Чтение 10–й страницы книги ~Князь~

- Так мыслят воины, - нехотя произнес князь-воевода. - А скажи такое нашим смердам, они тотчас подожмут хвосты. Но лесовики - не воины. И не смерды. Они - что-то посередине. Может, испугаются, может, будут драться. А воевода Серегей все правильно сказал. И я бы не сказал лучше.

"Вот так, так..." - Духарев с удивлением поглядел на князя уличского. Неужели Свенельд наконец смирился с тем, что Сергей теперь не под ним, а напрямую под Святославом?

- Ждем, - решил великий князь. - Дружине - быть начеку, броней не снимать, дозорам - бдить, лучникам - готовить зажигательные стрелы. Хоть свежие стволы, зато смолистые - может, и займутся.

- Не стоит, княже, - возразил Свенельд. - От засеки весь лес загореться может.

- Верно, - согласился Святослав. - не надо зажигательных. Бить обычными. Но не ранее, чем они начнут.

Время шло. Киевское войско томилось в ожидании. Тяжкое время - ожидание перед сечей. В битве, там думать некогда, а тут, когда сам не знаешь, доживешь ли до вечера, иль хуже того - калекой останешься... И такое может случиться с каждым: от князя до самого юного отрока. Другое дело, что опытным гридням ожидание привычно, да и вера есть в удачу, которая хранила их во всех предыдущих битвах. Молодым - трудней.

- Страшно? - спросил Духарев сына.

- Не без того, - степенно ответил Артем. Ростом он был отцу чуть повыше плеча, но держался с большим достоинством.

- Не бойся, - сказал Духарев. - Если в самое пекло не полезешь, целым будешь.

Артем сразу успокоился. Он, как и многие, верил в то, что батька - ведун. Но Сергей в данном случае не видел будущего. Он видел своего сына: в добром, под стать старшему гридню, доспехе, прошедшего отменную выучку. Да это и не первая его драка. Успел парень побывать в дюжине стычек: и под Киевом, и у Ольбарда на "стажировке". Должен выжить. Тем более что вокруг него будут личные гридни Духарева: эти уж за сыном воеводы присмотрят.

Но все равно в сердце что-то такое екало. Сергей предпочел бы сам быть рядом с сыном, но нехорошо выйдет. Он - воевода...

Вятичи додумали в срок. Прав был Свенельд - не воины они и не смерды. Потому придумали нечто третье. То есть знай Духарев их обычаи лучше, сам бы догадался. А обычаи у лесовиков были такие: если повздорили два рода - неча всем людям драться и попусту кровь проливать. Пусть богатыри решают, чья возьмёт.

- Как биться будем? - оживился Икмор. Он, Духарев и Свенельд пришли парламентерами. - Пеше, конно? В полной зброе или только на мечах?

- Не-е-е! - вятские старейшины энергично замотали головами.

Крови не надо. Если кровь прольется - мира не будет. Бороться надо. Голыми руками.

- Это на кулачках? - Икмор сразу скис.

- И еще - камень бросать. Кто дальше, - заявили старейшины. - Так у нас по обычаю. И еще...

- Погодите! - вмешался Свенельд. - Померимся по вашему обычаю, но и по нашему тоже!

- На мечах нельзя! - сразу объявили старейшины.

- А на дубинках - можно?

Вятичи посовещались, решили: нельзя. Тоже может кровь пролиться.

- А копье метать в цель? Можно?

- Это можно.

- А стрелы?

- Можно, можно! - старейшины даже заулыбались. Полагали, что их охотнички не худо стреляют. Есть перспектива для победы.

- Добро, - резюмировал князь-воевода. - Ваша возьмет - уйдем. Мы осилим - быть вам киевскими данниками. Все?

- Нет, не все! - возразили старейшины. - Меряться не одни лишь мужи бородатые должны, но и юнаки! И поклясться надобно богами и пращурами, что пока борьба пойдет, между нами и вами - мир!

- Поклянемся, - согласились русы. - И юнаков подберем.

На том и порешили.

Местом состязания избрали дорогу.

Русам предстояло выбрать своих "спортсменов".

- Бороться я буду! - решительно заявил Духарев.

Конечно, ему уже не двадцать пять, зато он в отличной физической форме и вдобавок (как чувствовал) в последние полгода перед походом регулярно тренировал рукопашку, используя в качестве спарринг-партнера Сычка.

Спорить с Духаревым не стали. Слава победителя берсерков все еще сохранялась за Сергеем.

- А копье метать я буду! - с ходу объявил Лют.

