АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Подошел, наклонился к самому лицу:
- Я наставил, я и залижу. Ну, Ладушка, миримся?
Я посмотрела на него снизу вверх, подумала и сказала:
- Сядь, поговорим.
Лом сел и на меня уставился.
- Значит, так. Ты Димку в тюрьму упек, ты его оттуда и вытащишь.
- Сдурела?
- Ага. И это мое последнее слово. Ты ему не поможешь, я тебе не помогу.
Рожа Лома враз переменилась, зрачки узкие, как у кошки, впился глазами в мои глаза, думал минут пять, потом выдохнул:
- Значит, щенка своего любишь? Хорошо, - Лом усмехнулся. - Устрою тебе вооруженный налет по всем правилам. Мужикам ты платить будешь, хорошо заплатишь, под ментовские пули задарма дураков нет ходить, и мне заплатишь. Все продавай. Без штанов я тебя оставлю, Ладушка. Это раз. Теперь два: жить вместе будем, я не Аркаша, ни с кем делить тебя не собираюсь, с мужем разведешься, и не потом, а завтра. Денег в деле у тебя не будет, и не надейся, только те, что я дам, а я посмотрю, сколько дать. Дернешься, бить буду, а обманешь - убью. Только кто-то донесет, что у тебя хахаль, сразу и убью, разбираться не буду. В тюрьму сяду, но с тобой кончу. Все поняла?
- Поняла. Димку до границы я сама провожу. Не верю я тебе, Лом. Убьешь парня по дороге, с тебя станется.
- Как ты за щенка своего боишься.
- Ты мне пообещай.
- Пообещал. Проводишь, потрахаешься напоследок.
* * *
Лом не обманул. Все сделал, как обещал. Я ждала на своей "Волге". Подъехали на двух машинах. Димка еле вышел, за грудь держится. Я ему в "Волгу" помогла сесть, при Ломе боюсь слово сказать, а он к Димке наклонился, морда злая.
- Вот что, щенок, решишь здесь объявиться, хорошо подумай. Я тебя ментам сдавать не буду, сам хлопну, и вся недолга.
Я села за руль, а Святов, подлюга, сказал:
- Лом, не пускай ее, сбежит.
- Ладка от денег сбежит? - усмехнулся тот. - Да она за ними на карачках приползет. Как миленькая.
Я вздохнуть боялась, ну, как передумает и меня не отпустит? Только когда из области выехали, поверила, что повезло. На развилке у железнодорожного переезда нас ждала Танька. Я затормозила, вышла из машины, она бросилась мне навстречу, чемодан протягивает.
- Вот. Крупными купюрами.
- Спасибо, - сказала я. - Давай простимся, что ли, подруга.
Обнялись мы с ней и заревели.
- Ладка, господи, счастья тебе, одна ты у меня душа родная на всем белом свете.
- Свидимся ли еще? - сказала я. Танька носом шмыгнула.
- Письмо хоть напиши, чтобы знать, что жива. Ладно, поезжай, чего тут.
Танька далеко позади осталась, а я все о ней думала и ревела. Почувствовала, что Димка на меня смотрит, повернулась и спросила:
- Как ты?
- Нормально.
- Чего за грудь держишься?
- Ребра сломаны.
- Господи! - ахнула я.
- Ты на дорогу смотри. С Ломом жила? Не отвечай, знаю.
- Димка...
- Молчи. Со мной поедешь? - резко спросил он.
- Поеду. Поеду, Дима, если возьмешь.
Он усмехнулся, а я заговорила торопливо:
- Ты не все знаешь. Помнишь деньги курьерские? Вон они, в чемодане. Мы с Танькой.
- Не дурак, понял. Кому ж еще?
- Простишь? - робко спросила я.
- Дура ты, Ладка. Люблю я тебя.
* * *
Обосновались мы в Минске, сняли номер в приличной гостинице. Первые два дня выходили из номера, только чтобы перекусить: не могли досыта наговориться и друг на друга насмотреться. Потом разговоры поутихли, надо было решать что-то всерьез. Денег, что я с собой прихватила, нам хватит не на несколько месяцев даже, а на несколько лет, но ведь не только в деньгах дело. Будущее виделось смутно и как-то безрадостно.
