занятий в системе партийного просвещения: тогда как раз входил в моду единый
политдень, который Надя называла прививками от задумчивости. Алексей
Андрианович вслух обдумывал кандидатуры докладчиков, темы рефератов и
прочее, и вдруг ни с того ни с сего спросил, какого черта молодой партийный
активист общеинститутского масштаба занимается разными паршивыми эсерами,
начисто сметенными с лица земли народным гневом? Чистяков покраснел и
осторожно ответил, что, мол, мы обязаны знать идейное оружие и
внутрипартийную практику наших, пусть и побежденных, недругов... Семеренко
серьезно похвалил за умный ответ и сообщил, что посоветовался и подобрал
Валере новую замечательную тему - "Уральское казачество в боях за Советскую
власть. На материале боевого пути Первого Красного казачьего полка имени
Степана Разина". Валера заблеял, что он-де уже много наработал, что его
интересуют именно эсеры как политический феномен... Алексей Андрианович
успокоил: эсеров на Урале было до хреновой матери, поэтому наработанный
материал не пропадет, зато тема диссертабельная, глубокая, в самый раз! В
следующем году - шестидесятилетие славного полка, а его легендарного
командира Николая Томина, слава богу, басмачи в 24-м шлепнули, а не свои в
37-м... Нужно срочно съездить в командировку: Челябинск - Верхнеуральск -
Свердловск, посидеть в архивах, потом - рука к перу, перо к бумаге...
Освободим от всего, кроме политпросвета! А через годик, пожалуйста:
"Уважаемые члены ученого совета!". ВАК, где защищенную диссертацию могли
продержать до матрениных заговений, Семеренко тоже брал на себя: месяц -
два, не больше!
"Благодарить потом будешь! У меня на тебя, парень, большие виды. Я не
вечный, моторчик последнее время барахлит, в случае чего вверенное мне
хозяйство должен в надежные руки передать. Иванушкин - хлопец активный, но,
чую, были у него в роду кулаки или еще какие-нибудь мироеды. А ты, Валера,-
наш, рабочая кость, и за то, что в эсеровском дерьме копаться будешь,
спасибо никто не скажет... Даже если тему утвердят..."
вздохнула, погладила его по щеке и успокоила, мол, гражданская война на
Урале, если писать честно, тоже интересный, почти не тронутый по-настоящему
материал. Между прочим, с недавнего времени они стали реже встречаться, а
"дружить", одно из Надиных словечек,- и того реже. То ли потому, что
Чистяков сделался странно занятым и метался между кафедрой и парткомом, то
ли потому, что друг жизни мамульку достался квелый, постоянно бюллетенил, и
даже "скоротечный огневой контакт" на явочной квартире стал практически
невозможен, а в общежитие к Чистякову, пусть даже в отдельную комнату, Надя
приходить мягко отказывалась, объясняя, что она теперь невеста и должка к
свадьбе нагулять хоть немножко невинности.
"партайгеноссе" Иванушкин. Он уже потихонечку защитился, женился и получил
московскую прописку, но из общежития покуда не съезжал, так как затягивалось
строительство кооперативной квартиры, на которую дал ему деньги отец.
"Бояре, а мы к вам пришли!" - с порога пропел он и достал из полиэтиленового
пакета бутылку водки. Сначала говорили о благополучной защите Убивца: всего
три черных шара и те наверняка в отместку за активную жизненную позицию,
потом долго ругали ВАК за то, что по году тянут оформление кандидатского
диплома, затем перешли на первокурсниц, в нынешнем году на удивление
прыщавых и худосочных... Наконец, когда уровень в бутылке опустился ниже
этикетки, Иванушкин издалека начал про то, что Семеренко, конечно,-
прекрасный мужик, настоящий боевой батя, но время его, увы, прошло,
особистские методы работы вызывают изжогу не только в институте, но и в
райкоме партии; до недавней поры он держался благодаря своему фронтовому
дружку, окопавшемуся в горкоме, но того неделю назад выперли на пенсию, и
скоро полетит наш Алексей Андрианович, как фанерка над Парижем! Возможно,
все решится в ближайший месяц, тогда возникнет вопрос о преемнике, им
традиционно становится заместитель по оргвопросам, но все-таки желательно,
чтобы эта плодотворная идея родилась в недрах парткома, а в райкоме, слава
богу, есть кому поддержать. "А ты будешь моим первым замом! - пообещал
Убивец.- Мы должны держаться вместе, поодиночке нас просто сожрут!"
Разумеется, спохватился Иванушкин, все это он говорит на тот случай, если
батю будут задвигать, так сказать, на печальную перспективу, а сам всей
душой желает Алексею Андриановичу долгих лет жизни и плодотворной
руководящей работы.
видах на Чистякова он ничего не знал. И Валера ответил так: оба они очень
обязаны Алексею Андриановичу, батя их заметил и вытащил, поэтому пусть все
идет своим чередом. Если Семеренко решит сам уйти на покой - тогда и надо
будет думать, а пока, честно говоря, его, Чистякова, больше волнует история
красного казачества на Урале. Такая, например, проблема: почему главком Иван
Каширин порешил верного ленинца, члена партии с 1898 года Павла Точисского?
