составляло ее силу. Она скучает и проникается цинизмом, который и погубит
ее. Вскоре вместе с Революцией и Директорией на сцене вновь появятся
грубые формы любви.
годами все французские романисты - Стендаль, Бальзак, Жорж Санд - были
романтиками. Стендаль, который хотел прослыть циником и который по тону
своих произведений был классиком, на поверку рисует романтических героев -
все они (даже граф Моска, даже Жюльен Сорель) в конце концов начинают
верить в любовь-страсть. Ни один великий художник не может быть в полной
мере ни классиком, ни романтиком. Сторонник классицизма рисует
действительность такой, какова она есть, романтик бежит от реальности. Он
бежит в прошлое, и тогда появляется исторический роман, роман Виньи или
Гюго; он бежит в далекие края, и тогда появляется экзотический роман; он
бежит в мечту, и тогда перед нами роман Жорж Санд, который кишит такими
героями, каких жаждут женщины, но герои эти, увы, существуют только в их
воображении. Бальзак одновременно и реалист, когда он описывает госпожу
Марнефф или барона Юло, и романтик, когда он обожествляет госпожу де
Морсоф.
предлагала вниманию пресыщенных патрициев любовь крестьян, солидных и
основательных. Затем вместе с Наполеоном III приходит всеобщая усталость и
отвращение ко всякому романтизму. Государственный переворот знаменовал
собою победу макиавеллистов над героями романов. Разочарованная публика
созрела для того, чтобы оценить книгу, где будет сказана правда, где будет
отмечена духовная посредственность, где будет сожжено все, чему прежде
поклонялись, - словом, произошло то, что произошло с испанской публикой,
которая во времена Сервантеса была готова принять антирыцарский роман.
Писатель цинический (или кажущийся таковым) имеет много шансов обольстить
читателей, и при этом надолго, если он в подходящий момент обрушивается на
политический и духовный уклад, который, подобно обветшавшему зданию, готов
вот-вот рухнуть. Такой писатель останется в истории литературы
разрушителем отжившего мира. Из этого не следует, что привнесенный им
душевный опыт продержится дольше, чем ниспровергнутый им сентиментализм.
Смена направлений будет продолжаться. Однако новый сентиментализм станет
уже иным. После "Госпожи Бовари" для женщин уже невозможны некоторые формы
бегства от действительности в мечту. Флобер изобразил не только элиту
своего времени, но и широкие круги наших дней. Вот почему его роман и
сделался великим событием.
величайшего "антиромана" своего времени? Потому что он одновременно был
романтичен и антиромантичен. Говоря точнее, потому, что он был неистовым
романтиком и вместе с тем видел смешную сторону романтизма. В нем
уживались викинг и руанский буржуа, ученик Гюго и наставник Мопассана. Сам
писатель сознавал эту двойственность. "Во мне с литературной точки зрения
два различных человека, - писал он в письме Луизе Коле 16 января 1852
года, - один влюблен в горластое, лиризм, широкий орлиный полет, звучность
фразы и вершины идей; другой рыщет в поисках правдивого, доискивается его,
насколько может, любит отмечать мельчайший факт с такой же силой, как и
значительный, и хотел бы заставить вас почувствовать почти материально то,
что он воспроизводит. Он-то и любит смех, животное начало в человеке".
"Фауста" было одним из самых волнующих впечатлений его юности. Он читал
эту книгу в Руане в саду, на воздухе, и звон церковных колоколов сливался
с поэзией Гете.
Флобер-реалист с детства яростно восставал против всеобщей глупости.
Вместе с несколькими друзьями он создал тип болтливого Годиссара (они
нарекли его Гарсон), нелепого увальня и грубияна, и каждый по очереди
придумывал плоские мысли для этого глупца. Точно мазохист, Флобер
барахтался во всей этой пошлости, которую он ненавидел. Он мечтал
составить "Лексикон прописных истин" и в один прекрасный день набросал
его, эти ходячие истины воплотились в его романе "Бувар и Пекюше".
Флобер-романтик был платонически влюблен в госпожу Шлезингер и испытывал
плотскую страсть к Луизе Коле; Флобер-реалист был беспощаден к смешным
чертам своей любовницы и воспользовался ими, создавая "Госпожу Бовари".
попытку в романе "Воспитание чувств". Книга эта, по его словам, - попытка
"слить воедино" обе душевные склонности (легче было бы написать две книги
и дать в одной человечность, а в другой лиризм). "Я сплоховал..."