Часами шлялись по городу и все чаще друг от друга глаза отводили. Через две недели я честно призналась самой себе, что страшно скучаю по родному городу, своей квартире, привычным и дорогим вещам, а главное, по Таньке. Конечно, я и раньше знала, что будет мне без нее одиноко, но чтобы так...
Я гнала эти мысли прочь, зная, что, решись я даже Димку бросить, дорога назад мне заказана. И Димку бросать не хотелось, не его вина, что жизнь обошлась с нами сурово, а уж если по справедливости судить, моей вины здесь несравнимо больше. Но, как бы то ни было, чувствовала я себя несчастной и тайком от любимого часто ревела.
Как-то вечером он присел передо мной на корточки, взял за руки и спросил:
- Плохо тебе со мной?
Я испугалась, обняла его покрепче и сказала:
- Мне с тобой хорошо, Дима. Только страшно очень. Зыбко все, мутно. Он стал целовать мне руки и уговаривать:
- Все хорошо будет, Ладушка. Потерпи немного. Все есть, и руки, слава богу, тоже, сейчас не старые времена, все проще. Найду работу, будет у нас свой дом, и жизнь наладится. Только потерпи немного, пожалуйста.
Я заплакала и стала клясться в вечной любви. Димка, конечно, прав, ничегонеделанье кого хочешь в тоску вгонит, а для мужика это и вовсе равносильно тюремному заключению.
На следующее утро Димка отправился искать работу, а я не удержалась и позвонила Таньке. Она мне очень обрадовалась.
- Как медовый месяц? - спросила с затаенным ехидством.
- Нормально.
- Что-то голос у тебя не больно веселый.
- А мне и не весело.
- Что так? Чего хотела, то и получила. Любовь, романтика и все такое...
- Не по душе мне романтика. Димку очень жалко... а так... сижу здесь в четырех стенах и вою, как волк на луну. Без тебя тяжко.
- А мне-то каково, - запечалилась Танька и даже заревела. - Прям как осиротела, ей-богу... Все вокруг чужим смотрит, в душе радости нет. Может, мне к тебе податься? Поди, денег нам хватит, как думаешь?
- Не знаю. Может, хватит, а может, и нет. Только ты не спеши: некуда. Ничего тут нет хорошего.
- А любовь? - насторожилась подружка.
- Отвяжись, - сказала я и заплакала с досады. Танька принялась меня утешать, а я с ней печалями делиться. Думала, легче мне станет, а как повесила трубку, такая на меня тоска навалилась, хоть в самом деле волком вой.
На счастье, вскоре пришел Димка, улыбчивый и вроде всем довольный, но в глазах какое-то беспокойство плещется. Отправились мы с ним обедать, идем, за руки взявшись, планы строим, а я ни одному словечку не верю. На следующее утро Димка опять ушел, а я посидела-посидела и решила по городу прогуляться. Все лучше, чем в потолок смотреть. Прошлась по магазинам, забрела в парикмахерскую, за себя тихо порадовалась: душевные волнения никак не сказались на моей внешности. Даже наоборот, легкая грусть в глазах придала моему лицу романтизм, сделав его интереснее.
В гостиницу я возвращалась после трех, нагруженная пакетами и вполне довольная жизнью. Ключа на полке не было, значит, Димка уже вернулся. Я обрадовалась и бодро зашагала по коридору. Мне не терпелось продемонстрировать ему новую прическу и похвастать платьем.
Толкнула дверь, сделала шаг и замерла. В кресле у окна сидел Лом и смотрел на меня с придурковатой ласковой улыбкой, точно ребенок, обнаруживший в кармане шоколадку.
- Здравствуй, Ладушка, - привычно пропел он. Я хотела заорать и кинуться за дверь, но не тут-то было: дверь за моей спиной хлопнула, и к ней привалился Пашка Святов, сукин сын и мой давний недоброжелатель. Тут я и остальных увидела: Пашка Синицын, или попросту Синица, развалился на кровати и тоже лыбился, а в сторонке в кресле ухмылялся Саид. Все дружки в сборе, мать их...
- Где Димка? - хмуро спросила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Швырнула пакеты на пол и вошла в комнату.
