случаях, когда мне угрожала большая опасность, нежели ваша вражда.
было не без труда восстановлено, его скрепили обильными возлияниями.
стола раньше, чем это было принято в замке, к немалому разочарованию
храброго капитана, который, помимо всего прочего, пристрастился в
Нидерландах к вину и приобрел способность поглощать невероятное количество
крепких напитков.
стояла большая кровать под клетчатым пологом; вдоль стены помещалось
несколько ларей, или, вернее, длинных корзин; три из них были набиты свежим
вереском и, видимо, предназначались в качестве постелей для гостей.
Ментейта в сторону, - как у нас обычно устраивают ночлег для гостей. Но,
скажу вам откровенно, мне не хотелось оставлять вас на ночь наедине с этим
немецким бродягой, и я приказал приготовить постели вашим слугам подле вас.
Чем черт не шутит, милорд! В наше время можно лечь спать целым и невредимым,
со здоровой глоткой, способной пропустить любое количество бренди, а наутро
оказаться с перерезанным горлом, зияющим, как вскрытая устрица.
сам хотел просить о таком распорядке, ибо хотя он нимало не опасается
насилия со стороны капитана Дальгетти, но все же всегда предпочитает иметь
Андерсона поближе к себе, потому что это не простой слуга, а человек весьма
достойный.
вероятно, наняли его в Англии?
спокойной ночи.
пожелать спокойной ночи также и капитану Дальгетти, но, заметив, что
внимание храброго воина всецело поглощено кувшином с поссетом, не стал
прерывать столь похвальное занятие и удалился без дальнейших церемоний.
капитан, несколько отяжелевший от выпитого вина и тщетно пытавшийся
расстегнуть пряжки своего панциря, обратился к Андерсону со следующей речью,
прерываемой частой икотой:
хвалится подпоясывающийся, как распоясывающийся..." Конечно, это непохоже на
команду... Но суть дела в том, что мне придется спать в моих доспехах, как
тем честным воинам, которые уснули навеки, если ты не поможешь мне
расстегнуть вот эту пряжку.
повернувшись на каблуках. - Простой слуга, наймит, получающий четыре фунта в
год и лакейскую ливрею, считает для себя унизительным услужить ритмейстеру
Дугалду Дальгетти, владельцу Драмсуэкита, изучавшему гуманитарные науки в
эбердинском духовном училище и состоявшему на службе у монархов доброй
половины европейских государств!
в этот вечер играть роль миротворца, - прошу вас принять во внимание, что
Андерсон никогда и никому не прислуживает, кроме меня; но я охотно сам
помогу Сибболду расстегнуть ваш панцирь.
вам и не мешало бы поучиться снимать и надевать военные доспехи. Я натягиваю
и стягиваю свои, как перчатку; вот только нынче, хоть я и не ebrius <Пьян
(лат.)>, но, как говорили древние, vino ciboque gravatus <Отягчен вином и
едой (лат.).>.
перед очагом с выражением пьяного глубокомыслия на лице, предавался
размышлениям о событиях минувшего вечера. Больше всего, по-видимому, его
занимала личность Аллана Мак-Олея.
шандалов - восемь голоштанных горцев с горящими факелами! Да ведь это верх
находчивости! Умнейшая выдумка, просто фокус!... А говорят, что он
сумасшедший! Боюсь, милорд (капитан покачал головой), что хоть он вам и
родня, а придется мне признать, что он в своем уме, и либо поколотить его
хорошенько за насилие, совершенное над моей личностью, либо вызвать его на
поединок, как подобает оскорбленному дворянину.
отвечал лорд Ментейт, - то я могу сообщить вам о некоторых обстоятельствах,
которыми сопровождалось появление на свет Аллана Мак-Олея, и вы сами поимею,
почему нельзя так строго судить его и требовать от него удовлетворения.
да чарочка вина и теплый ночной колпак - лучшее снотворное. А потому, если
вашей светлости угодно взять на себя труд рассказывать, я буду иметь честь
быть вашим терпеливым и признательным слушателем.
своим слугам, - очень хочется услышать об этом странном человеке; и я
полагаю, что лучше мне удовлетворить ваше любопытство, чтобы вы в случае
надобности знали, как обращаться с ним. Подсаживайтесь-ка все поближе к
огню.