- Почему ты? - возмутился Икмор.

- Бросьте кости, - предложил Духарев, пока молодые воеводы не переругались.

Бросили. Выпало Люту.

- Тогда я - из лука! - потребовал Икмор. Святослав покачал головой.

- Думаешь, я этих мохнобородых не перестреляю? - обиделся Икмор.

- Может, и перестреляешь. Но перестрелять мало. Надо так выстрелить, чтоб у них от изумления бороды дыбом встали. Стрелять будет Машег.

- Камень! - напомнил Свенельд.

Этот вид состязания энтузиазма не вызвал.

- У меня в дружине нурман есть, - сообщил Икмор. - Снорри зовут. Здоровый, как тур. Пусть он кидает.

- Отроки? - спросил Святослав.

- Стрелка можно из хузарских взять, - сказал Свенельд. - Пусть вот Машег из своих молодших выберет.

- Бороться мой Артем может, - сказал Духарев.

- Не мелок? - усомнился Святослав.

- Так он и бороться будет с таким же, - возразил Сергей. - А копьеметателя пусть Трувор подберет. У него из кровных варягов отроки...

- Почему всё твои? - возмутился Икмор. - Как будто из княжьих...

- А мои что, не княжьи? - сурово спросил Духарев.

- Уймись, Икмор! - строго сказал Святослав. - Все вы - мои. А коли обидно, можешь сам остальных отроков выбрать. Но гляди: опозорятся - с тебя спрошу!

Глава третья

Бескровная победа

- Главное, не подпускай его близко! - наставлял сына Сергей, натирая его туловище маслом. - Опережай, обходи, атакуй сзади...

- Не беспокойся, бать, - отмахнулся Артем. - Справлюсь я. Какой-то смерд...

- Цыть! - перебил Духарев. - Уважай противника. Ты не знаешь, что он умеет. Ты ничего о нем не знаешь. Ты его даже не видел.

Артем пренебрежительно фыркнул, но спорить с отцом не осмелился.

- Всё, пошел!

Духарев подтолкнул сына вперед, тот ловко протиснулся между гриднями на открытое место. Небольшой, худощавый, босой, в штанах, подвязанных пониже колен.

За его спиной - ровная стена красных русских щитов, в пятидесяти шагах - нестройная толпа лесовиков. Впрочем, большинство вятичей предпочли остаться за засекой и глядели сейчас на дорогу сверху.

- Эх! - вздохнул кто-то за спиной Духарева. - Сейчас бы разом стрельнуть...

- Я те стрельну! - проворчал Сергей.

Из толпы лесовиков тоже вышел парнишка. Чуток пониже Артема, но намного плотнее. Длиннорукий, с покатыми плечами борца. Тоже голый до пояса и тоже "промасленный". Дружинники вокруг Духарева тянулись вверх: шлемы стоящих впереди загораживали вид.

Артем легкой походкой двинулся навстречу противнику. У вятича шаг был тяжелее, двигался он неторопливо, по-медвежьи косолапя.

"Не дай Бог, малолетний берсерк!" - с беспокойством подумал Духарев.

Сошлись. Вятич проворно выбросил вперед длинные руки, намереваясь схватить Артема. Тот легко, словно танцуя, уклонился, обошел противника сбоку, ударил по ноге, выведя из равновесия, оказался у вятича за спиной и взял его "в замок", на удушающий.

Вятский парнишка бессмысленно завертел руками, потом сообразил: брыкнулся на спину, но Артем слегка его "довернул", и упали они боком.

Освобождаться от удушения паренька явно никто не учил, поэтому он попусту дрыгал конечностями и извивался.

В толпе лесовиков недовольно загудели: наверняка у них было принято бороться по-другому. Но это их проблемы. Вятский вьюнош продержался довольно долго, минуты две... Потом ослаб и характерно засучил ногами...

"Как бы не задушил", - обеспокоился Духарев, но напрасно.

Едва противник дошел до кондиции, Артем его отпустил, пружинкой вскочил на ноги, высоко подпрыгнул...

Дружина отозвалась восторженным ревом.

- Хорошо сына учил, воевода! - раздалось рядом с Духаревым. Сергей оглянулся. Свенельд. Спешившись, князь-воевода стоял среди простых гридней и улыбался. - Хорошая победа! Такая, как нам нужна.

Следующими соревновались лучники. От метания камней молодежь избавили.

Русы выставили маленького рыжего хузарина, одного из многочисленных родичей Машега. Вятичи - такого же маленького лесовичка. И тоже рыжего. Неожиданное сходство развеселило и вятичей, и русов.

