Чтение 10–й страницы книги ~Фаранг~

- Может быть, - согласилась светлорожденная. И добавила медленно, взвешивая каждое слово. - Я вижу опасность для Эрда. Явную опасность. Но ты ведь помнишь, почему он с нами?

- Да, - мрачно произнес воин. - Оракул назвал это жертвой. Но я не думал, что так скоро...

Этайа молча смотрела ему в глаза... И Нил сдался.

- Будь по-твоему, Тай! - буркнул он. - Но мне это не нравится.

- Мне тоже, - светлорожденная не сводила с него переливчатых глаз, - ты ведь не забыл, кто я, Нил Биоркит?

Маска каменного идола, изувеченное лицо великана, сморщилось, словно пошло трещинами.

- Тебе самому надо быть осторожнее, Нил! - Этайа положила маленькую руку на веслоподобную кисть гиганта.

С нежностью, которую трудно ожидать от человека подобной наружности, Нил коснулся ее щеки.

- Знаю! - сказал он. - Хвала Быкоглавому, мне удалось исправить последствия своей ошибки. Прости, Тай, но я бы поел.

- Я распоряжусь, чтобы принесли ужин. Ты не переселишься в апартаменты отца?

- Нет, я останусь здесь. Биорк дал о себе знать? Его убежище раскрыто!

- Может быть, он сам раскрыл его? Его планы... Ты знаешь, твой отец непредсказуем. Это - часть его силы. Иди, смой с себя фарангскую пыль. Ты не слишком изнурил себя упражнениями?

- Ты шутишь, да? - засмеялся гигант, сбрасывая с себя набедренную повязку. - Я изнурил трех пардов - им нелегко было под моей тушей!

Он хлопнул себя кулаком по животу, четко разделенному на выпуклые прямоугольники мышц. Затем медленно втянул воздух, согнул ноги и сильным толчком бросил свое тело сквозь тростниковый полог. Выплеснувшаяся из бассейна вода хлынула в гостиную и лужицей заплескалась на паутинном шелке.

Крохотная медовница, впорхнувшая в комнату с террасы, опустилась в шаге от лужицы и, шурша цепкими лапками, подбежала к воде.

Этайа присела рядом и погладила отливающую золотом спинку. Ящерица сердито дернула маленькой заостренной головкой: не мешай! Этайа тихонько засмеялась.

* * *

- Он попался, мой господин! Наживка пришлась по вкусу!

- Ты так уверен в успехе?

- Совершенно, мой господин! Я возьму его двойной петлей.

- Мне приятна твоя твердость. Не сомневайся, я оценю твой пыл.

- Милость Носителя Дракона выше любой награды!

- Сказано хорошо. Но и награда будет, обещаю. А пока, Хуран, изложи мне детали твоей ловушки...

* * *

- Скажу вам, парни, я его видел! - сказал Биорк-Тумес, закатив глаза.

Он сидел на лежаке, опершись спиной в дощатую стену, а кучка мальчишек сгрудилась перед ним на полу. В жадных, расширенных зрачках отражался свет масляной лампы. Уши ловили каждое слово вагара.

- Мы шли с грузом шерсти в Атур. С нами были еще три судна и большой военный трехмачтовик империи - на случай пиратов. На четвертый день пути мы попали в штиль. Паруса висели, как желтые тряпки. Металл раскалился так, что впору было жарить на нем мясо. А палубу все время обливали водой, чтоб не вспыхнула.

Один из мальчиков хмыкнул. Вагар строго взглянул на него:

- Ты не веришь мне?

Остальные тут же стали пихать скептика локтями:

- Дальше, дальше, Тумес!

- Мы поливали палубу из кожаных ведер каждые полчаса. Это работа, я вам скажу! Солнце палит так, что волосы на голове начинают дымиться. Воздух - хоть ножом режь. Над водой стоит марево, будто ты сам - в воде!

Вдруг море, ровное, как лысина, закипело, вздулось бугром, огромным, как холм, лопнуло - и будто лес вырос: она! Щупальца - в шесть локтей толщиной, не менее, а два длинных - храм обхватить могли бы - и еще осталось. Сам, как гора, а в горе - два глаза. Огромные! Ка-ак выбросит щупальце - да на наш кораблик!

Рассказчик сделал паузу и посмотрел на слушателей: у всех ли открыты рты? У всех.

