Чтение 10–й страницы книги ~Тайга и зона~

Карташ заметил на дороге, залитой лунным светом, темный силуэт.

- Их тут нет, начальник, - стоя на дороге, Гриневский говорил негромко, но не приходилось напрягать слух, чтобы расслышать его слова. - Чего им тут делать, кого караулить? Как они бы догадались, что мы по ихней же стежке пошли?..

В правоте слов Таксиста лучше прочего убеждало то, что он до сих пор был жив - слишком уж соблазнительную мишень он представлял собой...

- Да и сразу бы стали шмалять, начальник, не дожидаясь, пока мы выберемся из машины.

Мотор издали было слыхать, без глушака-то.

Как мы из-за поворота вырулили, так и стали бы палить, как в тире. А оружие у них есть, бля буду, и не ваши "калаши"...

В руке Гриневского вспыхнул фонарик. Желтый электрический луч протянулся к "вахтовке", пробежался от колес до крыши фургона, погас.

- Маша, слышишь меня? - повернувшись к уазику, громко спросил Карташ.

- Да, - раздалось в ответ.

- Оставайся в машине.

И Карташ по-прежнему с пистолетом в руке вышел на дорогу. Вместе с Гриневским они направились к брошенному зэками автомобилю.

- Им некогда засады устраивать, - все о том же говорил Таксист. - Доехали, перекурили, поздравили друг друга с удачей - и в путь. Ночь-то лунная, можно кое-как идти по лесу. А то ведь и приборы ночного видения у них имеются... Я, к примеру, не удивился бы...

Отводя руками нависающие над дорогой ветви, они обошли "вахтовку", добрались до распахнутой двери автобуса.

- Давай глянем, начальник, нет ли чего полезного, - Гриневский направил луч фонарика на ступени, шагнул...

Пальцы Карташа вцепились в робу зэка. Он рванул Таксиста на себя, подсек ему ноги и толкнул на обочину, в кусты. Обрушился сверху, взял шею в захват. Страшно прошипел:

- Лежать, блядь, не дергаться! Убью, падла!

Застрелю, как суку!..

Гриневский хрипел, извивался, пытаясь высвободиться, одной рукой отдирал локоть Карташа, другой ощупывал землю в поисках какого-нибудь подручного оружия - камня или деревяшки.

Так продолжалось секунд десять.

- Замри и слушай! - склонив лицо к лицу Гриневского, горячечно зашептал Карташ. - Замри, я сказал, тварь! И я тебя отпущу! Пронесло, ты понял? Теперь точно уже пронесло, и я тебя отпускаю...

Алексей чуть ослабил хватку, готовый в любой момент снова сжать шею зэка в железный замок.

- Без глупостей мне, Гриня... Некогда было церемониться... Растяжка там... Ты, придурок, чуть не подорвал тут нас обоих... Я ж не знал, задел ты ее или не задел... Пришлось валить...

Объяснять некогда было... Все, отпускаю...

И Карташ разжал захват. Тут же, на всякий случай, откатился в сторону, вылез из кустов, поднялся на ноги.

- Силен, начальник, - вылез следом Гриневский, массируя шею.

- Ничего, выживешь...

Фонарик залетел под "вахтовку", но не погас, поэтому разыскать его труда не составило. Карташ выронил и пистолет. Но и его нашли - правда, чуть повозившись. Потом вернулись к дверце "вахтовки". Присели на корточки, вгляделись, подсвечивая себе фонариком. Над второй ступенькой автобуса, на высоте ладони тянулась проволока толщиной миллиметра в два. Граната же была изолентой примотана к дверной петле.

- Значит, гранаты у них тоже есть... - отметил Карташ, неизвестно к кому обращаясь.

- Как ты растяжку-то углядел?

- Фонарик, луч, - Карташ рукавом вытер пот со лба. - Ф-фу, повезло нам... Что-то блеснуло... длинное и тонкое. Наверное, понял, что проволока... - И честно признался:

- Хрена там понял - я ни о чем и подумать-то не успел. Если честно, тело само сработало.

- Ты чего, начальник, в горячих точках воевал?

- Бог миловал.

- А я вот воевал, но не заметил... Так откуда у тебя ж навыки? Или в ваших училищах натаскивают?

- Пес его знает откуда, - сказал правду Карташ. - Может, от предков что пришло... Так, сейчас мы ее...