На шесток - за сто шагов - повесили шкурку белки. Первым стрелял вятич. Попал. Хузарчонок тоже попал. Только не одной стрелой, а сразу тремя. Шкурка разлетелась ошметками.

Настал черед копьеметателей. Снова победил киевлянин. Правда, княжий отрок метал копье, а вятский - охотничью сулицу. Она - потяжелее.

Настала очередь мужей.

- Ты, батька, главное, близко его не подпускай! - озабоченно сказал Артем. - Опережай, обходи... - и ловко увернулся от подзатыльника.

Ну да, похоже, и манера борьбы, и сами борцы у лесовиков были под стандарт. Духареву достался такой же "медведь", только раза в три крупнее. И точно так же прямолинейно потянул к Сергею ручищи. Духарев перехватил одну, пошел на прием... Но у вятича оказался наготове сюрприз. Успел рубануть свободной рукой Духарева по бицепсу. Да так заехал неслабо, словно обухом топора. Рука с ходу онемела, а Сергей разозлился и вжбендил лесовику маваши по уху. Ох и сочно получилось: лесовик с ходу поплыл. Осталось добавить пяткой в солнечное сплетение - и процесс был закончен. Принимайте тушку.

Напоследок Духарев наклонился, глянул на руку лесовика и обнаружил, что ладонь его - сплошная мозоль, в сравнении с которой натруженные веслом и мечом руки Духарева - просто нежные дамские ладошки. А "ребро" ладони вятича - и вовсе как лошадиное копыто. Не мудрено, что так долбанул.

С камнеметанием русы опростоволосились. Икморов нурман Снорри с бешеным воплем зафигачил круглый валун аж на тридцать шагов. А бородатый вятич, раскрутившись предварительно волчком, - в полтора раза дальше.

Зато копейное соревнование Икмор выиграл с блеском. Во-первых, он отказался метать в мишень.

- Так у нас только малые дети играют, - пренебрежительно заявил он. - Давай, в меня кидай. А я - в тебя!

Вятские "рефери" запротестовали. Мол, у нас так не делается. Еще убьют кого из вас ненароком.

- Ну ваш тогда пускай щит возьмет, - насмешливо сказал Икмор. - Я буду в щит метать. Цел будет, если от страха щит не уронит.

На том и порешили. От лесовиков вышел справный молодец в кольчуге, с дорогим поясом. Должно быть, из лучших местных бойцов. И копье у него тоже было боевое, не охотничье. Встали шагов за тридцать. Вятич еще шагов на пять отошел, разбежался, размахнулся вполне профессионально...

И копье оказалось в руке Икмора. Ничего удивительного. Княжьих воев этому фокусу с молочных зубов учат. Сначала - с палками, потом - с тупыми копьями, а потом - и с настоящими. Забаву эту от скандинавов переняли. У морских разбойников традиция такая: сойтись кораблями и кидаться друг в друга всяким боевым железом. А поскольку железо в море - дефицит, приходится "посылочки" противника ловить и использовать. Ловить, естественно, руками, а не брюхом. Так что Икмор "посылочку" поймал, дождался, пока его соперник возьмет щит, отошел еще шагов на двадцать - и метнул. С душой метнул, мастерски. Попал аккурат на две ладони повыше середки (чтоб руку вятичу не повредить). Копье продырявило щит и вылезло с той стороны как раз напротив горла лесовика.

Со стрельбой получилось еще забавнее. Вятичи опять повесили свою "белку" на шестке, на этот раз шагах в полутораста. Вятский охотничек отстрелялся - сделал дырочку в нужном месте. А Машег... А Машег на стрельбу выехал верхом. И по сигналу развернул коня и полетел... прочь от контрольной линии (русы расступились, дав ему дорогу), а шагах в трехстах хузарин резко осадил коня, перевернулся в седле и выпустил стрелу. Попал, разумеется.

Лесовики загудели, как их сосны под ветром. Только погромче. Еще бы! Их лучникам не то что попасть, просто выстрелить на такое расстояние вряд ли по силам.

- А наш все-таки камень метнул дальше! - заявили старейшины.

- Дальше, - согласился Святослав. На этот раз он вел переговоры лично. - А все равно вам под руку мою идти.

- Как урядились, - вздохнули старейшины. Засеку их родичи уже старательно растаскивали. - Только нам бы долю поменьше...

- Я ведь и так меньше хузар беру, - напомнил Святослав.

- Дык, хузары... Они ить не каждый год... - пробормотали старейшины.