- Но капитан у нас, как она к нам потянулась, он горшок с огненным зельем хвать - и прям на коготь, что у щупальца на конце. Огонь вспыхнул - зверюга щупальце и отдернула. А вторым - цап за грот имперца. И на борт его! Матросы так в воду и посыпались. А тварь корабль к себе подтянула, а людей малыми щупальцами подбирает. Это я говорю - малые, а так они - локтей сорок. А мы стоим, смотрим - ветра нет, штиль. Один торгаш спустил шлюпку, так тварь ее сцапала. А в шлюпке шестеро гребцов было да младший кормчий. Хвала Морской богине, ветерок подул, тут мы по-тихому, по-тихому - и ушли. Капитан потом богине весь барыш отдал. Так-то, парни. Море - это вам не яйца чесать!

- Слышь, Тумес, а правду говорят: тайдуанские маги могут человека в быка превратить? - спросил один из мальчиков.

- Не видал, - сказал вагар. - С магами не знался. А вот быков видел - не вашим чета.

- Это где ж? - спросил старший из подростков.

- Бур-Чадан! - сказал Биорк. - Народ там, честно скажу, диковатый. Лица - будто сплющенные, кожа желтая, как мокрый песок. А поклоняются богу-быку, как вы.

- Быкоглавый - не бог-бык! - возразил один из ребят. Остальные поддержали его.

- Ну, будь по-вашему, - согласился Биорк. - И то: поглядишь на этих Бур-Чаданну - бог у них точно другой. Да не о нем речь. Земля там не сады да поля, как у вас - степь! Трава голубая, в человечий рост, а то и в два, верхушки белые, пушистые, как хвост у пса-следопыта. Ветер подует - заволнуется, будто не трава, а вода морская, и барашки пенные поверху бегут.

- А что быки? - спросил кто-то.

- Не торопи. Представь: поднимаешься на холм и видишь - в голубой траве - темный поток. Быки, телята, коровы - огромное стадо. Тоже, как волны, колышутся. А за ними, в кругловерхих низких фургонах, - Бур-Чаданну. А уж быки! В холке - локтей шесть!

- Брешешь! То есть не может быть! - воскликнул старший, и сам же испугался собственного возгласа.

- Клянусь рогами Могучего! - серьезно сказал вагар. - Шести локтей.

- Да-а! - восхитился кто-то. - Нам бы такого!

- А что эти Бур-Чаданну, как они живут? - спросил щуплый подросток с торчащими ушами и добрым взглядом.

- Бур-Чаданну? Живут. Быков пасут.

- А скажи, - осторожно поинтересовался лохматый толстогубый подросток. - Где ты так драться выучился?

- Отец научил, - сказал Тумес-Биорк после паузы.

- А отец твой кто? Воин?

- Умер, - буркнул Тумес-Биорк. И лег лицом вниз на жесткую постель.

Старший подросток отвесил лохматому затрещину.

- Крысиный огузок! - прошипел он.

Однако делать было нечего. Мальчики перебрались на другой конец комнаты и шушукались там еще с полчаса. Потом расползлись по своим ложам, и старший задул лампу.

Теплые сумерки стерли краски с фарангских предместий. Зато четче, рельефнее обозначились границы вещей, отчеркнутые легшими тенями. Звуки, чье место в нашем сознании обычно сужено зрением, тотчас утратили свою суматошность, наполнились смыслом: тут рокот прибоя, переставший быть просто шумом, и шелест листьев, обретший тысячу голосов, тут потрескивание камней, остывающих, просыпающихся, и тонкий свист ящерицы. Шепоты и шепоты. Скоро вязкая южная тьма освободит и остальное: водопад запахов ударит в ноздри, осязаемым станет ветер, и влажный пар, исходящий от поверхности вод, станет теплым и соленым, какой он и есть на самом деле.

Мужчина смотрел на обнаженную девушку. На темный, нет - черный, потерявший выпуклость силуэт - тень на светлой стене воздушного пространства, поднявшейся над восходящей плоскостью фарангского залива. Сильная рука мужчины черпала мелкий песок, приятный сохранившейся в нем теплотой, и, медленно разжимаясь, отдавала его назад, туда, где он переставал быть песком в руке, а становился частью сущности, называемой "берег".

