read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



образом спас страну от бедствий; за это фараон сделал его первым
министром], однако даже судьба Иосифа, хотя и напоминала мою, не могла с
ней сравниться. Ибо не надо забывать, что блестящие финансовые способности
Иосифа не принесли пользу никому, кроме фараона, и, следовательно, широкая
публика имела полное право относиться к нему с неприязнью, тогда как я,
пощадив солнце, облагодетельствовал всех и потому пользовался всеобщей
любовью.
Я не был тенью короля - я был сущностью; король сам был тенью. Моя
власть была огромна; и не только по званию, как часто бывает, а по
существу. Я стоял у самого истока второго великого периода мировой истории
и мог наблюдать, как узенький ручеек истории становится все глубже, все
шире и катит свои мощные струи в отдаленные века; я видел под сенью
бесчисленных тронов таких же авантюристов, как я: де Монфоров, Гэвстонов,
Мортимеров, Вилльерсов [Симон де Монфор - граф Лестерский (1206-1265),
возглавил борьбу части английских крупных феодалов в союзе с городами за
ограничение королевской власти; взял в плен короля Генриха III и его сына
принца Эдуарда и на время стал диктатором Англии; убит в сражении; Гэвстон
Пьер - сын гасконского дворянина, фаворит английского короля Эдуарда II
(1284-1327); пользовался неограниченным влиянием; был обезглавлен по
настоянию придворной феодальной знати; Мортимер Роджер (1287-1330) - граф,
любовник жены короля Эдуарда II Изабеллы Французской; чтобы захватать
английский престол, он добился вместе с Изабеллой заключения короля в
тюрьму, где тот был удавлен; Вилльерс Джордж, впоследствии герцог
Бувингемский (1592-1628) - первый министр английского короля Якова I,
фактически самолично решал все государственные дела; был казнен королем
Карлом I], ведших войны и предводительствовавших походами французских
фаворитов и правивших страной любовниц Карла Второго, но равного себе я
среди них не находил. Я был Единственным; и мне отрадно было думать, что
по крайней мере в течение тринадцати с половиной веков этот факт никому не
удастся ни утаить, ни опровергнуть.
Да, могуществом я был равен королю. Но в государстве существовала еще
одна власть, которая была могущественнее и меня и короля вместе взятых. То
была власть церкви. Я не хочу скрывать этот факт. Я не мог бы его скрыть,
даже если бы захотел. Но не стоит говорить о нем сейчас; я расскажу об
этом в свое время и в своем месте. Вначале церковь не причиняла мне
никаких сколько-нибудь заметных неприятностей.
Какая это была забавная и любопытная страна! И какой народ! Милый,
простодушный и доверчивый - ну просто кролики! Человеку, родившемуся в
атмосфере свободы, горько было слушать, как искренне и смиренно клялись
они в своей верности королю, церкви и знати; а между тем у них было не
больше оснований любить и почитать короля, церковь и знать, чем у раба
любить и почитать кнут или у собаки любить и почитать прохожего, который
бьет ее! Ей-богу, любая монархия, даже самая умеренная, и любая
аристократия, даже самая скромная, оскорбительны; но если вы родились и
выросли под властью монархии и аристократии, вы никогда сами не
догадаетесь об оскорбительности своего положения и не поверите, если
кто-нибудь вам об этом скажет. Становится стыдно за свой народ, когда
подумаешь, какие мыльные пузыри постоянно восседали на его тронах без
всякого права и основания и какие третьесортные людишки считались его
аристократией; если бы всех этих монархов и вельмож предоставить самим
себе, как предоставлены себе куда более достойные люди, они никогда не
выбились бы из нищеты и неизвестности.
Большая часть британского народа при короле Артуре состояла из рабов,
самых настоящих; они так рабами и назывались и в знак рабства носили
железные ошейники; остальные тоже в сущности были рабы, хотя не назывались
рабами, - они воображали себя свободными людьми, и их именовали:
"свободные люди". По правде говоря, вся нация в целом существовала только
для того, чтобы пресмыкаться перед королем, церковью и знатью, чтобы
рабски служить им, чтобы проливать за них кровь, чтобы, умирая с голоду,
кормить их, чтобы, работая, предоставить им возможность забавляться,
чтобы, терпя нужду и горе, делать их счастливыми, чтобы, ходя голыми, дать
им возможность носить шелка и драгоценные каменья, чтобы, платя налоги,
избавить их от необходимости платить, чтобы, слыша от них только брань в
течение всей своей жизни, позволять знатным кичиться и чувствовать себя
земными богами. И в благодарность получать только побои и презрение;
впрочем, они так привыкли к своей приниженности, что даже такое проявление
внимания принимали за честь.