Он аккуратненько, в пять приемов переломил проволоку на кольце гранаты, освободил саму гранату с ввинченным запалом (это оказалась "ф-1" - ого, рвануло бы на славу, это тебе не какая-нибудь плевенькая пятая "эргэдэшка"), подкинул на ладони, положил в карман. Пригодится. Сказал, стараясь сдержать предательскую дрожь в голосе:

- А ты где воевал?

- В первую чеченскую, - не сразу ответил Гриневский. И посмурнел, замкнулся.

- Ну-ну.. А теперь осторожно поднимаемся и смотрим, нет ли там для нас чего-нибудь полезного.

- Например, еще одного подарочка? - хмуро заметил Гриневский.

- Это вряд ли, не ссы. Сам говорил - они не ждали, что мы по их следу двинемся. А растяжка - это так, на всякий пожарный, мало ли что.

Им, Гриня, боезапасы экономить надо...

В салоне, просвечиваемом фарами уазика насквозь, он вдруг повернулся, одной рукой взял поднявшегося следом Таксиста за грудки, направил луч фонаря тому в глаза и ласково сказал:

- А теперь не для протокола. На зоне о готовящемся прорыве не знал почти никто. Ни "мужики". Ни даже мои стукачи. Тем более - не знали о соскоке. Вопрос: откуда знаешь ты?

Гриневский рывком высвободился, в его глазах мелькнул очень нехороший огонек, и Карташ мигом сконцентрировался, поднял "Макаров" - зэки, даже полуослепленные, умеют наносить удар быстро, незаметно, непредсказуемо и, главное, эффективно. Алексей сам видел, как насквозь прочифиренный, прокуренный и туберкулезный Пистон, имеющий пятую ходку, секунд за двадцать приголубил каратэшника, обладателя какого-то там охренительного дана. Впервые залетевший на зону каратэшник стал, по неопытности своей, строить из себя делового, качать права и одним, первым же ударом уложил на пол Пистона, - а Пистон вцепился зубами в ногу каратэшника и выдрал тому сухожилие, что называется, с мясом. Потому как в уркаганской драке главное - нанести противнику как можно больший урон за минимальное время, причем неважно какими способами и приемами, любыми, - так что все эти "маваши" и "йокогэри" отдыхают...

Однако Гриневский нападать не стал. Рысий огонек в его глазах погас, он сказал негромко:.

- Свет убери, начальник.

Алексей, подумав, отвел луч в сторону - Ты только не забудь, начальник, кто сначала тебя, а потом тебя и девку твою от смерти спас. Я ведь мог и не остановиться ни там, у оврага, ни у клуба вашего...

- Откуда про соскок знаешь? - повторил Алексей, несколько успокаиваясь.

- Оттуда. Фу, бля, круги какие-то кружатся, ни хера не видно... - Таксист потер слезящиеся глаза. - Я должен был вместе с ними соскочить.

Восьмым.

Вот это было неожиданно.

Таксист - из "мужиков", никогда в воровские дела не лез, ни в чем этаком участия не принимал, крутил себе баранку и все больше помалкивал...

И он решился на побег?!

- А не гонишь? - недоверчиво спросил Карташ.

- Самогон гонят, а я говорю, как есть, - резко сказал Гриневский. - Пугач мне лично приказал: "В двадцать два десять чтоб был подле меня. Да оденься потеплее, по-походному, со мной и с ребятами пойдешь. Если выгорит - Березовскому на милостыню подавать будешь..."

Алексей озадаченно почесал висок рукоятью пистолета. Спросил:

- А ты что?

- А что я? - истерично выкрикнул Гриневский. - Пугачу, что ли, возражать буду?! Сказал:

"Буду". В двадцать два десять ты с лялькой еще в клубе барахтался, а я тебя ждал, как цуцик, - а в двадцать два тридцать началось...

- За ляльку в рыло получишь, - серьезно предупредил Карташ. - Иными словами, ты к Пугачу просто не успел?

- Ну - И он без тебя в соскок ушел?

- Ну Карташ хохотнул, но тут же снова стал серьезным.

- Ох и зол на тебя Пугач, наверное, - опоздал ты брат, к построению...

- Е..л я такие построения, начальник, веришь ли, - сказал Гриневский, глядя в глаза Карташу. - Откажешься - на перо поставят, пойдешь с ними - все равно не жить, я ж не с их грядки, я чужой. Заставят сделать, что надо, - и привет. Чтоб языком потом не трепал.

- Логично, - вынужден был согласиться Алексей. - Дела-а... А что сделать должен был?

Куда культпоход намечался?

- Не знаю, начальник, веришь, нет? - Таксист перекрестился. - Мне Пугач не докладывался...