- Ждем, - пакостно улыбнулся Лом, поднимаясь мне навстречу. Я сжалась под его взглядом, а он пнул меня ногой в живот. Я, конечно, устроилась на полу и немного похватала ртом воздух. - Красавица ты моя, - опять запел Лом, схватил меня за волосы, намотал их на свою ручищу и больно дернул. От прически ничего не осталось. Слезы брызнули из глаз, я зажмурилась и закрыла лицо руками. Лому это не понравилось. Он пнул меня еще разок и сказал: - Посмотри-ка на меня, Ладушка... соскучился...
- Чтоб ты сдох, зараза, - ответила я, хоть и было это неразумно. Если Лом заведется, сам черт его не остановит. Конечно, он меня ударил, потом еще и еще, раз от разу все больше входя в раж. Остальные взирали на это с полным равнодушием, что не удивительно. Святов наверняка охотно бы поучаствовал, но настроение Лома предугадать трудно, и Пашка не рискнул.
Глаза Лома налились кровью, и свою силушку он уже не чувствовал. Я с тоской подумала: "Убьет", но он вдруг остановился и даже отпустил мои волосы.
- Подъем, красавица, - сказал он с улыбкой. - Домой едем.
- Никуда я с тобой не поеду, - сказала я упрямо, поднимаясь с коленей, ну и, естественно, в то же мгновение опять оказалась на полу. Лом сгреб меня за шиворот и легонько встряхнул.
- Поедешь, Ладушка, куда ты денешься? И можешь мне на слово поверить, жизнь у тебя будет - нищий не позавидует... Пашка, - сказал он Синице, - собери ее манатки.
- Сама соберет, - огрызнулся тот.
- Собери, - Лом нахмурился, - чтоб ни одной тряпки не осталось.
Синица неохотно поднялся и стал суетливо сновать по номеру. Лом курил, поглядывая на меня сверху вниз, и вроде бы был доволен.
- Где Димка? - вытерев лицо, спросила я.
- А не виделись еще. И по секрету скажу, даже не хочется...
Он хохотнул, мужики покосились в некотором недоумении, а я и вовсе перестала понимать, что происходит. И тут пакет заметила. Под ложечкой засосало, так вот чему Лом радуется: деньгам. Я их спрятала, и, казалось, надежно, но сукин сын нашел и теперь скалил зубы.
- Откуда дровишки? - спросил, ухмыляясь.
- Выкуп, - нагло ответила я. Умирать так с музыкой. Мужики малость обалдели, а Лом засмеялся. Было ему очень весело, он хлопнул себя ладонями по ляжкам и сказал:
- Чуяло мое сердце, не обошлось без тебя... - Синица тем временем закончил сборы и хмуро кивнул. - Поехали, - пропел Лом. - Ох и не завидую я тебе, Ладушка...
- Кто останется? - спросил Святов, тоже, как видно, не очень понимая, что Лом затеял.
- А никто, - ответил тот. - Щенок мне без надобности. Пусть живет и радуется.
Тут я сообразила, что Димка вернется, а в номере ни меня, ни вещей, ни денег. Что он подумает? Я побледнела и попросила Лома, глотая слезы:
- Дай я ему записку напишу.
- Перебьешься, - ответил он со злой улыбкой. - Поехали. Не то Саида здесь оставлю, он из твоего щенка в пять минут шашлык сделает.
- Можно я умоюсь? - сделав шаг в сторону ванной, сказала я, пытаясь придумать, как предупредить Димку.
- Ты мне и такой нравишься, - засмеялся Лом и толкнул меня в спину. Мы вышли из номера, впереди Лом, следом я под руку с Синицей, а за нами Святов с Саидом.
Прибыли они сюда на двух машинах. "БМВ" Лома красовалась на стоянке, рядом джип Саида. Мужики загрузились в джип и поехали впереди, Лом устроился за рулем своей машины, швырнув меня на заднее сиденье, и отправился следом. О том, чтобы сбежать, не могло быть и речи. Во-первых, без копейки за душой мысль о побеге не вдохновляла, во-вторых, Лом мог всерьез разозлиться и попросту меня пристрелить. Перспектива не радовала. Дорога предстояла дальняя, а видеть перед собой Лома было противно. Я легла, подтянув к животу колени, и попыталась уснуть.