- Ладно, - смилостивился князь киевский. - Будете мне пятнадцатую долю отдавать. И еще - отроков своих.

- Это еще зачем? - сразу ощетинились старейшины. - Про то уговора не было!

- Затем, что будут в дружине моей. Научатся биться, как гридни мои. Видали моих гридней?

Старейшины гридней видали. И доспехи оценили, и гривны золотые, и особенно - мастерство воинское.

- Так наши, это, не смогут...

- Смогут! - заверил Святослав. - Корень у вас крепкий.

Старейшины переглянулись, польщенные.

- Будущей весной воевода мой Свенельд сам к вам придет, отберет из молодых ваших тех, кто к воинскому делу способен.

- Ну тогда мы согласны, - объявили старейшины.

Простодушные люди. Невдомек им, что князь воевода не только отроков отбирать придет, но и дороги для будущего полюдья прокладывать. Да и отроки... Коли забирать из народа самых сильных и храбрых, останутся в нем только скромные да покладистые. Смерды.

Вассальный договор заключали, конечно, не на дороге - в городище. Хотя городище - это громко сказано. Частокол метра три высотой, а внутри несколько десятков грязных халуп. У старейшин халупы чуть побольше и немного почище.

Но попировали знатно. Дней на пятнадцать затянулось.

Потому что, пока пировали, от городища потянулись гонцы к другим родам. С приглашениями. И уже день на пятый стали прибывать посланцы от иных вятских колен - поглядеть на русов. А заодно прикинуть: не стоит ли, пока худого не вышло, добром под власть киевского князя пойти. Надо сказать, киевляне тоже в долгу не остались: отдаривались. Особенно же много "подарков" осталось зреть в чревах местных красавиц. Как, должно быть, вятские парни обрадовались, когда русская рать снялась и отправилась в соседнее городище...

В общем, поход удался. Последнее славянское племя вошло в состав Киевского Великого княжества. Причем совершенно бескровно. И, главное, путь на Хузарский хаканат теперь был свободен. То был год 964 от Рождества Христова.

Глава четвертая

Дома

Август Духарев провел дома. Бездельничал. Наслаждался жизнью, Сладой, вкусной домашней пищей. Играл с младшими. Старший дома почти не ночевал: гонял по степи с варягами, время от времени объявлялся - пропыленный, пропахший конским потом, с кабаньей или тарпаньей тушей, с грудой битой птицы, - бросал небрежно:

- Мать, вели, пусть там дичину приберут. И баньку протопить...

Волокушу втаскивали во двор. Ее тут же окружали детишки, трогали грозные кабаньи клыки, торчащие из навечно оскаленной пасти...

День парень отсыпался, еще пару дней отдыхал: бился с отцом на деревянных мечах, играл в шахматы (с легкой руки Артака все в доме, включая Сладу, пристрастились к этой игре), ночевал на сеновале с дворовыми девками (игнорируя неодобрение матери), ходил с отцом на торг. Тоже не столько за покупками, сколько для развлечения: лошадок посмотреть, воинскую зброю примерить, диковины всякие заморские пощупать. Еще послушать, что говорят, какие новости. Рынок на Подоле был в Киеве главным информационным центром.

А дня через три появлялся во дворе кто-нибудь из Труворовой молодежи, непременно отмечал свое почтение батьке воеводе, осведомлялся, не против ли тот, чтобы его сын...

Воевода был не против, и через полчаса Артем, полностью экипированный, на сытой, отдохнувшей лошадке, ведя на поводу такую же сытую и отдохнувшую заводную, выезжал со двора.

Духарева вольная жизнь сына вполне устраивала. Кроме того, он знал, что, когда с деревьев осыплются листья, ловитвы закончатся, и Артем возьмется за стило.

Не очень обременяла воеводу и дружина, чья численность ныне достигла шести сотен. Хузарские сотни и варяги, ставшие заправскими степняками, кочевали где-то в Приднепровской степи. Чуть больше хлопот было с сотней Понятки, вернее, с проходившей в ней обучение молодежью.

Зато Понятко, пользовавшийся полным доверием Слады, избавил Духарева от необходимости собирать дань с подвластных смердов. Владений теперь у Сергея было изрядно, окучивать их - дело трудоемкое и неинтересное.

Время от времени воеводу призывал к себе Святослав. Иногда - просто так, пообщаться. Иногда - на совет. Планировался будущий набег на Хузарский хаканат.

