все замки, и только потом спохватилась, что Лену-то похитили, но где же тогда Ольга?

* * *

После разговора с тещей все встало на свои места Как ни трудно было поверить в такое чудовищное совпадение, но Никита выстроил события минувшего вечера в единственно логичную цепочку. Зная свою жену, он понял, что Ольга решила воспользоваться своим поразительным сходством с сестрой для очередного любовного похождения. Обманув Аскольда, она отправила Лену вместо себя в театр. А сама встретилась с любовником. Наверняка этот любовник, как бывало у нее не раз, оказался темной личностью или был связан с темными личностями, как опять-таки уже бывало у легкомысленной и неразборчивой жены господина Шувалова. При этой мысли Никита скрипнул зубами - своими бы руками придушил этакую стерву!

Поход "налево" закончился для Ольги похищением и требованием смехотворного выкупа Но в тот же вечер по иронии судьбы произошло и давно запланированное какой-то радикальной группировкой, связанной с военными кругами, похищение с целью шантажировать его, Никиту, и добиться от него определенных шагов на новом высоком посту.

И тут, выражаясь словами Шекспира (Никита Сергеевич Шувалов был человек образованный, в свое время закончил университет и политический имидж выбрал себе соответствующий - в разговор вставлял к месту цитаты из классиков, а несколько фраз из Шекспира вообще мог произнести по-английски), так вот, выражаясь словами Шекспира, подвох наткнулся на подвох: профессионалы похитили не ту женщину. Аскольд погиб, расплатившись страшной ценой за свою опрометчивость: он дал Ольге с сестрой возможность поменяться местами - ошибка, непростительная для профессионала. Ведь он видел не бледную любительскую видеозапись, на которой легко принять одного человека за другого, а живую женщину, с ее неповторимой пластикой, характерными движениями... Впрочем, что его теперь осуждать - он свое получил.

Но теперь... Никита неожиданно понял, что сложилась благоприятная ситуация для большой политической игры: противник думает, что у него на руках козырь - Ольга. А всякое заблуждение противника - это огромное преимущество в смертельной игре, которую называют "большая политика".

Никита знал, что он сейчас должен сделать.

Он набрал номер телефона, который дал ему Аркадий Ильич Михайлов для таких вот случаев - для экстренной связи в случае крайней необходимости. До сих пор он этим номером ни разу не пользовался - Бог миловал, но теперь был как раз такой случай.

Как Никита и ожидал, ему ответил Станиславыч - многолетний незаменимый помощник Михайлова, не то секретарь, не то духовник, не то денщик - старый, горбатый, с памятью компьютера и нюхом ищейки. Станиславыч, кажется, никогда не спал и почти ничего не ел. Он постоянно был на страже интересов хозяина. Он не спросил, кто звонит - всех, кого стоило знать, он узнавал по голосу. Он не спросил Никиту и о цели звонка: если уж человек воспользовался посреди ночи специальной линией, следовательно, причина серьезная. Он знал, что никто, а уж Никита Шувалов и подавно, не станет беспокоить хозяина попусту. Станиславыч просто сказал:

- Сейчас разбужу.

Если голос Станиславыча был таким же сухим и деловитым, как в разгар рабочего дня, то Аркадий Ильич толком не проснулся, голос его был заспанным и недовольным.

- Ну, что у тебя?

- Аркадий Ильич, срочно надо поговорить. Дело не терпит.

- Ладно. Спускайся, машина за тобой будет через пять минут.

Действительно, не успел Никита выйти из подъезда, как к нему уже подрулила неприметная темная иномарка. Как она успела так быстро доехать, Никита себе не представлял. Возможно, у Михайлова была целая сеть подвижных групп, и он просто прислал ближайшую?

Как бы там ни было, дверца машины распахнулась, и молчаливый молодой водитель за полчаса по пустому ночному шоссе домчал его до дачи в Юкках.

Эту дачу, скорее всего, можно было бы назвать крепостью: высоченный бетонный забор с колючей проволокой по верху, телекамеры на каждом углу и даже вышка с часовым...

