не скрываю. Это мое несчастье.
де только миссис Гаммидж, но и других членов семьи. Однако мистер Пегготи не
привел такого возражения, он снова обратился к миссис Гаммидж с увещанием
"смотреть веселей".
Совсем не такая. Я знаю, какая я. Мои невзгоды сделали меня непокладистой. Я
чувствительна к моим невзгодам, а они делают меня непокладистой. Хотела бы я
быть не такой чувствительной, но не могу. Я хочу привыкнуть к ним и не могу.
Дома из-за меня неуютно. Я это понимаю. Целый день я надоедала и твоей
сестре и мистеру Дэви.
Лучше мне уйти в работный дом и там умереть. Я женщина одинокая, покинутая,
и лучше мне не стоять здесь всем поперек дороги. Если все против меня, и
даже я сама против себя, то пусть уж лучше это будет в моем приходе. Дэниел,
мне нужно бы уйти в работный дом и там умереть, и все избавятся от меня.
мистер Пегготи, который не проявлял никаких других чувств, кроме глубокого
сострадания, окинул нас взглядом, покачал головой и все с тем же
состраданием, освещавшим его лицо, прошептал:
Пегготи, укладывая меня спать, не объяснила, что речь идет о покойном
мистере Гаммидже и что ее брат в подобных случаях считает такое объяснение
непреложной истиной и всегда приходит в умиление. Немного погодя, когда он
улегся в свою койку, я услышал, как он говорит Хэму:
там пребывания это случалось несколько раз), мистер Пегготи всегда приводил
тот же довод как смягчающее обстоятельство, и всегда с самым трогательным
сочувствием.
приливы и отливы вносили некоторое разнообразие, изменяя часы ухода и
прихода мистера Пегготи, а также рабочие часы Хэма. Когда Хэм бывал
свободен, он гулял с нами и показывал парусные и гребные суда, а один или
два раза катал нас в шлюпке. Не знаю почему, но одни впечатления связаны с
тем или иным местом больше, чем другие, хотя это бывает почти со всеми
людьми, в особенности если речь идет о впечатлениях детства. И каждый раз,
когда я слышу или читаю слово "Ярмут", в моей памяти возникает воскресное
утро на берегу, звонят колокола, призывая в церковь, малютка Эмли
прислонилась к моему плечу, Хэм лениво швыряет камешки в воду, а солнце
высоко над морем только что пробилось сквозь густой туман, и перед нами
предстают корабли, похожие на собственные свои тени.
мистером Пегготи и миссис Гаммидж, но мучительно страдал, расставаясь с
малюткой Эмли - Мы шли рука об руку к трактиру, где ждал возчик, и на пути
туда я обещал ей писать. (Это обещание я исполнил - выводя буквы более
крупные, чем те, какими обычно бывают написаны объявления о сдаче внаем
квартир.) Прощаясь, мы были убиты горем, и если когда-нибудь я чувствовал в
своем сердце зияющую пустоту, то это было в тот день.
нем очень мало или вовсе не думал.
совесть уверенным перстом указала мне этот путь, а уныние заставило еще
сильнее почувствовать, что там мое родное гнездо и моя мать - мой друг и
утешитель.
более знакомыми становились места, мимо которых мы проезжали, тем сильней
жаждал я добраться до дому и упасть в объятия матери. Однако Пегготи не
только не разделяла моего волнения, но пыталась (впрочем, очень ласково) его
сдержать и казалась смущенной и расстроенной.
скоро - это зависело от желания лошади возчика) - и он появился. Я хорошо
помню его в тот холодный серый день, под хмурым небом, угрожавшим дождем!
искал взглядом мать. Но это была не она, а незнакомая служанка.
кое-что расскажу... - ответила Пегготи.
неловкости зацепилась и повисла, словно самой неожиданной формы гирлянда, но
я был слишком огорчен и растерян и ничего ей не сказал. Спустившись наземь,
она взяла меня за руку, повела в кухню и закрыла за собой дверь.
веселой.
Скажите, мой миленький!
тяжело вздыхать и сказала, что я нанес ей тяжелый удар.
надлежащее место, затем остановился перед ней, тревожно в нее вглядываясь.
раньше, но не было удобного случая. Может быть, я должна была это сделать,
но китагорически, - на языке Пегготи это всегда означало "категорически", -
не могла собраться с духом.
шляпку. - Ну, как вам это понравится? У вас теперь есть папа.
губительное дуновение, связанное с могилой на кладбище и с появлением
мертвеца, пронизало меня.
протянув мне руку, сказала:
меня покинула. По одну сторону камина сидела моя мать, по другую - мистер
Мэрдстон. Моя мать уронила рукоделие и поспешно - но, мне показалось,
неуверенно - встала.
проговорил мистер Мэрдстон. - Ну, Дэви, как поживаешь?
мать; она поцеловала меня, нежно погладила по плечу и, усевшись, снова
принялась за работу. Я не мог смотреть на нее, не мог смотреть на него, я
знал, что он глядит на нас обоих; и, повернувшись к окну, я стал смотреть на
поникшие от холода кусты.
старой милой спальни уже не было, и я должен был спать в другом конце дома.
Я спустился вниз, чтобы найти хоть что-нибудь, оставшееся неизменным, -
настолько, казалось мне, все стало другим, - и вышел во двор. Очень скоро я
убежал, так как в доселе пустовавшей конуре обитал огромный пес с большущей
пастью и с такой же черной шерстью, как у него. Мой вид разъярил пса, и он
выскочил и бросился на меня.
ГЛАВА IV
живет в ней теперь, - была существом разумным и способным давать показания,
я призвал бы ее в свидетели того, с каким тяжелым сердцем отправился я спать
в ту ночь. Взбираясь наверх по лестнице, я все время слышал за собой лай
собаки во дворе; озирая комнату таким же печальным и чуждым взглядом, каким
комната озирала меня, я сел, скрестив руки, и задумался.
потолке, об обоях на стене, о неровном стекле, сквозь которое ландшафт
казался подернутым рябью, о расшатанном трехногом умывальнике, словно чем-то
недовольном; он вызывал у меня в памяти миссис Гаммидж, когда она тосковала
о "старике". Все это время я плакал, но почему я плачу - не думал, сознавая
лишь, что мне грустно и холодно. И, наконец, мое отчаяние завершилось
размышлениями о том, что я безумно влюблен в малютку Эмли и оторван от нее
ради того, чтобы приехать сюда, где я, наверное, никому не нужен так, как
нужен Эмли, и где никто не любит меня. Тут мое отчаяние стало совсем
нестерпимым, я натянул на себя краешек одеяла и плакал, пока не заснул.
сняли одеяло. Это мать и Пегготи пришли ко мне, и кто-то из них откинул
одеяло.
Корнев Павел
Акунин Борис
Мацумото Сэйте
Афанасьев Роман
Самойлова Елена
Афанасьев Роман