За всю дорогу мы и трех слов друг другу не сказали. Лом несколько раз останавливался перекусить, меня с собой не брал, оставлял с кем-нибудь из мужиков. Я молчала, стиснув зубы, и открыла рот только однажды, когда захотела в туалет. Ломик хмыкнул и пошел меня провожать. Было это в придорожном кафе. Буква Ж на дверях впечатления на него не произвела. Я несколько раз обругала Лома дураком и идиотом, но толку от этого не было. Он твердо решил, что возможности удрать у меня не будет. Так и вышло.
В родной город мы вернулись на следующий день, ближе к вечеру. Возле моего дома Лом даже не притормозил. Я хотела было попросить его заехать ко мне, но гордость не позволила. Я сидела молча и гадала: куда он меня везет, какую подлость замыслил и что собирается со мной делать?! Тот мудрить не стал: привез меня в свою квартиру. Она у него огромная, но какая-то нежилая. Как видно, мой бывший возлюбленный решил, что ему недостает женской заботы.
Мы вошли в квартиру, Лом хлопнул дверью и повернулся ко мне. Под его взглядом я затосковала и стала переминаться с ноги на ногу. Он не отказал себе в удовольствии и отвесил мне пощечину: сначала одну, а потом еще парочку. Хмыкнул и заявил:
- Будь как дома, Ладушка.
Прошел в кухню, достал водки из холодильника и залпом выпил стакан, потом второй. Умотал в комнату, которая у людей была бы гостиной, а у Лома непонятно что, и на диван завалился, включив телевизор. Пьяный Лом - а его, конечно, после суток за рулем и двух стаканов водки непременно "поведет", - так вот, пьяный Лом зрелище жуткое и очень опасное.
Я шмыгнула в кухню, села в уголочке и - что делать - потихоньку заревела. Было мне себя жалко, а чем помочь своей беде, я и придумать не могла. Деньги, что забрал у меня, Лом отнес в спальню, там у него тайник, что-то вроде сейфа. Считай, пропали мои денежки. Я заплакала горше. Конечно, удрать я смогла бы, но дело это зряшное, а в родном городе нет места, где можно было бы укрыться от Лома. Непременно найдет. Только хуже будет.
- Ладка, - крикнул он. Я вздохнула: ну вот, началось. Он крикнул еще раз. На встречу с любимым я не собиралась, открыла дверь на балкон и встала на пороге. Наоравшись вдоволь, Лом появился на кухне. Я схватилась за перила и напомнила ему:
- У тебя третий этаж, придурок. Еще шаг сделаешь - спрыгну...
- Слабо, - усмехнулся он.
- Как же, - усмехнулась я. - Все что угодно, лишь бы рожи твоей не видеть.
Я взобралась на плетеное кресло и села на перила.
- Слабо, - повторил Лом, но без особой уверенности. Я убрала ноги с кресла и сложила руки на коленях. Он притормозил. - Ладно, - кивнул. - Ты упрямая стерва, можешь и в самом деле с третьего этажа сигануть, а у меня совершенно другие планы. Когда-нибудь тебе надоест на балконе сидеть.
Он ушел, а я стала любоваться панорамой ночного города. Занятие это развлекло меня ненадолго, потом я начала томиться, но с балкона уйти не рискнула.
Лом больше не появлялся, и ночь мы провели относительно спокойно: он в одной из своих неприютных комнат, а я на кухне, в спасительной близости от балкона.
Утро началось скверно. Проснулась я от цепких Ломовых рук, открыла глаза и увидела, что он стоит как раз между мной и моим убежищем. Не произнося ни слова, он стал срывать с меня одежду. Сопротивление результатов не принесло. Стащив с меня все, вплоть до туфель, он вышел на балкон и швырнул мои шмотки с третьего этажа. Я все-таки растерялась. Ломик мне улыбнулся и сказал:
- Это на тот случай, если ты решишь удрать. Надумаешь, пожалуйста: только в чем мать родила.
- Идиот, - покачала я головой.
- Точно, - охотно согласился он и удалился. Когда вернется, не сказал, но я была рада и самой короткой передышке. Забралась в ванную, потом в шкафу взяла рубашку и облачилась в нее. Сойдет за халат, если подвернуть рукава.