Никита с сомнением разглядел на вышке что-то вроде пулемета.

Ворота распахнулись, машину тщательно проверили - хоть и своя, но могли по пути что-нибудь подложить, - и Никиту высадили у входа в главное здание (кроме этого здания за забором был еще и домик для охраны, который в любом другом месте сошел бы за роскошный коттедж, и отдельное низкое строение со спортзалом и баней, и еще какие-то хозяйственные постройки).

При входе Никиту снова обыскали, и тогда уж он попал в лапы к Васеньке.

Васенька - такой же человек-легенда, как Станиславыч, - был постоянным незаменимым и непревзойденным телохранителем Михайлова. Он обитал в холле, который по-простецки именовал предбанником. Там, в укрытом от посторонних глаз уголочке, он и спал, если, конечно, он когда-нибудь вообще спал, потому что никто из Михайловского окружения спящим его никогда не видел. Там он и ел, и смотрел телевизор - исключительно передачи про животных, для него даже подключили специальную спутниковую программу.

Но что бы он ни делал - ел, спал или смотрел телевизор, - он делал это одним глазом, точнее, вполглаза, при этом двести процентов его внимания были всегда направлены на окружающий мир и искали в нем угрозу. Мимо Васеньки не смогла бы и муха пролететь незамеченной.

Старый матерый уголовник, он казался постороннему человеку неуклюжим, полусонным, неповоротливым, но тот, кто хоть раз видел Васеньку в деле, запомнил это навсегда. При любом намеке на угрозу, Васенька распрямлялся, как туго сжатая пружина, и плохо приходилось тому, кто оказывался у него на пути. Люди рассказывали, как Васенька в свое время, вооруженный одним лишь финским ножом, уложил четверых профессиональных убийц, подосланных к Михайлову "тамбовскими".

Васенька Никиту Шувалова знал хорошо, но тем не менее когда Никита вошел в предбанник, старый бандит нарочно проковылял к нему из своего уголочка, всячески изображая старческую немощь, и старательно обшарил его - уже в третий раз за последнее время. Никита, зная, что такой ритуал неизбежен, стоял не шелохнувшись. Васенька закончил обыск и слегка шлепнул Никиту по спине:

- Иди, паря.

И Никита Шувалов, вице-губернатор второй столицы, а завтра, возможно, и вице-премьер, трижды обысканный, претерпевший ряд мелких унижений, был, наконец, допущен к хозяину. Он вошел в кабинет, как всегда, робея, словно студент перед экзаменатором. Ему действительно казалось, что перед Аркадием Ильичом он всегда сдает экзамен. Экзамен на нужность. Пока он нужен этому человеку, он будет процветать, он будет получать деньги на нужды своей политической борьбы, на подкуп необходимых людей, на оплату нужных статей в газетах и нужных телепередач, да просто на жизнь, на Ольгины капризы и тряпки. Пока он нужен этому человеку - он будет жить.

А когда Аркадий Ильич сочтет его больше не нужным - об этом Никита не хотел даже и думать.

Он вошел в кабинет.

Аркадий Ильич сидел за своим столом черного дерева, инкрустированным перламутром и черепахой, и задумчиво глядел на шахматную доску. О том, что его подняли ночью из постели, говорили только чуть большие, чем обычно, мешки под глазами да бордовая домашняя шелковая куртка. Каждый, кто увидел бы сейчас этого пожилого усталого человека с сильно поредевшими седыми волосами, сидящего за шахматной доской, подумал бы, что это старый профессор, филателист или нумизмат, безобидный интеллигент, по вечерам читающий Пруста в оригинале. Никому и в голову не пришло бы, что старик - главарь грозной криминальной группировки, подмявшей под себя нефтяной бизнес и грузоперевозки, связь и жилищное строительство, рэкет и производство водки, группировки, запустивший свои щупальца в финансы и в политику. Контролирующей добрый десяток банков, оплачивающей избирательные кампании доброго десятка депутатов разного уровня, содержащей маленькую, но прекрасно вооруженную армию.