Унаследованные идеи - забавная штука, и очень любопытно наблюдать их и
изучать. У меня были свои унаследованные идеи, у короля и его народа -
свои. И те и другие текли в глубоких руслах, вырытых временем и привычкой;
и тому, кто захотел бы изменить их течение доводами разума, пришлось бы
долго трудиться. Например, этот народ унаследовал убеждение, что все люди,
не обладающие титулом и длинной родословной, как бы щедро ни наградила их
природа, ничуть не выше животных, клопов, насекомых; в то время как я
унаследовал убеждение, что человекоподобные вороны, рядящиеся в павлиньи
перья наследственных достоинств и незаслуженных титулов, годны только на
то, чтобы над ними посмеяться. И вполне естественно, что ко мне там
относились несколько странно. Примерно так, как хозяин зверинца и публика
относятся к слону. Они восхищаются его ростом и его необычайной силой, они
с гордостью говорят о том, что он может сделать много такого, что сами они
сделать не в состоянии, с такой же гордостью они рассказывают, что,
рассердясь, он может обратить в бегство тысячу человек. Но разве из-за
этого они считают слона _равным_ себе? Нет! Подобная мысль насмешила бы
даже самого жалкого оборванца. Да она никогда ему и в голову не пришла бы;
он не мог бы даже допустить существования подобной мысли. И вот для
короля, для знати, для всего народа, вплоть до последнего раба и нищего, я
был как раз таким слоном. Мной восхищались - и меня боялись; но
восхищались, как животным, и боялись, как животного. Перед животным не
благоговеют, - не благоговели и передо мной; меня даже не уважали. У меня
не было ни родословной, ни унаследованного титула, потому в глазах короля
и знати я был просто пылью под ногами, а народ взирал на меня с изумлением
и страхом, но без всякой примеси почтения: согласно своим унаследованным
идеям, он не чувствовал почтения ни к чему, кроме знатности и родословной.
В этом сказывалось влияние могущественной и страшной римско-католической
церкви. За каких-нибудь два-три столетия она превратила нацию людей в
нацию червей. До того как церковь утвердила власть над миром, люди были
людьми, высоко носили головы, обладали человеческим достоинством, силой
духа и любовью к независимости; величия и высокого положения они
добивались своими заслугами, а не происхождением. Но затем появилась
церковь и принялась за работу; она была мудра, ловка и знала много
способов, как сдирать шкуру с кошки - то есть с народа; она изобрела
"божественное право королей" и окружила его десятью заповедями, как
кирпичами, вынув эти кирпичи из доброго здания, чтобы укрепить ими дурное;
она проповедовала (простонародью) смирение, послушание начальству,
прелесть самопожертвования; она проповедовала (простонародью)
непротивление злу; проповедовала (простонародью, одному только
простонародью) терпение, нищету духа, покорность угнетателям; она ввела
наследственные должности и титулы и научила все христианское население
земли поклоняться им и почитать их. Эта отрава продержалась в крови
христианского мира вплоть до моего родного века, когда лучшие
представители английского простонародья продолжали мириться с тем, что
люди, во много раз менее их достойные, сохранили за собой ряд званий,
вроде звания лорда и короля, на который нелепый закон их страны не дает
права им, достойнейшим, претендовать; англичанин не только мирится с этим
странным положением вещей, но даже убеждает самого себя, что гордится им.
Человек способен примириться с чем угодно, если он привык к этому от
рождения. Разумеется, эта зараза благоговения перед званием и титулом жила
когда-то в крови и у нас, американцев; но к тому времени, когда я покинул
Америку, она уже исчезла. Жалкие остатки ее сохранили еще некоторые франты
и франтихи. Но когда эпидемия снижается до такого уровня, можно считать,
что ее уже нет.
Но вернемся к моему неестественному положению в королевстве короля
Артура. Я чувствовал себя великаном среди карликов, взрослым среди детей,
мыслителем среди умственных кротов; как там ни рассуждай, а я был
единственным действительно великим человеком во всем британском мире; и
тем не менее, как и в далекой Англии моей родной эпохи, какой-нибудь граф
с бараньими мозгами, который мог доказать, что происходит от любовницы
короля, раздобытой из вторых рук в лондонских трущобах, пользовался
большим почетом, чем я. Такого человека в царствование Артура уважали все,
хотя бы его внешность была столь же убога, как его ум, а его
нравственность столь же низменна, как его происхождение. Были случаи,
когда ему разрешалось сидеть в присутствии короля, а мне не разрешалось. Я
без труда мог бы добиться титула, и это возвысило бы меня в глазах всех,
даже в глазах короля, который бы дал его мне. Но я не просил титула; я
отклонил его, когда мне его предложили. Человеку с моими убеждениями титул
не может доставить радости; кроме того, я получил бы его незаконно, так
как, насколько мне известно, моему роду никогда не везло по части
знатности. Я был бы доволен и гордился бы только таким титулом, который
мне пожаловал бы сам народ, единственный законный источник власти; такой
титул я надеялся заслужить; я действительно в конце концов заслужил его
долгими годами добросовестной, честной работы и стал носить его с высокой
и чистой гордостью. Этот титул, сорвавшийся однажды с губ деревенского
кузнеца, был подхвачен всеми как счастливая выдумка и с одобрительным
смехом передавался из уст в уста; в десять дней он обошел все королевство,
и к нему привыкли, как к имени короля. В дальнейшем и в народных толках и
в королевском совете при спорах о делах государственной важности меня
называли только так. Этот титул в переводе на современный язык означает -
Хозяин. Он мне нравился, так как я получил его от народа. Это был очень
высокий титул - и единственный в своем роде. Когда говорили о герцоге, о
графе, о епископе, нельзя было угадать, о ком именно идет речь. Разве мало



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [ 10 ] 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.