Дело было серьезное и сугубо секретное. При всем своем нынешнем упадке Хузария представляла собой весьма грозного противника, способного выставить не менее пятидесяти тысяч элитных воинов (половину из которых составляли наемники) и втрое больше ополченцев. Сам же Святослав, даже с поддержкой дружин подвластных ему князей и скандинавских викингов, мог рассчитывать на двадцать пять-тридцать тысяч профессиональных воинов. Ополченцев можно было набрать вчетверо больше, но даже если заняться этим сейчас и сейчас же организовать их подготовку, все равно средний киевский гридь порубил бы десяток таких новобранцев в считанные минуты.

Значит, следовало искать союзников. И тут вариант был единственный. Печенеги. А вот из печенегов следовало выбирать между большим ханом племени цур Балой и большим ханом племени цапон Куркутэ. В идеале было бы неплохо заключить союз с обоими, поскольку и тот и другой, узнав, что великий князь с дружиной в отлучке, вполне могли наехать на Киев.

Но, во-первых, цур и цапон друг с другом не очень-то ладили; во-вторых, печенегов в союзном войске должно быть вдвое меньше, чем русов. Иначе будут проблемы.

Куркутэ кочевал ближе к Днепру и вдобавок уже ходил в походы вместе с отцом Святослава. Зато Бала был моложе и активнее. И, вероятно, испытывал больше уважения к киевлянам. Именно потому, что не ходил в походы с Игорем.

В конце концов, этот вопрос решили отложить до следующей весны. Святослав намеревался вскорости отправиться на полюдье - сквозь всю свою землю вплоть до Варяжского моря. Там он попутно займется вербовкой для будущего хузарского похода. Тем временем Свенельд приступит к формированию и подготовке ополчения. И начнет с вятичей, которые по договору обязаны дать Киеву не менее пяти тысяч новобранцев.

Духарев отбывал вместе со Святославом. У Сергея были неплохие связи на севере.

Срок отправления назначили на последний день августа-серпня.

Двор княжьего Детинца был практически пуст. Стража у ворот, несколько челядников да пара пацанят, ожесточенно колотящих друг друга маленькими деревянными мечами под присмотром пестунов. Один из пестунов - сотник Добрыня, другой - тоже сотник по имени Претич. А пацанята - сын угорской княжны Ярополк и сын ключницы Владимир. До пяти лет Владимир жил вместе с матерью и дядькой в подаренном Ольгой сельце где-то под Смоленском. Потом Святослав забрал сына в Киев. Дядька поехал с ним, а вот что сталось с ключницей, Духарев не знал. И не особо интересовался. Должно быть, замуж вышла. Баба красивая, а что была княжьей наложницей, так это не позор.

Святославовы сыновья мало походили друг на друга: Владимир пониже ростом, беловолосый, круглолицый, коренастенький. Ярополк - повыше, потоньше, голова темная, лицом - в мать-мадьярку. Вернее, в деда, дьюлу Такшоня.

- Не по чести! Неправильно! - вдруг закричал маленький Ярополк.

- А ты берегись, Ярко! Берегись! - звонко крикнул Владимир.

И налетел на единокровного брата с новой силой.

Пестуны не вмешивались, только усмехались в бороды. Оба - бородатые, не варяги.

На крыльцо, должно быть, на голос сына, вышла великая княгиня. За эти годы она прибавила росту, стала осанистее и еще красивее. Сейчас живот ее округлился: ждала ребенка.

Духарев поприветствовал ее с подобающей вежливостью. Княгиня улыбнулась ласково. Она не забыла, кто привез ее в Киев. Сергей знал, что великая княгиня в дружбе со Сладой и, когда он в походе, жена частенько навещает княжий терем.

- Смотри, как он вырос, воевода! - сказала княгиня, с любовью глядя на сына.

- Они оба выросли, - заметил Духарев.

- Оба? - княгиня не сразу поняла, что Сергей имеет в виду Владимира. - А... Маленький рабичич... Да, он тоже вырос.

Нет, не считала она первенца Святослава ровней своему сыну. Товарищ для игр - пожалуй. Но не ровня. Бастард и есть бастард.

Духарев подумал: может наступить время, когда выросшие братья схватятся уже не на деревянных, а на настоящих мечах. Впрочем, пока жив их отец, этого точно не случится.

Вспомнилось ему вдруг, что некий князь Владимир окрестил Русь. Может, этот? Хотя вряд ли. Вот Ярополк, тот мог бы: с младенчества крещен.

- Когда уходите? - спросила княгиня. Неужели муж ей не сказал? Впрочем, тут особой тайны нет.