кровати, а капитан Дальгетти, вытерев капельки молочного напитка с усов и
бороды и повторив несколько раз первый стих лютеранского псалма "Всякое
дыхание да хвалит господа..." - улегся в одну из приготовленных постелей;
высунув из-под одеяла взлохмаченную голову, он слушал рассказ молодого
графа, находясь в блаженном состоянии полупьяной дремоты.
из почтенного и древнего рода и был предводителем одного из северных кланов
- немногочисленного, но стяжавшего добрую славу; его супруга, мать обоих
братьев, была женщиной благородного происхождения, из хорошей семьи, если
мне дозволено будет так говорить об особе, родственной мне по крови. Ее
брат, смелый и достойный молодой человек, получил от короля Иакова Шестого
звание лесничего и, наряду с другими привилегиями, право охоты на
королевской земле, примыкавшей к его поместью. Пользуясь этим правом и
защищая его, он имел несчастье навлечь на себя вражду одного из тех горных
кланов, которые занимаются разбоем и о которых вы, капитан, вероятно,
слышали.
- Еще в бытность мою в эбердинском духовном училище Дугалд Гарр пошаливал в
Гариохе, а Фаркерсоны - на берегах Ди, клан Чэттен - на землях Гордонов, а
Грантьи и Камероны - во владениях Морея. А после того понасмотрелся я на
хорватов и пандуров в Паннонии и Трансильвании. Видел и казаков с польской
границы. Видел я и всяких разбойников, бандитов и грабителей со всех концов
света; так что имею кое-какое понятие о том, каковы ваши отчаянные горцы!
вражде, - продолжал лорд Ментейт, - был просто шайкой бездомных разбойников,
прозванные Сынами Тумана за их вечные скитания по горам и долам. Это
жестокие и отчаянные люди, мстительные и неистовые в своих диких страстях,
не знающие узды, налагаемой цивилизованным обществом. Несколько человек из
этого клана подстерегли злополучного лесничего в то время, как он охотился в
горах без своих слуг, неожиданно напали на него и зверски убили, подвергнув
бесчеловечным истязаниям. Затем разбойники отрубили лесничему голову и в
порыве бесшабашного удальства решили подкинуть ее в замок зятя лесничего.
Хозяина не было дома, и жене его поневоле пришлось принять непрошеных
гостей, перед которыми она побоялась закрыть двери своего дома. Сынам Тумана
было подано угощение, и они, улучив удобную минуту, вынули из пледа голову
своей жертвы, поставили ее на стол и вложили в ее безжизненные уста кусок
хлеба, предлагая откушать с того самого стола, за которым убитый не раз
пировал. Хозяйка дома, покинувшая комнату, чтобы позаботиться об ужине,
вошла в эту самую минуту и, увидя голову своего брата, стремглав бросилась в
лес, испуская дикие вопли. Злодеи, удовлетворенные успехом своей жестокой
выходки, удалились. Перепуганные слуги, едва придя в себя от охватившего их
ужаса, кинулись во все стороны разыскивать свою несчастную госпожу, но она
исчезла бесследно. Злополучный муж возвратился домой на другой день и с
помощью своих людей предпринял более тщательные поиски как вблизи замка, так
и в отдаленных окрестностях, но, увы, и эти поиски оказались тщетными. Все
говорили, что, помешавшись от ужаса, бедная женщина, вероятно, бросилась с
обрыва в реку или утонула в глубоком озере, расположенном на расстоянии мили
от замка. Ее гибель вызвала всеобщую скорбь, тем более что она была на
шестом месяце беременности; старшему ее сыну, Антюсу, было в ту пору полтора
года. Однако я, кажется, утомил вас, капитан Далыетти, и вас как будто
клонит ко сну?
слышу с закрытыми глазами. Этому я научился, когда стоял на часах.
раз тыкал в него алебардой, чтобы заставить его открыть глаза!
он продолжал свое повествование, обращаясь преимущественно к своим слугам и
не уделяя больше никакого внимания задремавшему ветерану.
это страшное злодеяние. Объединившись с зятем убитого и другими его
родственниками, они выследили Сынов Тумана и умертвили их с не меньшей
жестокостью, чем те умертвили лесничего. Разделив между собой семнадцать
отрубленных голов - трофеи кровавой расправы, - союзники выставили их на
воротах своих замков, на съедение воронам; немногие уцелевшие Сыны Тумана
перебрались в еще более безлюдные места, отступив в глубь страны.
вдруг закричал капитан Далыетти.
Посняков Андрей
Панов Вадим
Шилова Юлия
Эриксон Стивен
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур