Чтение 10–й страницы книги ~Слой~

повторы старых выпусков КВН. Администрация не противилась - положительные
эмоции полезны.
Переведя дух, он зажал ключи в кулаке и с независимым видом прошествовал в
палату. Дежурный оторвался от журнала и, пронзив Петра бдительным
взглядом, вернулся к чтению. Этот самый лучший. Были еще трое других - с
длинными руками и совсем без мозгов, а этот все-таки не пустая кегля. Но и
справиться с ним потруднее будет.
"А справляться придется, - со сладким томлением подумал Петр. - Сегодня, и
обязательно до обеда, пока не хватятся Кочергина".
В палате находились только Гарри и Зайнуллин.
- Рано тебя сегодня отпустили, - заметил Ренат. - Как прошло?
Петр неопределенно повел рукой - нормально прошло.
Полонезов не сказал ничего, он был занят какой-то композицией.
Петр открыл тумбочку и достал книгу. Зачем - он не знал. Он просто
выполнял задуманную кем-то многоходовку. Этапы сменялись сами собой по
мере выполнения - ему оставалось лишь верить, что все его шаги
укладываются в единый план. И надеяться, что этот план достаточно
проработан. Другого уже не будет.
Геологический справочник весил как чугунная пепельница. Петр подержал его
в руке - нет, лупить им никого не надо. А что тогда?.. А вот: книга
переломилась пополам, и из нее выпало несколько банкнот. Восемьдесят
рублей. Плюс полтинник покойного Кочергина - сто тридцать. Тридцатку Петр
отложил в карман, а сотню бросил на тумбочку.
- Гарри!
- Чего тебе? - недовольно спросил старик.
- Партеечку, а?
- Давай, давай, - промурлыкал Полонезов и, торопливо смешав фигуры,
перенес доску к нему на кровать.
- На что?
- Так... на что... просто так.
- Э, Гарри, это несерьезно. У меня есть сто рублей.
- А у меня нету, - без сожаления сказал старик.
- Тогда на "кукареку". Идет? Проиграешь - полезешь под койку, выиграешь -
получишь сотню.
- Зачем она мне?
- Гарри, ты совсем дебил, - подал голос Зайнуллин. - Сто рублей ему не
нужны! Да ты знаешь, почему эти суки с тобой играть не хотят? Не на деньги
потому что! А если на деньги - каждый согласится. Отбоя не будет!
- Да? - с сомнением поинтересовался Полонезов.
- Да! И я сыграю, и любой. Петр благодарно кивнул Ренату и выжидательно
посмотрел на старика.
- Хорошо, - согласился тот. - Какая? Петр ткнул в левый кулак, и старик
ехидно показал черную. Петру было все равно, играть он не умел.
Расставив с помощью Зайнуллина фигуры, он последовательно отдал четыре
пешки, коня и обоих слонов. Когда гроссмейстер съел ферзя, Ренат сказал,
что дальше все ясно, и Петр не возражал.
- Вот так, - молвил донельзя гордый Полонезов. - Меня на чемпионат
приглашали, а я...
- Тоже мне! - презрительно бросил Зайнуллин. - У Петрухи склероз, его кто
угодно охмурит. И вообще, он псих. А ты с нормальными пробовал? С
санитаром ты пробовал?
Реплика про психа показалась Петру обидной, но Зайнуллин говорил дело:
если удастся натравить Полонезова на охрану, дальше будет легче.
Собственно, ничего другого Продуманный План и не предполагал.
- Да он со мной не станет, - отмахнулся старик.
- За деньги-то? За сто рублей и не станет?
Гарри нерешительно поковырял в ухе и, собрав фигуры, вышел в коридор.
- Сейча-ас, - мечтательно протянул Ренат. - Пойдем, поприкалываемся.
- Рано, - сказал Петр. - Пусть начнут, а то бычара догадается.
- Пусть, пусть, - закивал Зайнуллин. - Правильно. Ох, ну и веселуха будет!
Этот, сука, если и проиграет, все равно бабки заберет, а Гарри... нашему
Гарри можно ногти выдрать - он промолчит, но шахматы... они его до крезухи
довели, а скоро и до могилы!.. Наш Гарри даст стране угля. Ох, сидеть ему
на сульфе!
Ренат растер шершавые ладони и заплясал у двери. Ему не терпелось
выглянуть и узнать, как проходит партия.
- Ну, что там? - спросил Петр.
- А... Играют, суки. Санитар, кажись, тоже кумекает. Не к тому послали,
надо было с Кланом замутить. Он бы ему устроил и дебют, и гамбит, и
паяльник в жопу.
- А кто сегодня по отделению?
- Гитлер Югенд. КВН со всеми смотрит, сука белобрысая.
- Сам-то чего не пошел?
- Да я этого не люблю - когда все ржут. И потом, мы же с тобой
договорились.
- Да? И о чем?
- Как?.. А, ты же того... Я и забыл. Вчера вечером добазарились. Ты по
вечерам немножко в себя приходишь, восстанавливаешься. Наутро - колода
колодой, а вечером ничего, вечером с тобой интересно.
- Интересно... - задумчиво произнес Петр. - Ну так о чем мы договорились?
- Сценку поставить. Я же во ВГИКе, на режиссерском.
- Конкретнее.
- Куда уж конкретней? Все. Сейчас подерутся - вот и сценка. И никакой КВН
не нужен,
- А дальше?
- Потом ты хотел продолжение сделать, чтоб я, значит, заперся в туалете и
звал на помощь. Только я колебаюсь.
- Не надо, Ренат, не колебайся.
- Так я ж на режиссуре, актер из меня неважный, - признался тот.
- Особого таланта не требуется. Держи дверь крепче и ори громче. Мы их
всех наколем. Пьеса года получится!
- На сульфу посадят, - с тоской проговорил Зайнуллин.
- Ничего, Полонезов ответит. Если что - я на себя возьму.
- Ты, Петруха, настоящий отморозок! За это и люблю.
По коридору разнеслись первые матюги, и Петр толкнул Рената в бок.
Зайнуллин вприпрыжку домчался до туалета и, хлопнув так, что со стены
слетело несколько плиток, заверещал:
- А ре-ежут! А убива-ают! Су-уки-и!! Спа-аси-ите-е!!
Из комнаты отдыха вышли какие-то растерянные люди. Через секунду,
распихивая их локтями, в коридор выскочила Гитлер Югенд. Дежурный у двери
пытался ей что-то объяснить, но на нем висел худой и цепкий, как варан,
Полонезов.
- Рокировочку, срань колесная... рокировочку уже нельзя, - приговаривал
он, взбираясь санитару на загривок.
- Слезь, падла! Десять уколов!
- Ладейку зачем трогал, щенок? Какая же тебе рокировочка, если ты ладейку
трогал?
Половина больных окружила охранника и начала смеяться - Зайнуллину бы это
не понравилось, но его, к счастью, здесь не было. Ренат бился в сортире и
оглашал больницу истошными криками.
- Вызывай, дубина! - велела Гитлер Югенд и понеслась в туалет.
Стряхнув Полонезова, санитар кинулся к столу, но принципиальный Гарри
схватил его за брюки и куснул в щиколотку. Вопль санитара на мгновение
заглушил стенания Зайнуллина. Югенд обернулась, но лишь отчаянно махнула
рукой. Петр дождался, пока она скроется в предбаннике, и побежал в комнату
отдыха. Что-то ему подсказывало: следующая фаза - там.
Вокруг телевизора осталось человек пять - из тех, кого выключенный экран
увлекает не меньше, чем включенный. У стены, нерешительно оглаживая
халаты, топтались Вовчик и Сашка.
- Петя, может, не надо? Ну ее, эту косьбу. Ведь сульфу пропишут, а после
нее...
- Что вы сегодня вареные какие-то? Сульфы боитесь! А носки дембелям
стирать не боитесь? Всяким садистам вроде Ренатика. Там еще и похуже есть.
- Ладно, ладно, зашугал! Мы начинаем, - предупредил Сашка и, подняв над
головой стул, метнул его в телевизор.
Вовчик взял второй и, разогнавшись, протаранил им окно.
- Веселей, симулянты! - поддержал Петр. - Неделька в ремнях, и свобода. За
погром такую статью проставят - военком вас за километр обходить будет!
Глухой взрыв кинескопа слился с жалобным звоном оконного стекла, и Петр
решил, что дальше здесь справятся без него. Что теперь? Проведать
Кочергина. А потом? Посмотрим.
Он устремился к кабинету, но ему преградил путь вечно грустный Караганов.
- Ты говорил, можно будет порисовать, - застенчиво произнес он.
- Да, Гитлер Югенд разрешила, - на ходу бросил Петр. - Краски и холст
найдешь в столовой. Поищи там как следует.
- А кисти, Петруха! - крикнул Борода ему в спину. - Кисти в столовой есть?
- В раздаточной. Спрятаны между тарелками.
Неужто даже Серега раскачался? Сонный увалень Серега. "И все - моя работа,
- с восхищением подумал Петр. - Славно подготовил. Только б не облажаться.
Нет, ну каков! Посмотреть бы на себя вечером - хоть одним глазком. Кто я?
Сотник..."
Возле уха пролетел какой-то металлический предмет, но это был не новый
накат бредовых воспоминаний, а самая что ни на есть реальность. Больные
кидались чем попало - двое уже отползали, держась за головы. Зайнуллин
вопил в туалете, видимо, у Югенд не хватало сил с ним справиться, а
подмоги все не было. Дежурный с окровавленным лицом лежал у выхода - на
нем, словно на батуте, прыгали Полонезов и кто-то еще. Из комнаты отдыха
раздавался треск ломаемой мебели, в столовой визжала нянечка, и даже на
лестнице, за бронированной дверью, безумно голосили.
Петр прошмыгнул мимо двух дерущихся типов и заперся в кабинете врача.