Аркадий Ильич поднял на Никиту свои глаза усталого интеллигента, покрасневшие от недосыпа, и негромко спросил:

- Здравствуйте, Никита. Что вам не спится? - и жестом предложил ему сесть.

Никита сел в предложенное кресло и, снова чувствуя себя студентом на экзамене, как можно более кратко и четко описал Аркадию Ильичу события сегодняшней ночи, как он их понимал.

Когда он рассказывал о том, как Ольга поменялась одеждой с сестрой и скрылась от телохранителя, Аркадий Ильич насмешливо хмыкнул, подробный рассказ о телефонном звонке шантажистов и их требованиях к Никите на его новом посту слушал с предельным вниманием и даже попросил повторить.

Когда Никита закончил, Аркадий Ильич уставился на шахматную доску и заговорил:

- Видите, Никита, эта позиция с первого взгляда кажется выигрышной для белых, их фигуры активнее, они более удачно размещены на флангах, да и некоторое численное преимущество имеет место. Но вот какой ход могут сделать черные, - он переставил слона так, чтобы белый конь смог сделать "вилку", - казалось бы, это еще больше ухудшит положение черных. Они явно проигрывают, теряют слона и дают белым возможность еще дальше проникнуть в свою оборону... - Аркадий Ильич сделал еще два хода. - Казалось бы, положение черных становится совершенно безнадежным. Однако у них был глубокий стратегический замысел. Они заманили белых в ловушку, и теперь капкан захлопнулся. - Он сделал еще два хода и удовлетворенно провозгласил:

- Шах и мат! Жаль, Никита, что вы не играете в шахматы. Это так замечательно оттачивает интеллект. То, что я сейчас перед вами разыграл, - четвертая партия знаменитого матча Алехин - Касабланка. И эта партия учит нас тому, как нам следует использовать сложившуюся ситуацию. Я очень рад, Никита.

Я недаром поверил в вас и вложил в вас деньги. Сегодня мои инвестиции принесут дивиденды. Конечно, в том, что сегодня ночью похитили вашу жену, нет вашей заслуги, но вы верно поняли важность происходящего и правильно себя повели. Противник принял нашу невольную жертву - простите, вашу жену, точнее, свояченицу. Теперь настал мой черед действовать. Самое важное из того, что вы мне рассказали, - это перечень их требований.

Считая, что вы у них в руках и не посмеете ни к кому обратиться за помощью, они раскрылись перед вами. Они назвали тех людей и те организации, чьи интересы считают своими, - и тем самым открыли нам свои связи, структуру и сферу своих интересов. Теперь я знаю, кто за всем этим стоит, кто заказывает музыку... Генерал Игнатов! Я давно подозревал о его связях с левыми террористическими группами, теперь мне все стало ясно... Простите, Никита, я плохой хозяин. Вы не откажетесь от чашечки кофе?

Никита благодарно кивнул - бессонная ночь, полная беготни и волнения, совершенно его измотала. Михайлов нажал на столе незаметную кнопку, и в кабинете появился Станиславыч.

- Станиславыч, дорогой, принеси нам с Никитой Сергеевичем кофе. А потом подсаживайся, надо поговорить.

Станиславыч принес две маленьких чашечки гарднеровского фарфора с прекрасным ароматным кофе по-турецки и придвинул для себя стул с высокой жесткой спинкой, этим он как бы создал некоторую дистанцию: вы, мол, главные, начальники-политики, а я - наемный работник, черная кость... На самом деле на жестком стуле лучше себя чувствовала его больная спина, а кофе ему было нельзя из-за больного сердца.

Аркадий Ильич попросил Никиту снова пересказать Станиславычу свою историю. Тот выслушал внимательно и сказал:

- Никита Сергеевич, желательно, чтобы жена ваша немного побыла еще у этих козлов мелких, которые ее сцапали.

- Почему? - вскинулся Никита. - Да ведь они же и убить могут.

Аркадий Ильич поморщился и сказал: