Дайте воды.
боль... Вот так. Теперь вам лучше?
пути к спасению: спустились пониже, но лодка уперлась в преграду
брюхом: осторожно маневрируя балластом, попытались подвсплыть, и
вскоре над головой послышался скрежет металла. Так непостижимым
образом мы оказались в западне. И вдруг кто-то крикнул: "Лодка
движется!" Мы затаили дыхание, прислушиваясь. В самом деле, подводный
корабль, у которого не было винтов, тем не менее продвигался вперед,
тычась боками в препятствия. Несомненно, нас влекло течение. Что же
произошло? Объяснение могло быть только одно: лодка оказалась в
подводном скальном туннеле, извилистом широком. Нас затолкал туда
прилив, а быть может, просто течение, о котором мы и не подозревали.
Так или иначе, но мы попали в одну из извилин туннеля и именно потому
ударились сперва скулой, а потом, когда попытались отработать назад, -
кормой и винтами.
подумал: быть может, туннель сквозной и мы, пробираясь вперед, в конце
концов скажемся на свободе? О своих надеждах сообщил по корабельной
трансляции, и люди приободрились. "Только бы выплыть на чистую воду, -
шептал я, - а там мы придумаем, как спастись!"
удалось вывести из него лодку?
спать. Я так хочу спать! Дайте мне передышку, я посплю немного, и
мы...
голова!.. Нет, не могу курить. Погасите сигарету. Меня мутит от запаха
дыма!
прекратились. Она свободно висела в воде. Двигалась ли она, я не знаю.
Мы выждали около двух часов. Вокруг было тихо. Тогда я рискнул
включить машинки очистки воздуха - люди задыхались от недостатка
кислорода. Замерев, мы ждали шума винтов корвета и новых взрывов.
Однако все было спокойно. Еще час томительного ожидания. Я осмелел и
скомандовал всплытие. Мы могли рискнуть: по расчетам, наверху еще
продолжалась ночь. Как сквозь сон, слышал я голос матроса,
считывавшего показания глубиномера. Мы постепенно поднимались...
рубкой о скалу. Но над нами была вода, только вода. Подвсплыв, мы
подняли кормовой перископ. Мы ничего не увидели. Два других перископа
были повреждены и не выдвигались из шахт. И вот на глубиномере ноль и
отдраиваю рубочный люк и поднимаюсь на мостик. Меня охватывает тишина
и темнота - густой, ни с чем не сравнимый мрак. Нас будто в тушь
окунули. Мрак и абсолютно неподвижный воздух. Почему-то вспомнился
"Наутилус" капитана Немо... Неожиданно для самого себя я вскрикнул.
Звук укатится куда-то вдаль, и немного спустя ко мне вернулось эхо. Я
стоял на мостике, подавленный, ошеломленный, а голос мой все звучал,
отражаясь от невидимых препятствий, постепенно слабея. Будто и он
искал выхода и не мог отыскать. Сомнений не было - лодка всплыла в
огромном гроте!..
угрожающее.
папку.
пальцы легко бегали по клавиатуре, глаза были устремлены за окно, к
тяжелой красной луне, которая медленно вставала над пустынным озером.
Казалось, туда же уносилась мелодия, стремительная и тревожная. И
музыка, и луна, и тускло отсвечивающая водная гладь за окном, да и сам
Абст со странно неподвижными глазами - все это удивительно сочеталось
с тем, что составляло содержание желтой папки.
для органа. Если бы здесь был орган!..
Ты увлекался и другими, но Шуберт для тебя...
взволнованно проговорил Абст. - Бах в музыке, Шиллер в поэзии.
он думал о другом.
неожиданно для самого себя кивнул.
почти черный силуэт Абста четко выделялся на фоне широких светлых
полос, проложенных луной по поверхности озера.
отрывист, и музыка стиха начисто пропадала.
а сколько экспрессии!
не любил их. Он считал себя деловым человеком, а поэзия не для таких.
Мы поужинаем и поговорим. И не медли - нам предстоит немало дел.
выпил большой бокал пива.
сладкое. - У меня из головы не лезет этот странный грот. Подумать
только, он под боком у той самой базы! Хозяева ее, надо полагать, и не
подозревают о существовании в скале гигантского тайника.
выспаться. И предупреждаю: это небезопасно. Мало ли как он вдруг
поведет себя.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Было очень темно, и Абст включил предусмотрительно взятый фонарик.
Шорох шагов в тишине, тоненький лучик света, выхватывавший из мрака то
ветвь, похожею на протянутую руку, то дикий уродливый камень,
усиливали тревогу, которой была наполнена ночь.
филина. И тотчас, будто вторя этим звукам, порыв ветра зашелестел в
верхушках деревьев. Лес ожил, заговорил...
неотступно стояли налитые кровью глаза Бретмюллера. - Было бы славно
встретить его на этой тропинке.
лежит пластом, как покойник". А он бьет стекла и врывается в комнату!
я теряюсь в догадках. Странно, очень странно. Впрочем, причины
выяснятся.
в сторону и задержался на широкой двустворчатой двери с пандусом - в
такие можно ввозить коляски с больными.