- А ты с ним знаком, что ли? С Пугачом?

- Да было дело... - замялся Гриневский...

- Что случилось?

Оба слаженно обернулись. Маша не сдержала обещания и бросила уазик - видимо, одной ей сделалось вконец невыносимо.

- Да вот, - как ни в чем не бывало ответил Гриневский, - мы тут грибочек с гражданином начальником нашли, белый...

Ничего полезного в "вахтовке" они не отыскали - беглые заметали следы старательно. Зато в уазике за задним сиденьем обнаружился потертый жиденький ватник Гриневского - Алексей заботливо прихватил его с собой: ночью в тайге может быть не жарко. Кофе в термосе есть, сигарет почти полная пачка... жаль вот, "Колчак" в клубе остался - оченно, знаете ли, неплохо было бы принять сейчас для успокоения и тонуса...

- Где ночевать-то будем, начальник?

Да уж, проблема. Но Алексей ставил ее шире, вообще: что дальше делать-то? Их рывок на уазике можно объяснить лишь состоянием аффекта. Инстинкт погнал их в тайгу, подальше от вырвавшейся на свободу смерти. А в здравом уме никто не решился бы на подобную авантюру - без снаряжения и провианта... Да и со снаряжением и провиантом не решились бы.

Вот что надо делать: утром надо будет худо-бедно определиться на местности, поворачивать оглобли к станции и леском-леском к ней пробираться. О неожиданно вспыхнувшем бунте власти наверняка уже знают, солдатики из ближайшей вэчэ с ментами уже подтягиваются, если можно верить "археологу" - и ничего, подавят как миленьких, никуда зэчарам не деться. А вот если крутиться поблизости зоны, так можно и на пулю нарваться - злая солдатня, тайгу прочесывая, сначала будут стрелять, а уж потом смотреть, что за дичь они подстрелили, беглого урку, добропорядочного старлея или "хозяево" чадушко...

- Уйдем где-нибудь на километр в сторону, - решил Карташ. - Там переночуем, благо до утра не так уж и много осталось, а утром свернем к вокзалу, лесочком подойдем... Ничего, за пару дней должны добраться, там в ментовку и сдадимся. Авось, если расстреляют, то не сразу...

Он мельком оглядел экипировку Маши и, в общем-то, остался доволен. Прочная брезентовая ветровка, свитер, сапоги - нормально, словно специально к походу готовилась... Хотя, по большому счету, так оно и было - они же весь день гуляли по тайге. Что ж, прогулка продолжается. С оздоровительным уклоном...

На небольшой полянке развели костер. Таксист по уркаганской привычке сел на корточки в сторонке, но Алексей, здраво поразмыслив, поманил его пальцем - дескать, сейчас нет зэков и цириков, пока мы на равных. Пока не выберемся из этой передряги. Поколебавшись чуток, Гриневский придвинулся к костру. Карташ достал из сумки термос с остатками кофе, два сплющенных бутерброда. Не густо, прямо скажем. Один бутерброд отдал Маше, второй разделил пополам между собой и зэком. Ели в полном молчании, и Каждый думал о своем.

* * *

...Ночь, к счастью, выдалась безлунной, небо было затянуто плотной облачной пеленой; крадущегося человека окружала непроглядная тьма.

Но его это не останавливало: бесшумной тенью скользнул он под таинственно шепчущие кроны, в огромные, почти в человеческий рост папоротники, постепенно удаляясь от полянки.

Хотите оставаться тут? Что ж, дело ваше, господа хорошие, только времена нынче другие, власть в округе поменялась. К станции он не полезет ни за какие деньги, своя-то шкура дороже. Если вскроется, кто он такой... Нет уж, лучше самому, без этих... сопровождающих...

Он выбрался к безымянному распадку, по возможности тихо спустился к руслу высохшего ручья...

И одновременно с этим в шею ему уперся холодный кругляшок, а знакомый голос тихо произнес:

- Ку-ку, Гриня. Так, давай медленно повернемся жалом ко мне... Неугомонный ты паренек, как я погляжу.

Гриневский почувствовал, как по спине побежала струйка липкого пота. Он повернулся.

Было нестрашно - просто неизмеримо горько от того, что провели, как мальчишку.

- Умница. Теперь сделаем так...

Внезапно - Гриневский даже вскрикнул от неожиданности - в лицо ему ударил ослепительный кружащий свет. Он успел различить перед собой лицо старлея.