"Искушение святого Антония" было второй попыткой - попыткой дать в книге
только лиризм. Тут для Флобера-романтика было полное раздолье: "Никогда не
вернуть мне тех безумств стиля, которым я предавался целых полтора года. С
каким жаром подбирал я жемчужины для своего ожерелья! Одно лишь забыл я -
нить". Именно об этом сказали писателю его друзья, Максим дю Кан и Луи
Буйе, когда он читал им в Круассе "Искушение святого Антония". Сцену,
которую Максим дю Кан приводит в своих "Мемуарах", часто пересказывали.
Двое этих судей единодушно посоветовали Флоберу взять для нового романа
самый будничный сюжет, положить в основу книги один из тех случаев, какими
изобилует жизнь мещанства, и правдиво, естественно разработать его.
том же направлении. Он уже ощутил слабости, порождаемые смешением
романтизма и реализма; он тщетно попробовал написать книгу в чисто
романтическом духе, теперь оставалось испробовать чистый реализм. "Что
кажется мне прекрасным, что я хотел бы сделать - это книгу ни о чем, книгу
без внешней привязи, которая держалась бы сама собой, внутренней силой
своего стиля, как земля, ничем не поддерживаемая, держится в воздухе, -
книгу, которая почти не имела бы сюжета или по меньшей мере в которой
сюжет, если возможно, был бы почти невидим. Самые прекрасные - те
произведения, в которых меньше всего материального...". Такой книгой и
предстояло сделаться его роману "Госпожа Бовари". Как-то Толстой небрежно
сказал об "Анне Карениной": "Это пустяк - история замужней женщины,
которая влюбилась в офицера". Сюжет, который друзья подсказали Флоберу,
также был пустяком: история романтически настроенной женщины, которая
выходит замуж за человека посредственного, обманывает его, разоряет и в
конце концов накладывает на себя руки. Однако писателя не только не
огорчила бедность сюжета, но, напротив, он тут же радостно воскликнул:
"Превосходная мысль!" Дело в том, что Флобер сразу же увидел, что с
помощью этого банального и незначительного сюжета он сможет выразить
страсти, которые волновали его собственную душу.
знаменитое выражение? Именно то, что оно выражает. Флобер бичует в своей
героине собственные заблуждения. Какова главная причина всех несчастий
госпожи Бовари? Причина в том, что Эмма ждет от жизни не того, что жизнь
может ей дать, но того, что сулят авторы романов, поэты, художники и
путешественники. Она верит в счастье, в необычайные страсти, в опьянение
любовью, ибо эти слова, вычитанные в книгах, показались ей прекрасными.
Она в детстве прочла "Поля и Виргинию" и долго потом мечтала о бамбуковой
хижине; позднее она прочла Вальтера Скотта и начала бредить замками с
зубчатыми башнями. Эмма не замечает подлинной красоты окружающей ее
нормандской природы. Мир, в котором она хотела бы жить, походит на мир
Анри Руссо. "Там были и вы, султаны с длинными чубуками, под навесами
беседок млеющие в объятиях баядерок, гяуры, турецкие сабли, фески, но
особенно обильно там были представлены вы, в блеклых тонах написанные
картины, изображающие некие райские уголки, - картины, на которых мы видим
пальмы и тут же рядом - ели, направо - тигра, налево - льва, вдали -
татарский минарет, на переднем плане - руины Древнего Рима, поодаль -
разлегшихся на земле верблюдов, причем все это дано в обрамлении
девственного, однако тщательно подметенного леса и освещено громадным
отвесным лучом солнца, дробящимся в воде серо-стального цвета, а на фоне
воды белыми пятнами вырезываются плавающие лебеди" [Г.Флобер, "Госпожа
Бовари"].
потребность в экзотике и уходе от действительности и есть сущность
романтизма, и есть тот недуг, от которого сам Флобер с трудом исцелился.
Ведь он также верил в очарование баядерок, в красоты Востока, и
понадобилось путешествие в Египет, унылый вид тамошних куртизанок, грязь
их глинобитных хижин, ужасающе тяжкая меланхолия ночи у Кучук-Ханем, чтобы
писатель убедился в суетности своих устремлений. Для Флобера романтизм был
неотделим и от неудачи в любви (глупость Луизы Коле), и от неудавшегося
путешествия (нищета Востока), и от неудачи в искусстве (отвращение
писателя к "Искушению святого Антония"). Приводя злополучную Эмму к
пониманию ужасной действительности, писатель как бы очищается от
собственных страстей.
"вообразить себя иным, нежели он есть в действительности". В характере
Контровский Владимир
Пехов Алексей
Свержин Владимир
Никитин Юрий
Каргалов Вадим
Кервуд Оливер Дж.