кино или ТВ шоу и твою храбрость оценит какая-нибудь аудитория? Ты должен
делать, что она хочет, или ты должен продержаться без лекарства. Если ты
откажешься от лекарства, ты умрешь, и она все равно сожжет рукопись. Итак,
ты собираешься лежать здесь и страдать за книгу, которая будет продана в
половину меньшем количестве экземпляров, чем наименее успешная книга о
Мизери, и которую Ритер Проскатт вымажет дерьмом в своей лучшей нарочито
вежливой, пренебрежительной манере в этом великом литературном оракуле
Ньюзуик? Ну, давай, давай, соображай! Даже Галилей отрекся бы, если бы
понял, что значит на самом деле идти напролом.
скоро может наступить состояние комы... Я думаю, что ты в предкоматозном
состоянии теперь и у меня было много...
заряд! Я брошу тактическую ракету на нее, если ты этого хочешь; ты - старая
карга.
слабеющая
Пять жизней! Два года работы! И какова была подоплека: Правда! Что ты знаешь
о проклятой правде!
могу сидеть у твоей кровати всю ночь, как бы мне это не нравилось! Прежде
всего я потратила почти час на дорогу, торопясь вернуться сюда. Я загляну
через некоторое время и посмотрю, не изменил ли ты...
уберечь тебя от агонии.
своей собственной воле.
возвращения, и она покинула комнату с рукописью под мышкой.
лист на рашпер. Он попытался зажечь спичку, но не смог, потому что либо не
попадал на серную полоску, либо ронял ее из рук.
коснулся ею угла бумаги, затем бросил спичку в пепельницу и зачарованно
наблюдал, как пламя съедало ее. У Энни была вилка для жаркого и, когда
страница начала закручиваться, она протолкнула ее в отверстие решетки.
несколько страниц. Пол, как символ твоего согласия.
вспомнил слова, написанные двадцать четыре месяца назад в Нью-Йоркском доме:
спускающейся по лестнице, - и я неспособный ученик, но я приспособлен для
быстрой езды.
комнатам, переполненный книгой более, чем наполненный - беременный, и это
были муки творчества. Он вспомнил, как нашел утром этого дня под диванной
подушкой один из бюстгальтеров Джоаны, оставленный там три месяца тому
назад. Это еще раз показало важность уборки в доме. Он вспомнил шум
Нью-Йоркского транспорта и слабый, монотонный звон церковного колокола,
зовущий верующих к мессе.
облегчение от зачатия; это чувство напоминало падение в яму, наполненную
ярким светом.
написать.
стеной, встающей перед ним.
из различных мест рукописи, потому что девять - число силы, а удвоенное
девять было счастливым числом. Он видел, что она вычеркнула ругательства
черным фломастером.
хорошим мальчиком, молодчиной. И я знаю, как тебе было больно... почти так
же, как ногам, и я не стану больше продлевать твои мученья.
раздавливая хрустящие черные завитки сгоревших страниц. Комната смердела
спичками и горящей бумагой.
бы что-нибудь было в сморщенной ореховой скорлупе, какой являлся его
желудок, его бы непременно вырвало.
дотянуться до горшка и бросить туда спичку. Это уже ничего не значило. Уже
не имело значения.
спичкой
и погаснуть на спичке.
пламени и ощущая полный обжигающий жар.
разогретом воздухе.
воды. Он беспечно наблюдал, как темный кусок рукописи пролетел по комнате и
коснулся газовых занавесок. Легкая вспышка - у него не было времени
подумать, что может загореться комната - мигнула разок и погасла, оставив
крошечную дырочку подобно сигарете. Пепел посыпался на кровать, попал ему на
руки. Но это его нисколько не обеспокоило.
проследить путь каждой обугленной страницы. Пламя трещало и дрожало над
краями горшка.
определить, куда плеснуть ее или нужно ли ее использовать вообще. Губы ее
тряслись и были все в слюнях.
- именно так Энни Уилкз выглядела, когда была напугана. Вот это ему
понравилось!
голубого огня. И тут она решилась. С криком "Боже!" она осторожно вылила
воду в горшок для жаркого. Раздалось чудовищное шипение и взвился султан
дыма. Запах был влажный и отвратительный, пахло углем и чем-то жирным.
горшок и увидел что-то, напоминающее обугленный кусок бревна, плавающего в
пруду.
открыл глаза и увидел, что она сидит рядом с ним. Впервые он был на одном
уровне с ней, глядел ей в лицо. И тут он понял со смутным, легким
удивлением, что сидел... да, в первый раз за целую вечность он по-настоящему
сидел.
были закрыты. Прилив был в разгаре и в следующий момент он мог исчезнуть,
причем навсегда. Поэтому он собирался покататься на волнах пока еще было на
чем, а о сидении он мог подумать позднее...
левой части головы, заставляя его хныкать.
цементному блоку. Сразу же во рту он почувствовал ложку, из которой в горло
выливался горячий суп.
когда-либо наблюдал! - в поле зрения появился Я Хочу Есть. Это произошло
так, как будто первая ложка супа разбудила его желудок от гипнотического
транса.
проглатывал его, и казалось, становился все более голодным с каждым новым
глотком.