- Не бойся, - донесся до него голос Карташа. - Это я опять фонарем поводил перед твоей рожей. Как тогда, в "вахтовке", помнишь? Побудешь слепым минут десять, пока зрение не восстановится. Так, на всякий случай. А пока положи-ка ласты на череп, будь столь любезен.

Умелые руки быстро обыскали Гриневского.

- Ладно, твоя взяла, - выдавил Таксист. - Давай договоримся. Расстанемся по-людски, а? Ты меня не видел, я тебя не видел. - Облизнул мигом пересохшие губы, ожидая выстрела в затылок... или нож под ребро... или еще чего в таком духе.

- Ага, на попятную идешь? - сказал Карташ. - Это хорошо. Это правильно. Теперь руки за спину. Скрести их.

- Что... что ты хочешь делать?

- Не дрейфь, убивать я тебя пока не собираюсь. Просто стреножу, как конека. До утра полежишь под деревцем; рассветет, тогда и поговорим. А я пока вздремну - всю ночь из-за тебя, черта, глаз не смыкал, ждал, когда ноги сделать надумаешь...

Кисти Гриневского прочно, но не больно опутала тонкая проволока - не иначе, та самая, которая раньше играла роль "растяжки". Карташ повел его назад, к костру, как козла на веревочке.

Маша не спала, сидела по-турецки, испуганно глядя на принудительное возвращение блудного зэка. Карташ ободряюще подмигнул ей, подвел Таксиста к дереву, уложил на бок и другой конец проволоки надежно обмотал вокруг ствола. Свет костра разогнал тени, на небольшом пятачке посреди бурелома было как-то неожиданно уютно и покойно.

- Не беспокоит? Вот и ладненько. Спасибо, хоть не передушил нас, сонных...

- Погоди.

- Ну?

- Покурить дай.

Алексей некоторое время колебался, но потом пожал плечами и просьбу выполнил.

- Теперь все?

Гриневский молча затянулся.

- Тогда до завтра.

И Карташ погасил фонарь.

Гриневский попытался изогнуться и дотянуться до пут кончиком сигареты, но не смог.

Да и что толку - проволока ведь... Передохнул немного. Докурив до самого фильтра, выплюнул окурок далеко в кусты. Лежать было не то чтобы неудобно, но в высшей степени неприятно. Возле уха сновали комарье и еще какая-то таежная дрянь, но пока кусать не решались, и на том спасибо.

- Ты тайгу знаешь, - сказал он в пространство. - Пер по бурелому грамотно, сейчас подкрался неслышно... Значит, ты обманул меня.

Значит, ты знаешь лес.

- В детстве в походы ходил, - лениво донеслось со стороны костра.

- Начальник, ну зачем я тебе, а? Орден за меня все равно не получишь. Я ж не бежал вместе со всеми, я вам жизнь спас. А тебе так и вовсе два раза. Мне через три с половиной откидываться, какой мне резон опять под статью лезть? И ни фига я не знаю, клянусь... Отпусти меня, а?

Послышалось возня, вновь включился фонарик.

- Слушай, Гриня, ты что, вообще никогда не спишь?

Кряхтя, Карташ присел на корточки перед Гриневским. Потер глаза, сказал устало:

- Извини, отпустить я тебя сейчас никак не могу. Зато, что помогал, конечно, спасибо, но...

Ты мне еще не рассказал, откуда знаешь Пугача и какого черта лысого он тебя за собой потащил.

Стало быть, ты что-то скрываешь. Стало быть, это что-то может оказаться для меня опасным. Расколись, а там посмотрим... Я ведь уже говорил: теперь мы с тобой одной ниточкой повязаны. Куда я, туда и ты.

Он поднялся, отошел за дерево и с удовольствием помочился. Вернулся.

Гриневский вздохнул и сказал:

- Если хочешь - расскажу. Но ничего тут нет интересного...

- Ты зачем свалить решил по-тихому, а?

- А впадлу мне с вертухаем по лесам кантоваться...

- Не правильный ответ, - преспокойно перебил Алексей и добавил голосом Жеглова:

- Ты же не урка, Гриня. И не вор. И не жулик. Ты "мужик". Так что колись давай.

Гриневский еще раз вздохнул...

ИНТЕРЛЮДИЯ

КОЕ-ЧТО О ПРАКТИЧЕСКОМ ВРЕДЕ ЧЕЛОВЕКОЛЮБИЯ

21 декабря позапрошлого года, 19.44.