Девушка двигалась. Из-под босых ног вспархивали маленькие песчаные вихри. Она танцевала. Музыкой ей были мерное дыхание волн и собственное пение и еще шорох, с которым ноги ее разбрасывали песок:

- В темной воде синеватая нить.

Мир разделяется - "мы" и "они".

Желтые пятна и соль на пустом берегу.

Тысячи звезд осыпаются в нас.

Мы улыбаемся. В тысячный раз

Наши тела утопают в песке,

Как деревья в снегу.

Веточки пальцев в сугробах песка.

Капли зрачков - дважды два огонька.

Сполохи голоса в раковине наших рук.

Тяжкие головы темных домов.

Желтая пена клубящихся снов.

Тянет к себе голубой, чуть задымленный круг.

Боги не спят, они смотрят на нас.

"Мы" - это больше, чем здесь и сейчас.

Коконы света на чуткой груди Пустоты -

Наши глаза. В колыбели песка.

Мы засыпаем - висок у виска:

Звезды. И звездная пыль на плече Темноты.

Песня кончилась, и девушка, оборвав движение, подошла к мужчине. Она опустилась рядом с ним на песок. От мокрых ее волос пахло водорослями и женственностью. Мужчина положил руку на прохладное бедро. Девушка вздрогнула, но не отодвинулась. Рот ее приоткрылся. Ровные зубки блеснули отсветом взошедшей луны.

- Мой господин, - проговорила она голосом, в котором перекатывались морские волны, - ты знаешь...

- Молчи! - мужчина провел рукой по ее ноге, и мозоли, натертые на ладони рукоятью меча, царапнули нежную кожу. - Я знаю, что ты хочешь сказать. И знаю, зачем ты пела эту песню. Не спрашивай, не разрушай чар. Довольно мне дня, чтоб носить одежду охотника.

Девушка отвернулась и надула губки. Теперь взгляд ее был обращен в сторону красных огней, обозначивших фарангскую гавань. Мужчина нахмурился, но лишь на мгновение. Рука его легла на затылок девушки и повернула ее головку к себе лицом.

- Не нужно играть со мной, маленькая! - сказал он мягко. Но девушка, многое знавшая о нем, ощутила холодок, стекший по позвоночнику. - Я никогда не обижал тебя, - продолжал мужчина. - И не обижу сейчас. Но плата, которую ты получишь, будет такой, какой ее определю я, а не той, которую захочешь ты! - Теперь обе его руки держали голову девушки так крепко, что Нини не смогла бы пошевельнуть ею, даже если б захотела. - Скажи мне, моя фьёль, я когда-нибудь обижал тебя?

- Нет! - шепнула девушка.

- Я когда-нибудь обещал тебе что-то?

Нини попыталась вспомнить, но не смогла:

- Нет, господин.

- Может быть, я оставлял тебя огорченной? Была ли моя признательность за то, что ты даешь моим чувствам и моему телу, скудной?

- Нет! - сказала девушка и улыбнулась.

Этот мужчина, несмотря на свои сорок шесть лет и сотни сражений, был лучшим из тех, кто звал ее, чтобы украсить свой отдых. И самым щедрым.

- Не пытайся опутать меня, маленькая плясунья! Столько женщин делили со мной и жесткую палубу корабля, и воздушные ложа дворцов, что на моем ... наросла скорлупа крепче ореховой (девушка хихикнула). Да и чутье мое лишь немногим уступает чутью белого гурамского следопыта. Иначе я не был бы тем, кто я есть!

Мужчина потер ладонью грубый рубец на подбородке, а потом улыбнулся и тряхнул головой, будто сбрасывая что-то.

- Пойдем! - сказал он. - Я пригласил сегодня мимов из Дворца Наместника. Хотел городского скадда, но Отважный, - мужчина хмыкнул, - Шинон меня опередил. Не огорчайся, мимы хороши!

Мужчина поднялся и стряхнул с себя песок. Девушка тоже встала и, неся в руке набедренную повязку, пошла вслед за ним туда, где дожидались, угрюмые и внимательные, воины охраны. Сдвоенные мечи десятников тускло поблескивали на рукавах их курток. Девушка шла прямо на них, и воины расступились, проводив алчными взглядами ее подрагивающие ягодицы, с которых осыпался налипший песок.

Мужчина помог девушке сесть в экипаж, запряженный пятеркой упряжных псов. Воины-охранники вскочили в седла пардов, мужчина свистнул и погнал упряжку вверх по дороге в сторону Фаранга.