"А кто он был, Каширин?" - спросил Убивец. "В каком смысле?" - не понял
Валера. "В политическом" "Понимаешь, в источниках путаница, но есть
сведения, что поначалу был анархистом..." "Так что тебе не понятно?" -
удивился Иванушкин.
ГДР на конференцию молодых историков братских стран. Руководителем назначили
Чистякова, и он высунув язык мотался между институтом, министерством,
райкомом и ОВИРом, согласовывал темы рефератов, утрясал состав делегации,
оформлял документы и получал инструкции - такие строгие, словно готовилась
не делегация научной советской молодежи, а спецформирование для тайной
засылки за рубеж и совершения там теракта.
КПСС, и Валере удалось скоренько воткнуть в список Надю Печерникову. "Как
там у нее с морально- политическим обликом?" - полюбопытствовал,
просматривая выездные документы, Семеренко. "Устойчива",- улыбнулся
Чистяков. А Надя потом сказала, что в свадебные путешествия - она просто
убеждена - нужно ездить до свадьбы!
первой, пролетая Здравницу, маханули по второй, закусили и начали спорить.
Обо всем. Но как-то незаметно уперлись в Сталина. Надя, горячась, стала
доказывать, что Сосо панически боялся перемещения центра коммунистического
движения в Европу, на родину этого самого марксизма, именно поэтому он и
стравливал Тельмана с социал-демократами до тех пор, пока фашисты не пришли
к власти. Почему? Да потому, что ему не нужна была Германия победившего
социализма, ему была нужна Германия, побежденная социализмом, то есть
побежденная им, Сталиным. Гитлера же он просто хотел перехитрить. Очухался
наш кот-игрун летом сорок первого, сидел, гад, ждал: вот сейчас войдут,
наган к лобешнику и мозги на стенку. Но некому было войти, боевых ребят он
еще с двадцатых годов начал замачивать: Камо шарахнул единственный в Тифлисе
автомобиль, Котовского пристрелил взревновавший муж- рогоносец, Фрунзе на
хирургическом столе прирезали... Ну, и так далее... Но к нему все-таки
вошли, вползли: спаси, отец! И тогда он понял, что теперь с этим народом
можно делать все, хоть дустом посыпать, ибо уже в минуту зачатия будущий
человек заражается страхом перед властью! Вы никогда не задумывались о том,
что сумасшедший героизм наших на войне - это кровавый способ хоть как-то
возместить свою рабскую униженность в собственном Отечестве?..
немногословное достоинство, тут уж не вытерпел и упрекнул коллегу
Печерникову в передержках и, повторяя слышанные инструкции, строго-настрого
приказал, чтобы после Бреста подобных разговоров не было. Надя ответила, что
приказ командира - закон для подчиненного.
смотрели на убегающие ночные огоньки и целовались, Чистяков нежно упрекал ее
за доверчивость и неосторожность, а она смеялась и говорила, что только в
одном деле, которым они редко стали заниматься в последнее время,
неосторожность может принести женщине неприятности. Валера, смеясь, твердо
пообещал при первом же удобном случае изловчиться и сделать Надю матерью, а
себя самого - отцом. "Да? - изумилась она.- Вот с этого места, пожалуйста,
подробнее!" Дело в том, что ребенка-то пока не хотел именно Чистяков. Ну,
подумайте сами, куда он повезет его из роддома? В однокомнатную "хрущобу",
где томятся семейным счастьем мамулек и спутник жизни? Или, может быть, в
аспирантскую общагу, чтобы первыми жизненными впечатлениями детеныша стали
длинный грязный коридор, вонючая кухня и коммунальный сортир?! И будут они
блаженствовать втроем на двенадцати квадратных метрах среди казенной мебели
и развешанных пеленок. Но ведь живут же так другие люди, в том же
аспирантском общежитии!.. Ну и пусть себе живут... А он, Чистяков, понял,
слава богу, что плохо жить - унизительно, а человек не имеет права
унижаться!
предосторожности Чистяков добровольно брал на себя, называлось это у них -
"бдеть". Обычно Надя из последних сил приподнималась на локте, целовала
Валеру в щеку и говорила: "Спасибо за бдительность, товарищ!"
Он шел по какой-то улице, параллельной Унтер-ден-линден, и уткнулся. Стена
была довольно высокая, бело-голубоватая, с мягко закругленным верхом. Валера
попытался себе представить, что такая же стена разделяет нашу Москву,
рассекает, например, так, что высотка на площади Восстания - наша, а вот
здание МИДа на Смоленке - уже заграница. Или наоборот... Попытался
представить и не смог. Во-вторых, его удивило, что в городе есть дома,
точнее, останки домов, еще не восстановленных со времен войны. Нет, не
мемориальные развалины, так сказать, в назидание себе и другим, а просто
обыкновенные руины, на которые не хватает ни рук, ни денег. "Ну, и нечего
было лезть к нам!" - твердил он себе, стараясь освободиться от этого
неудобного впечатления.
сообщения, дискуссии... Все это было похоже на встречу добрых родственников,
Корнев Павел
Курылев Олег
Зыков Виталий
Ильин Андрей
Белогорский Евгений
Распопов Дмитрий