Чтение 10–й страницы книги ~Жаганда~

- Для счастья энтомологов, - ответил Маноэль. - Ей-богу, мне очень трудно найти лучшее объяснение!

Маноэль сказал о москитах истинную правду. И когда Бенито, окончив закупки, вернулся на жангаду, лицо и руки у него были покрыты тысячью красных волдырей, не говоря уж о том, что клещи, несмотря на кожаные сапоги, впились ему в ноги.

- Прочь, прочь отсюда, не медля ни минуты! - закричал Бенито. - Иначе полчища этих проклятых москитов налетят на жангаду, и жить в ней станет невозможно!

- И мы привезем их в провинцию Пара, - добавил Маноэль, - а там и своих предостаточно!

Итак, не задерживаясь на ночь у этих берегов, жангада отчалила и снова поплыла по течению.

От Лорето Амазонка слегка поворачивает на юго-восток и течет между островами Арава, Куяри, Урукутео. Жангада поплыла по темным водам Кажару, сливающимся со светлыми струями Амазонки. Вечером 23 июня, пройдя этот левый приток реки, она уже спокойно скользила вдоль большого острова Жахума.

Ясный закат на безоблачном небосводе предвещал дивную тропическую ночь, каких не знают в умеренном климате. Легкий ветерок освежал воздух. На небо скоро должна была взойти луна и заменить своим светом сумерки, - их не бывает на этих широтах. А пока, в темноте, звезды сияли необычайно ярко. Огромная равнина бассейна реки, казалось, уходит в безбрежную даль, словно море, и над ней, на высоте двести тысяч миллиардов лье, сверкал на севере единственный алмаз Полярной звезды, а на юге - четыре бриллианта Южного Креста.

На левом берегу острова Жахума выступали черные силуэты полуосвещенных деревьев. Их можно было узнать лишь по общим очертаниям. Вот стройные, как колонны, стволы копаюсов, с раскинувшимися, словно зонтики, вершинами; вот купы сандисов, из которых добывают густой и сладкий молочный сок, пьянящий, как вино; вот несколько винных деревьев высотой в восемнадцать футов, с трепещущей от малейшего ветерка листвой. Воистину можно сказать: "Какая прекрасная поэма эти амазонские леса!" И добавить: "Какой величественный гимн эти тропические ночи!"

Слышались последние вечерние песни лесных птиц: бентивисов, которые подвешивают свои гнезда на прибрежном камыше; местных куропаток "ниамбу", песенку которых, состоящую из четырех нот, повторяют многие пернатые подражатели; жалобный напев "камичи"; крик зимородка, словно по сигналу отвечающего на последние выкрики собратьев; звонкие, как труба, голоса "каниндэ" и красных попугаев ара, прикорнувших в ветвях жакетибы, сложив крылья, яркие краски которых погасила спустившаяся ночь.

Команда жангады оставалась на своих местах, но отдыхала. Только лоцман стоял на носу, и его высокая фигура едва выделялась в сгустившейся темноте. Вахтенные, застывшие на борту с длинными баграми на плече, напоминали стан татарских всадников. Бразильский флаг на носу жангады неподвижно повис на древке, и у ветра не хватало силы его развернуть.

В восемь часов с колокольни маленькой часовни раздались первые три удара колокола, возвещавшие начало вечерней молитвы. Затем прозвучало еще два раза по три удара, и вскоре вечерня закончилась частым перезвоном.

Между тем семья Гарраля вышла на веранду подышать свежим воздухом после жаркого июльского дня. Так бывало всякий вечер. Жоам Гарраль обычно молчал, прислушиваясь к разговорам, а молодежь весело болтала, пока не наступало время ложиться спать.

- Ах, как хороша наша река, наша величавая Амазонка! - воскликнула Минья, которая не уставала восхищаться могучим водным потоком.

- И правда, несравненная река, - отозвался Маноэль, - я тоже оценил ее гордую красоту.

Сейчас мы плывем по ней, как в прошлом веке Орельяна и Лакондамин, и я не удивляюсь, что они оставили нам такие восторженные описания.

- И притом не очень правдоподобные, - заметил Бенито.

- Брат, - строго остановила его Минья, - не говори дурно о нашей Амазонке!