Глава седьмая

"Что же до женщин Конга, то они в большинстве очень привлекательны. Тела их стройны, формы округлы, но без излишней полноты. Волосы конгайки имеют темные, мягкие и волнистые и только на голове, потому что на теле их волосы не растут даже и в глубокой старости. От этого, должно быть, и еще от здоровой пищи, кожа конгаек нежная и гладкая, с приятным запахом. Цветом же различна: темно-янтарная, кофе со сливками, красное дерево. В любви конгайки страстны и преданны избранному мужчине. Посему до недавнего времени на рабских рынках конгайки ценились вровень с красавицами из Тайдуана. И ныне ценились бы, но - хвала деду здравствующего императора, - нет более в империи ни рабских рынков, ни рабов! Когда я пишу: женщины Конга, то полагаю под этим одних лишь исконных конгаев. О богопротивных соххоггоях скажу лишь, что женщины их так же отвратительны, как и их обычаи..."

СИГВАР ГУРСКИЙ. "ОПИСАНИЕ ЗЕМЕЛЬ."

ГЛАВА "БЛАГОСЛОВЕННЫЙ КОНГ"

- Войди! - произнес Нил, услышав звук гонга.

Дверь распахнулась, и аромат благовоний коснулся ноздрей воина. Он узнал вошедшую: жена Дага, та, что была на вчерашнем завтраке у Шинона.

"Как ее зовут?" - подумал Нил. Но вспомнил, что Даг сказал только: моя жена.

- Приветствую тебя, воин! - с улыбкой проговорила женщина.

Вишневая юбка с золотым узором и косым краем, обнажающим левое бедро. Черная шелковая блузка прикрывает левое плечо, а на правое наброшена кружевная накидка из паутинной ткани. Длинный край юбки опускается ниже правого колена, а верхний исчезает под свободным краем блузки, идущим наискось вниз от пояса с правой стороны до середины левого бедра женщины. Волосы уложены в замысловатую прическу, походившую на крепостную башню. Овальные золотые головки булавок еще более подчеркивают это сходство. Маленькие уши и стройная шея. Высокий гладкий лоб. Тяжелые золотые серьги почти касаются плеч. Зеленые глаза, обрамленные длинными черными ресницами, кажутся еще огромней из-за умело положенного грима. Красная помада на пухлых губках блестит, как полированный металл.

Гостья улыбнулась Нилу.

- Приветствую тебя, прекрасная госпожа! - вежливо сказал воин. - Господина моего нет. Не знаю, смогу ли я, его скромный слуга...

- Сможешь! - перебила женщина. Голос ее, низкий бархатистый, как мурлыканье кошки. Крупной и опасной кошки.

Женщина сбросила с плеча накидку и опустилась в кресло справа от Нила.

- Меня не интересует твой господин! - сказала она надменно. - Я знаю, что он сейчас цедит розовое вино в доме Шинона и слушает его байки. И оба делают вид, что любят друг друга, как братья. А наш Начальник Гавани, он, конечно, смел, но... - женщина поглядела на Нила, - при этом хитер, как леопард, и вкрадчив, как...

- ...ты! - перебил Нил, осклабясь и бесцеремонно разглядывая конгайку. И, поймав этот жадный тяжелый взгляд, женщина раздвинула алые губы и облизнула их быстрым язычком. Ее лицо, точеное, без малейшего изъяна, плавно сужалось к подбородку. Миндалевидные зеленые глаза ответили Нилу столь же откровенным взглядом.

- Красавица, - проворчал Нил, кладя руку на подлокотник ее кресла, - назови свое имя, чтобы мне не пришлось звать тебя госпожой!

- Я - такая же госпожа, как ты - слуга, воин! - Женщина коснулась руки воина. Камни драгоценных колец, унизывающие длинные тонкие пальцы, переливались в свете алебастрового светильника.

Нил резко придвинул ее кресло так, что оно оказалось напротив его собственного.

- А не боишься ты, женщина, что муж твой узнает? - спросил воин насмешливо.

