мысленно сложил эти строки и в то время как он все еще бормотал их про себя,
отыскивая рифму к слову "веретено", работа сивиллы была окончена и вся
шерсть выпрядена. Она взяла веретено, обмотанное теперь уже пряжей, и стала
измерять длину нитки, перекидывая ее через локоть и натягивая между большим
и указательным пальцами. Когда она измерила ее всю, она пробормотала:
"Моток, да не целый; полных семьдесят лет, да только нить три раза порвана,
три раза связывать надо; его счастье, если все три раза проскочит".
чей-то голос, такой же хриплый, как и ревевшие внизу и заглушавшие его
волны, дважды прокричал, и каждый раз все нетерпеливее:
нетерпеливый хозяин явился к ней сам откуда-то из развалин замка.
бесчисленных встреч с норд-остом; коренастый, на редкость крепкого
телосложения: можно было с уверенностью сказать, что никакой рост не помог
бы противнику одолеть его в схватке. Черты его были суровы, больше того - на
лице его не было и следа того веселого добродушия, того беспечного
любопытства ко всему окружающему, какие бывают у моряков во время их
пребывания на суше. Качества эти, может быть, не меньше, чем все остальное,
содействуют большой популярности наших моряков и хорошему отношению к ним,
которое распространено у нас в обществе. Их отвага, смелость и стойкость
действительно вызывают к себе уважение и этим как будто даже несколько
принижают в их присутствии мирных жителей суши. Но ведь заслужить уважение
людей отнюдь не то же самое, что завоевать их любовь, а чувство собственной
приниженности не очень-то к этой любви располагает. Зато разные мальчишеские
выходки, безудержное веселье, неизменно хорошее расположение духа матроса,
когда он отдыхает на берегу, смягчают нее эти особенности его характера.
Ничего этого не было в нашем "капитане"; напротив, угрюмый и даже какой-то
дикий взгляд омрачал его черты, которые и без того были резки и неприятны.
иностранным акцентом, хотя вообще-то, по-английски он говорил совершенно
правильно. - Don der und Blitzen! Мы ждем уже целых
полчаса. Иди и благослови наш корабль на дорогу, а потом катись ко всем
чертям!
заклинания Мег Меррилиз, так плотно прижался к выступу стены, что можно было
подумать, что он от кого-то прячется. Капитан (так он себя именовал) замер
от удивления и сразу же сунул руку за пазуху, как будто для того, чтобы
достать оружие.
наглым тоном, успел ответить, цыганка вышла изпод свода, где она сидела, и
подошла к ним. Глядя на Мэннеринга, моряк спросил ее вполголоса:
прояснилось.
извините меня, я вас принял за другого.
судна, которое здесь всем известно, и я не стыжусь ни имени своего, ни
корабля, и уж если на то пошло, то и груза тоже.
только что нагрузился там в Дугласе, на острове Мэн. Чистый коньяк,
настоящий хи-чун и су-чонг, мехельнские кружева. Стоит вам только
захотеть... Коньяк что надо. Целые сто бочек сегодня ночью выгрузили.
нужно.
быть, поднимемся ко мне на корабль и хватим там глоток спиртного, да и чаю
вы себе там полный мешок наберете. Дирк Хаттерайк умеет гостей принимать.
все это вместе взятое было отвратительно. Он вел себя как подлец, сознающий,
что к нему относятся с недоверием, но старающийся заглушить в себе это
сознание напускной развязностью. Мэннеринг сразу же отказался от его
предложений, и тогда, буркнув:
развалин замка. Очень узенькая лестница вела оттуда прямо к морю и была
когда-то выбита в скале, очевидно для прохода войск во время осады. По
ней-то и спустилась эта достойная пара: приятная наружности сочеталась в
каждом из них с не менее почтенным ремеслом. Человек, называвший себя
капитаном, сел в небольшую лодку вместе с двумя какими-то людьми, которые,
должно быть, его дожидались, а цыганка осталась на берегу и, отчаянно
жестикулируя, что-то приговаривала или пела.
Глава 5
доставила его на судно, там начали поднимать паруса, и люгер стал готовиться
к отплытию. После трех пушечных выстрелов в честь замка Элленгауэн он
помчался на всех парусах, гонимый ветром, который уносил его все дальше от
берега.
искал. - Вот они: глядите, как они идут, наши контрабандисты, - капитан Дирк
Хаттерайк на своей "Юнгфрау Хагенслапен", полуголландец, полумэнец,
получерт. Выставляйте бушприт, ставьте грот-марселя, брамселя, бом-брамселя
и трюмселя и утекайте! А там догоняй кто может! Этот молодец, мистер
Мэннеринг, гроза всех таможенных крейсеров. Они ничего не могут с ним
поделать, он каждый раз или чем-нибудь насолит им, или просто от них
уйдет... Да, кстати, насчет таможни, я пришел звать вас на завтрак и угощу
вас чаем, тем самым, который...
мистера Бертрама, мысли все каким-то странным образом цеплялись одна за
другую.
первоначального предмета их разговора, он вернулся к нему, начав, со своей
стороны, расспрашивать о Дирке Хаттерайке.
связываться: это контрабандист - когда душки лежат балластом, капер и даже
пират - когда они подняты наверх. Таможенным с ним просто сладу нет, ни один
рэмзейский бандит им столько хлопот не причинил, сколько он.
заходит покровительство и защиту здесь на берегу?
таким путем только и попадают, да и рассчитываться за них с ним легко -
возьмет да подкатит бочку-другую или фунтов двенадцать чаю к вам домой
притащит; а свяжитесь только с Данкеном Роббом, кипплтринганским купцом, так
он вам такой счет к рождеству преподнесет, что и не выговоришь, и плати ему
не иначе как наличными или вексель выдавай, да срок чтоб покороче был. А
Хаттерайк - тот и досками, и лесом, и ячменем берет, ну, словом, что только
у кого есть. Я вам насчет этого интересную историю расскажу. Жил тут
когда-то лэрд Гадженфорд, у него много кур было, ну, знаете, таких, которыми
фермеры расплачиваются со своим хозяином... Ко мне так всегда попадают самые
тощие - бабушка Финнистон прислала мне на прошлой неделе трех, так на них и
глядеть-то страшно, а ведь у нее двенадцать мер посеяно на корм; супруг ее
Данкен Финнистон - тот, который умер (мы все умрем, мистер Мэннеринг, этого
нам не миновать)... Ну, а пока что давайте не терять времени и жить -
завтрак на столе, и Домини приготовился уже читать молитву.
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Акунин Борис
Емилина Ника
Чернецов Андрей