- А я и не говорю, сестренка, я хочу только напомнить, что о ней сложили немало легенд.

- Да, много, и среди них есть чудесные!

- Какие легенды? - спросил Маноэль. - Должен признаться, они не дошли до Пара, во всяком случае, я их не слышал.

- Чему же тогда вас учат в беленских школах? - засмеялась Минья.

- Теперь я понимаю, что ничему! - ответил Маноэль.

- Как, сударь? - спросила Минья с шутливой строгостью. - Вы не знаете старых преданий? Например, о том, что на Амазонке время от времени появляется громадный змей Миньокао и что вода в реке поднимается или убывает, смотря по тому, ныряет ли этот змей или выходит из воды, до того он велик!

- А вы сами видели когда-нибудь этого диковинного Миньокао? - спросил Маноэль.

- Увы, нет! - вздохнула Лина.

- Какая досада! - сказал Фрагозо.

- Есть у нас еще Маэ д'Агуа, - продолжала Минья, - прекрасная, но страшная женщина: она завораживает взглядом и увлекает в реку неосторожных путников, вздумавших поглядеть на нее.

- О, Маэ д'Агуа в самом деле существует! - воскликнула простодушная Лина. - Говорят, она бродит по берегам реки, но стоит только к ней подойти, тотчас исчезает, как и русалки.

- Ну что ж, Лина, если ты ее увидишь, тотчас позови меня, - пошутил Бенито.

- Чтобы она вас схватила и утащила на дно? Ни за что!

- Да ведь она этому верит! - вскричала Минья.

- Что ж, многие верят и в ствол Манао, - заметил Фрагозо, всегда готовый вступиться за Лину.

- Ствол Манао? - спросил Маноэль. - А это что еще за штука?

- Господин Маноэль, - ответил Фрагозо с комической важностью, говорят, что есть, или, вернее, был когда-то, ствол турумы, который каждый год в одно и то же время спускался вниз по Риу-Негру, останавливался на несколько дней в Манаусе и отправлялся дальше в провинцию Пара, заходя по пути в каждую гавань, где туземцы благоговейно украшали его флажками. Доплыв до Белена, он останавливался, поворачивал назад, поднимался вверх по Амазонке, затем по Риу-Негру и возвращался в лес, откуда так таинственно приходил. Как-то раз его хотели вытащить на берег, но река забурлила, разлилась, и взять его не удалось. В другой раз капитан какого-то судна зацепил его багром и попытался тащить за собой на буксире. Но и на этот раз река разгневалась, оборвала канат, и ствол чудесным образом скрылся.

- А что с ним было потом? - спросила юная мулатка.

- Говорят, в последний раз он сбился с пути, - ответил Фрагозо, - и, вместо того чтобы подняться по Риу-Негру, поплыл дальше по Амазонке. С тех пор его больше не видели.

- Ах, как хотелось бы его встретить! - воскликнула Лина.

- Если мы его встретим, - сказал Бенито, - мы тебя, Лина, посадим на него; он увезет тебя в свой таинственный лес, и ты тоже сделаешься сказочной наядой.

- А почему бы и нет! - задорно ответила девушка.

- Вот сколько у вас легенд, - проговорил Маноэль, - и должен сказать, ваша река их вполне достойна. Но с ней связаны и правдивые истории, стоящие этих легенд. Я знаю одну такую быль, и если бы не боялся вас опечалить - ибо она в самом деле печальна, - я бы ее вам рассказал.

- Ох, расскажите, господин Маноэль! - вскричала Лина. - Я так люблю истории, от которых хочется плакать!

- А разве ты умеешь плакать, Лина? - спросил Бенито.

- Умею, но со смехом пополам.

- Ну, тогда рассказывай, Маноэль.

- Это история француженки, чьи несчастья прославили эти берега в восемнадцатом столетии.

- Мы вас слушаем, - сказала Минья.

- Итак, - начал Маноэль, - в 1741 году два французских ученых, Бугер и Лакондамин, были посланы в экспедицию для измерения дуги меридиана под экватором. А позже к ним прислали известного астронома, по имени Годен дез Одонэ.

Этот Годен дез Одонэ отправился в Новый Свет, но не один: он взял с собой молодую жену, детей, тестя и брата жены.