Никто не может знать, чем для него закончится этот день и этот вечер, а также любые вылазки, поездки, пикники и прочие мероприятия. К примеру, главный рыжий электрик страны, собравшийся в Приморье на открытие ГЭС, о чем заливисто вещают сейчас дикторы по радио, запросто может и не долететь. А что, очень даже запросто: столкновение со стаей ворон, теракт, ошибка диспетчера - жизнь наша полна неожиданностей... Еще, глядишь, свалится на крышу "волги" этот электрический сокол, как раз ведь над головой будет пролетать.

А вон та деваха, что изготовилась перебегать улицу в неположенном месте, доберется ли она до середины Днепра... то бишь улицы Ленина? Не угодит ли вместо свидания, на которое наметилась, судя по боевой раскраске и лучащимся глазам, в мрачную хронику дорожно-транспортных происшествий?

А вот уж кто точно может проснуться завтра поутру где угодно, так это гражданин, который открыл дверцу "Волги", впустив в салон морозное облако, и заползает сейчас на переднее пассажирское сиденье. Появление этого гражданина прервало вялые таксерские умствования Петра.

- Ну что, едем? - поправив зеркало, спросил Петр.

- Блин, ну что за непруха! Как сговорились все!

Одна в ночную смену ишачит, денег ей, вишь, не хватает, другая переехала и не оставила, зараза, ни адреса, ни телефона, - растирая прихваченные морозом ладони, сперва пожаловался на облом пассажир, с которым Петр объезжал уже второй адрес. - Вот чего... Давай, шеф, до угла Кутеванова и Каландаришвили. Тормознешь у "Двадцати четырех часов". Знаешь?

Петр философски кивнул: хоть в Москву, голуба, лишь денежки платил.

Магазин, известный по антиалкогольным временам. Раньше, в дочубайсовскую эпоху, лабаз в народе звали "огурцом" - за ядовито-зеленые стены. И ух как сотрясались эти стены, когда на них девятыми валами накатывались волны из крепких мужских тел! Потому что в другие магазины вино-водочную продукцию подвозили крайне нерегулярно, или же не завозили вовсе - спасибо Егору Кузьмину и Михаил Сергеичу, - а в этом почему-то с подвозом все обстояло пучком. И сшибались каждый шантарский день в беспощадной игре, здорово смахивающей на регби, суровые, небритые, пропахшие потом и табаком мужики. Случись, кстати говоря, тогда возле лабаза короли натурального регби - скажем, какие-нибудь ирландцы, какие-нибудь "Дублинские буйволы", то затоптали бы их, как котят. Куда ирландцам против озлобленного русского мужика, у которого трубы горят лесным пожаром!.. А нынче нет очередей, и стены лабаза уже не зеленые, да и у народа сегодня другие огорчения и другие развлечения...

- Возьму два пузыря, - делился планами пассажир, - махану к Леньке. Это мой братан двоюродный. Он, конечно, придурок, и подеремся с ним, это уж как водится, ну да ладно... Все ж таки год с ним не виделись. Я ж, командир, на Камчатке год торчал. Теплостанцию мы там строили, которая работает от гейзеров, слыхал, поди? Я-то сам мастером...

И полилась, как вода из крана, очередная история про житуху-бытуху, подобных которой каждый таксист за смену выслушивает море разливанное. Чего только за эти годы не надудели в уши пассажиры! От леденящей правды, которую, может, лучше бы и не слышать, до выдумок, перед которыми сам барон фон Мюнхгаузен снял бы шляпу. Не говоря уж про заунывные расскажи о повседневных бедах и тяготах. Это ж на Западе народ за такими делами таскается к психоаналитикам. А нашим-то чего переплачивать напрасно, пока есть случайные попутчики в поездах, алкаши в разливухах и таксисты. Выливай на них помои своей души...

От магазина "Двадцать четыре часа" до машины Петра затарившийся пассажир так и не добрался. Его перехватил по дороге какой-то медвежьей комплекции тип в распахнутом пуховике.

Объятия, похлопывания по плечам, раскрытый напоказ пакет, из которого блеснули водочные пробки и вот - камчатский мастер обрел собутыльника, а Петр потерял пассажира. Хорошо хоть, рассчитаться успели.

Вот так: не попадись клиенту по дороге хрен в пуховике, задержись Петр где-нибудь на светофоре, выйди клиент из магазина чуть позже... ну и так далее. Однако у случайностей своя сволочная программа, которая в очередной раз подтвердила тезис о непредсказуемости любых планов на вечер или на ближайшие пять минут, тезис во всю живет и здравствует.