Холодильник был пуст, в доме ни хлеба, ни картошки. Может, этот псих решил меня голодом уморить? С него станется. Я кинулась звонить Таньке. К моим бедам она отнеслась без должного уважения.
- Не падай духом, - засмеялась. - Неужто дурака не облапошим?
- Тебе хорошо, - разозлилась я, - а я вторые сутки голодная, в животе урчит.
- Потерпи. С работы заеду... а если он раньше меня явится, так ты гордость-то прибери да попроси ласково, со слезой, авось и накормит.
- Я его попрошу со слезой, - уверила я. Делать мне было совершенно нечего, и, воспользовавшись тем, что кровать свободна, я завалилась спать.
Танька пришла рано, часа в три, как видно, мои жалобы ее достали и она подсуетилась. Привезла кое-какой одежды, а еще провизии в двух пакетах. Мы обнялись, расцеловались и прослезились. Если честно, то больше от радости, что снова вместе.
- Ломика обломаем, - заверила Танька, разливая чай. - Он от твоих небесных прелестей давно спятил. Увяз по уши...
- Ага, - хмыкнула я.
- Ага, - передразнила меня Танька. - Дела идут неважно. Как я и думала, Лом много чего не углядел, а тут еще ты сбежала... Ему б наплевать и делом заняться, а он на другой конец света поперся за любимой женщиной. Очень ты ему нужна.
- Конечно, - фыркнула я.
Танька посмотрела хмуро и сказала:
- Тебе повезло.
- Что? - охнула я, пытаясь понять Танькины слова.
- Чего глаза таращишь? Повезло. Он тебя не убил - раз, не покалечил - два, мужикам на потеху не отдал - три, попинал вполне по-семейному. А теперь скажи, что не любит... Если б не любил, лежала бы ты сейчас в морге и выглядела так паршиво, что и думать не хочется.
- Это ты меня успокаиваешь, что ли? - опешила я.
- Конечно. Ты же не дура, должна понимать. Сейчас Ломик злится, и пусть себе полютует маленько, а ты наперед подумай, как его покрепче к себе привязать.
- На кой черт он мне?
- Боюсь, что другого-то не будет, Ладушка, - пропела Танька, чем очень напомнила Лома. - Либо ты из него сляпаешь образцового мужа, либо он тебя на кладбище устроит. От любви до ненависти один шаг и обратно тоже.
- Мне его любовь даром не нужна...
- С синяками ходить лучше? Давай взглянем на проблему иначе: у нас с ним общее дело...
- Нет никакого дела, - перебила я. - Аркаша помер, и все дела с ним...
- До чего ж ты вреднющая бываешь... Дай сказать-то... Так вот, у нас с ним общее дело. Ежели по-умному себя поведешь, деньги, что он у тебя забрал, с лихвой вернутся, сам в зубах принесет, да еще хвостом вилять будет. Лом дурак, но имеет власть, а мы при нем развернемся... - Глаза у Таньки загорелись, на лицо пал отблеск вдохновения.
- А я-то гадаю, как ты могла проболтаться, где меня найти, - покачала я головой.
Танька оставила замечание без ответа, почесала нос и добавила:
- Мы с Ломиком заживем лучше, чем с Аркашей.
Я посмотрела на Таньку и застонала:
- Танька, убьет он меня...
- Вряд ли, коли по сию пору не убил. Ты б дурочку-то не валяла, пригрела бы его на своем шикарном бюсте. Побесится и простит. Будешь им вертеть ловчее, чем Аркашей, царство ему небесное (тут Танька перекрестилась на пустой угол). - Кошки и бабы гуляют сами по себе, а мужики и собаки к ним приноравливаются, - вдруг процитировала она.
- Сама придумала? - насторожилась я.
- Нет, мне слабо. Почерпнула из умной книги, нет-нет и прочтешь что-нибудь путное.
- Мудрость сия мужского происхождения?
- Конечно, бабы народ скромный.
- Интересная мысль, - призадумалась я. Танька поглядывала на меня с хитрецой. - И что мне с этим дураком делать?
- Скажи, что шибко любишь.
- Спятила?
- А чего? Сама ж говоришь: дурак. Поверит, если душевно скажешь.
- Что, вот так просто кинуться на шею и заявить: "Лом, я тебя люблю"?
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [ 10 ] 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
|
|