ждет тяжелый день.
уйдет.
не о чем, и она принялась прибирать разбросанные повсюду газеты и книги;
меня вновь поразил ее монотонный, бесстрастный голос. Ни разу за все время
она не взглянула в мою сторону, словно меня вообще не было в комнате. На вид
я дал бы ей года сорок два -- сорок три, но могло быть и меньше, и больше.
Единственным украшением ее одежды -- черная юбка и джемпер -- был висевший
на цепочке крест. Она поставила рядом с креслом матери обеденный столик.
на столе молитвенник в кожаном переплете и Библию.
-- Ты нам не нужна.
матери. Почему -- трудно сказать. То, как она держалась, было не очень
похвально, и все же она вызывала во мне симпатию, а дочь -- наоборот. Я
подумал: уж не потому ли мне так нравится мать, что она похожа на меня?
температура. Кто она -- еще одна набожная сестра? Я чувствовал, что от меня
ждут отклика.
-- Просто она любит быть в центре внимания. Что такое ты ей сказал перед
тем, как уехал в Париж? Это очень ее расстроило.
вернешься. И не только ты сказал ей это, но и Святая Дева. Не так ли, Бланш?
пощелкивающих спиц на мать; на мать, не на меня.
от всех вас, в это верю, пора отнестись к ним серьезно. Я уже давно твержу
об этом, и кюре со мной согласен.
насчет девочки с кюре. Он говорит, что довольно распространенная вещь,
особенно среди бедняков. Возможно, Мари-Ноэль наслушалась этого от Жермен. Я
спрошу Шарлотту. Шарлотта все знает.
теряется, когда с ним заговаривают сразу несколько человек. Если видения не
прекратятся, я напишу епископу. Он найдет, что нам посоветовать, и я не
сомневаюсь в том, каков будет его совет.
растлевать ее душу, там, где она сможет положить свой дар на алтарь
Всевышнего для его вящей славы.
собачонку у себя на коленях и, вынув из бумажного кулька сбоку кресла
облитую глазурью конфету, сунула ей в зубы.
конфетку?
тыкаться носом в кулек.
заведется святая, будем держать ее дома. Это открывает большие возможности.
Что нам мешает превратить Сен-Жиль в центр паломничества? Естественно, без
одобрения епископа и церкви тут не обойтись, но, пожалуй, об этом стоит
подумать. Наконец-то появятся деньги, чтобы починить крышу нашей церкви. От
общества помощи не жди.
бы это было в моей власти, она завтра же покинула бы замок.
ее хорошенькому личику, ее большим глазам. Наступит день, и Мари-Ноэль
забудет обо всех этих видениях, она захочет иметь мужа.
краснощекая femme de chambre\footnote{Горничная \textit{(фр.)}.} лет
восемнадцати; увидев меня, она покраснела, хихикнула и сказав: , -- поставила поднос с моим обедом на столик. Я тоже
пожелал ей доброго вечера. Бланш поднялась, отложив в сторону вязанье.
спросила она.
спать, раз Жан вернулся, и не желаю, чтобы меня беспокоили, в особенности --
ты.
вышла из комнаты, так и не заговорив со мной и ни разу на меня не взглянув.
Интересно, что сделал Жан де Ге, чтобы вызвать такую обиду? Я открыл супницу
на своем подносе. Запах казался аппетитным, а я был голоден. Маленькая
горничная, которую Шарлотта назвала Жермен, вышла следом за Бланш, но
Шарлотта осталась и теперь из глубины комнаты наблюдала, как мы едим.
меньше действовала мне на нервы, чем обычно. Ты заметил, она не набросилась
на меня, когда я сказала, что иметь в семье святую открывает большие
возможности?
постарается реализовать эту мысль. Если видения Мари-Ноэль покроют
отраженной славой саму Бланш и Сен-Жиль, что может быть лучше? У Бланш
появится цель в жизни... Шарлотта, ты здесь? Убери супницу, я больше не
хочу. И дай господину Жану вино... Почему ты не рассказываешь мне о Париже,
Жан? Ты еще ничего не рассказал.
последнего отпуска я там не был, да к тому же то, что я знал и любил --
музеи, исторические здания, -- вряд ли было интересно графине. Я принялся
рассказывать о ресторанах, что было ей понятно, о ценах, что понравилось ей
еще больше, а затем, словно по наитию свыше, о воображаемых посещениях
театра и встрече с друзьями военных лет -- она сама подсказывала мне их
имена, и это сильно меня выручало. К тому времени, как мы кончили есть -- а
поели мы хорошо -- и Шарлотта забрала подносы, я чувствовал себя с графиней
непринужденней, чем с кем-либо другим когда-либо в жизни. Причина была
проста: она шла мне навстречу, принимала меня таким, какой я есть, любила
меня, верила мне, полагалась на меня; в подобной ситуации я еще не бывал.
Если бы мы встретились как посторонние люди, нам нечего было бы сказать друг
другу. Как ее сын я мог не бояться, что мои слова вызовут у нее неодобрение.
Я смеялся, шутил, болтал чепуху, и непривычная свобода доставляла мне
неизъяснимое наслаждение. Пока графиня не спросила меня, когда Шарлотта
вышла из комнаты:
да?
Куда исчезли злой юмор, чертики в глазах, вспыльчивость, непринужденная
веселость и сердечное тепло? Передо мной, крепко вцепившись мне в руки,
сидело жалкое, дрожащее создание. Я не знал, что сказать, что сделать. Я
поднялся, подошел к дверям и позвал:
принялись яростно лаять.
меня посмотрела, чуть прищурив глаза.
на подарки. Что в них было, я не знал, не знал я и того, где они сейчас
находились.
страдать.
снова остановился на площадке, не зная, куда повернуть. Слева из какой-то
комнаты раздался звук льющейся воды. Ванная? Зашел в следующую комнату,
благо двери стояли настежь, а внутри никого не было. Быстро обвел ее глазами
и, к своему облегчению, увидел, что мне повезло. Я попал в небольшую
гардеробную и узнал халат, брошенный на стул, и щетки для волос. Кто-то уже
вынул вещи и убрал чемоданы, но на столе аккуратно, рядком, как подарки под
елкой, лежали пакеты, которые я видел в одном из них. Я вспомнил, что на
каждом была записка, подсунутая под ленточку. Когда я впервые видел их, они
ничего мне не сказали, но теперь за всеми этими , , , и
стояло определенное имя. Среди них был пакет, адресованный , в