Путешественники прибыли в Кито [столица Эквадора] в добром здоровье. Но тут на семью дез Одонэ посыпались несчастья, и меньше чем за год они потеряли нескольких детей.

В конце 1759 года Годен дез Одонэ окончил работу, и ему пришлось переехать из Кито в Кайенну. Прибыв в этот город, он хотел вызвать к себе и свою семью, но тут началась война, и ему пришлось добиваться у португальского правительства пропуска на госпожу дез Одонэ со всеми домочадцами.

Трудно поверить, но проходили годы, а он все не мог добиться нужного разрешения.

В 1765 году Годен дез Одонэ, в отчаянии от этой задержки, решил подняться по Амазонке и взять семью из Кито. Но перед самым отъездом он внезапно заболел и не мог выполнить своего плана.

Однако в конце концов хлопоты его увенчались успехом, и португальский король дал госпоже дез Одонэ разрешение снарядить судно, чтоб спуститься по реке и соединиться с мужем. В то же время был отдан приказ, чтобы в миссиях Верхней Амазонки ее ждал конвой.

Госпожа дез Одонэ, как вы увидите дальше, была женщина необыкновенно отважная. Она, не колеблясь, отправилась в путь через весь континент, несмотря на опасности этого путешествия.

- Таков долг верной жены, Маноэль, - сказала Якита, - и я поступила бы так же на ее месте.

- Госпожа дез Одонэ, - продолжал Маноэль, - отправилась в Риобамба, к югу от Кито, взяв с собой детей, брата и француза-врача. Им надо было добраться до миссии на бразильской границе, где их ожидало судне и конвой.

Сначала путешествие шло благополучно; они спускались в лодке по притокам Амазонки. Но с каждым днем затруднений и опасностей становилось все больше, к тому же в этой местности свирепствовала оспа. Разные проводники, предлагавшие им свои услуги, через несколько дней сбегали, а последний, не покинувший их, погиб в реке, бросившись спасать тонувшего французского врача.

Скоро лодка, которая билась о скалы и сталкивалась с плывущими по реке бревнами, вышла из строя. Пришлось высадиться на берег, и там, на опушке непроходимого леса, путешественники построили себе шалаши из веток. Врач вызвался пойти вперед вместе с негром-слугой, который никогда не покидал госпожу дез Одонэ. Они отправились. Их ждали много дней... но напрасно! Так они и не вернулись!

Между тем запасы провизии иссякли. Всеми покинутые, путники попытались спуститься по реке на плоту, но потерпели неудачу. Они вернулись на берег, и им пришлось двинуться в путь пешком, сквозь почти непроходимую чащу.

Бедным, измученным людям это уже было не под силу. Они умирают один за другим, несмотря на все старания стойкой француженки их спасти. Проходит несколько дней, и погибают все - дети, родные, слуги!

- Несчастная женщина! - воскликнула Лина.

- Госпожа дез Одонэ осталась совсем одна, - продолжал Маноэль, - одна, за тысячу миль от океана, до которого ей надо было добраться. Теперь несчастную мать, своими руками похоронившую детей, вела вперед не материнская любовь... ее поддерживала только привязанность к мужу.

Она шла день и ночь и наконец вышла на берег Бобонаса. Здесь ее подобрали доброжелательные индейцы и вывели к миссии, где ее ждал конвой.

Но она пришла туда одна, а за ней остался путь, усеянный могилами.

Затем она попала в Лорето, где мы были несколько дней назад. Из этой перуанской деревни она спустилась по Амазонке, как мы спускаемся сейчас, и наконец встретилась с мужем после девятнадцати лет разлуки.

- Бедная женщина! - вздохнула Минья.

- Бедная мать прежде всего, - сказала Якита.

В эту минуту на корму пришел лоцман Араужо и доложил:

- Жоам Гарраль, мы подходим к Дозорному острову, где пересечем границу.

- Границу! - повторил Гарраль.

Он встал, подошел к борту жангады и долго смотрел на островок, о который разбивалось течение реки. Потом провел рукой по лбу, будто хотел прогнать какое-то воспоминание.

- Границу! - прошептал он и невольно опустил голову.

Но прошла минута, он снова выпрямился, и лицо его выражало решимость выполнить свой долг до конца.

12. ФРАГОЗО ЗА РАБОТОЙ