- Эта жаба? - воскликнула женщина. - Да он валяется, как дохлый слизень после того, как ты его отделал! Его и эту злобную тварь - Торона. - Глаза ее сузились. - Пусть узнает! - Женщина широко расставила колени и взялась руками за подлокотники: - Пусть посмеет вякнуть! Это со своими мудолизами он - бык! Я-то знаю, каков он! Гнилой стручок! Собачья отрыжка! - Она вскочила с кресла и схватила Нила за уши. - Ты долго будешь болтать, воин?

Нил положил ладони на бедра конгайки, сжал их и поднял женщину в воздух. Та инстинктивно вцепилась ему в предплечья.

- Мне... больно! - выдохнула она.

- Потерпишь! - властно сказал воин, поднимаясь. Теперь подошвы кожаных плетеных сандалий женщины оказались в двух локтях от пола.

Бицепсы Нила вздулись огромными буграми, но на лице не было ни малейшего следа напряжения - та же неподвижная маска и насмешливый взгляд из-под массивных надбровий.

- Так как же звать тебя?

- Тэлла... Отпусти!

- Хой! - крикнул Нил, подбрасывая ее в воздух и ловя на подставленную ладонь. - Я рад, Тэлла, что ты пришла! - Он покачал ее, сидящую на толстой руке, как на ветке дерева. - Я рад, но будешь ли ты рада - не знаю!

И он захохотал.

- Долго ты будешь так держать меня? - конгайка одной рукой цеплялась за предплечье Нила, другой развязывала блузку.

- Год! - воскликнул воин, подбрасывая ее (она вскрикнула испуганно и восторженно) и снова ловя. - У тебя такая крепкая попка!

- Не только попка! - Тэлла наконец освободилась от блузки и приподняла руками груди. Рискованная операция, если учесть, что она все еще балансировала на ладони Нила.

- Хой! - выкрикнул гигант и швырнул ее сквозь тростниковый занавес в соседнюю комнату.

Тэлла завизжала, охнула, упав на мягкое широкое ложе, служившее постелью Эрда. Нил прыгнул вслед за ней, повалил на живот, задирая юбку, с треском разрывая ткань набедренной повязки.

- Нет! Нет! Не надо! Не спеши! - вопила женщина.

Но гигант не обращал на ее крики ровно никакого внимания. Гора мускулистой плоти вдавила конгайку в ложе. Не в силах ни вскрикнуть, ни вздохнуть, она только полузадушенно всхлипывала. Когда он поднялся с нее, женщина со стоном перекатилась на спину и минуту лежала так, раскинув руки и ноги и жадно ловя ртом воздух, пропитанный запахом ее собственного пота и влаги.

- Ты - сам Тур! - прошептала она, когда ей в конце концов удалось отдышаться.

Нил нависал над женщиной: огромное изваяние, белеющее в полумраке. Маска-лицо приблизилось к ней, и широкий рот накрыл перемазанные красной сладкой помадой губы. Жесткие ладони опустились на мягкие горячие груди, стиснули их. У Тэллы перехватило дыхание. Она извивалась и дрыгала ногами. Но гигант выпил весь воздух из ее легких и целую минуту не позволял вдохнуть. А когда она, почти в беспамятстве, потеряв ощущение времени, тела, всего - только дышать, дышать! - поняла, что рот ее свободен, то даже не сразу ощутила, что Нил вновь овладел ею, и ее ноги уже обвили его, а сознание тонет в теплой волне, идущей от низа живота.

И снова она глотает ночной воздух, обессиленная, но не опустошенная, наоборот, чувствующая в себе силу. Будто семя, которое она приняла, жжет ее изнутри.

А Нил уже держит ее в объятиях, несет куда-то - и они вместе погружаются в теплую, смывающую пот воду. И Тэлла распласталась на груди воина, а лицо Нила улыбается ей из-под воды.

"Как долго он лежит там и не задыхается!" - думает она.

А вот Тэлла плавает над ним, а его губы касаются гладкого живота - ниже, ниже... Нил снова улыбается под водой - у женщин Конга на теле совсем нет волос - это ново для него. Так же как для Тэллы - его заросшая светлой шерстью грудь, жесткая поросль над чугунными мышцами брюшного пресса. И ее губы скользят по животу Нила, а он держит женщину за бедра, не пуская. Но она тянется, тянется... И вот то, к чему она стремится, само поднимается к ней.

Шумные волны с плеском ударяются о стенки ванной, когда Нил, огромный, могучий зверь, выбрасывается из воды, падает на нее, Тэллу, ускользающую... Разве от него ускользнешь?