АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- Угу, в трубочку, - хмыкнул "испанец". - Ты с девушкой танцевать хочешь, так? - Он как-то хитро сжал гриф и одним движением выдал замысловатый аккорд. - Сделаем. Для красивой пары и играть приятно.
Я даже не успел вернуться к столику - за моей спиной, зазвенел, казалось, сам воздух, и гитарные переливы потянулись над черной водой.
- Вы позволите пригласить Вас?
В ее глазах плясали бешеные чертики.
- С удовольствием.
Марина словно преобразилась после этих слов. Вместо вяловатой расхлябанности подпития в ее движениях появилась четкая, хищная резкость и, глядя как она идет на площадку перед эстрадой я вдруг с кристальной четкостью осознал, что она умеет танцевать латиноамериканские танцы, и умеет хорошо. В отличие от меня, грешного.
- Не боишься?
- Я? С чего бы?
- Тогда держись!
Валентин Зорин, четверг, 17 июня
Остаток ночи запомнился мне плохо.
Мы летали над Москвой, и внизу проплывали томящим душу хороводом ночные огни - двойные черты улиц, пестрые пламена зазывной иллюминации, сигнальные фонарики мириад ковров, горящие негасимым светом купола церквей. В небе сияла почти полная луна, но ее серебряные лучи терялись в многокрасочном полыханьи темного города, и только душа моя тянулась к ночному светилу, и выла в тоске; мир расплывался, истаивая чудесной сказкой, и лишь запахи били в нос, точно тролли - коверная пыль, от которой воздух в столице уже давно похож на мутную взвесь, и тысячи колдовских трав. Мимо промчалась стая ведьмаков на метлах с черными лакированными рукоятками; развевались на встречном ветру черно-зеленые шарфы, точно змеи. Один ведьмак, пролетая мимо, дернул за хвост своего знакомца-кота, и тот испустил оглушительный мяв - видно, пытался напугать пролетных, но добился только обратного эффекта. "Не дозволю котика тиранить!", кричал, кажется, Серов, и порывался набить обидчику морду, а сестры Валевич хором принялись его успокаивать, оставив меня за рулем. Потом афганец обмяк и едва не расплакался, бормоча себе под нос: "Понабежали, сволочи... м-мальчики с хогвартскими дипломами... растащили страну..."
Потом в моих воспоминаниях образовался провал, потому что я совершенно не помню, каким образом мне удалось затащить всю компанию на смотровую площадку Останкинской звонницы, а главное - как нас туда вообще пустили в три часа ночи. Судя по всему, моими стараниями, потому что на подъемнике Серов благодарил меня вполголоса, но что я такого мог наговорить крестоносцам-охранникам - ума не дам. С высоты город был виден - избитое выражение, зато правда - как на ладони. Далеко внизу поблескивала обсидианом башня Московского союза черных магов, построенная явно в пику высочайшей во всей Союзной Стройке колокольне, но до ее габаритов явно не дотягивавшая - верхушка ее, с площадкой для шабашей, едва доставала до вершин титанических контрфорсов, поддерживавших белоснежное тулово.
Серов с Валевич-старшей отошли на другую сторону площадки, а мы с Ариной остались наедине.
- Какой огромный город, - прошептала девушка, глядя вниз.
Я глядел больше не вниз - чего я не видел в Москве? - а вверх. Небо было чистое, мерцали звезды, которые трудно бывает разглядеть снизу, когда фонари слепят глаза, и только Луна перекошенным колобком катилась к западу, в сторону Бородинского парка.
- Большой, - согласился я, чтобы поддержать беседу. Мне почему-то страшно неловко было беседовать с этой неразговорчивой красавицей с огромными глазами. - Осемь мильонов душ своих, и полстолько приезжих... ну и плюс те, у кого души нет, но они в статистику не входят.
- Какую статистику? - не поняла Арина.
- Преступности, - вздохнул я. - Нежить и нечисть в нее не попадают.
- Вы всегда думаете о работе? - поинтересовалась девушка.
- Нет, - я покачал головой. - Только когда не сплю. Я ведь и встречу эту с вами затеял, чтобы поговорить... об убийстве Парамонова.
- С Мариной, - педантично поправила меня девица Валевич.
Я открыл было рот, и запнулся.
- Погодите, - пробормотал я, - ничего не понимаю...
- Сегодня утром вы говорили с Мариной, - повторила девушка терпеливо. - Это она назначила вам встречу.
Я непроизвольно обернулся - наши спутники скрылись за решетчатым коробом подъемника. и я подозревал, что отнюдь не случайно.
- Но...
- Она решила, - по Аринушкиному лицу промелькнула улыбка, - что мне нужна компания. За компанию.
- Щедрая какая женщина. - Наверное, я и правда слишком много выпил, иначе точно не ляпнул бы этакой бестактности.
К моему удивлению, Арина не обиделась.
- О, она у меня такая, - отмахнулась девушка небрежно, из чего я заключил, что это скорей она опекала сестру, чем наоборот.
- Только я все равно не понимаю, - признался я. - Кто из вас был дома в час убийства?
- Я, - обронила Арина. - Но я вряд ли смогу вам помочь. Я выглянула из двери на шум...
Ого! Отважная мне попалась свидетельница. Не всякий бугай в наши неспокойные времена наберется храбрости подойти к дверному глазку, даже если на лестнице заорут "На помощь!".
- ...Он проскочил мимо меня, задел плечом и оттолкнул, - продолжала девушка, - но я не видела его лица - на нем была маска, смешная такая, детская - тигр полосатый... А со спины - ничего примечательного - куртка кожаная, легкая такая, брюки темные...
- Мы потом нашли эту маску, - мрачно заметил я. - В мусорнике у дома.
- А на ней были следы ауры? - жадно спросила Арина вдруг. - В детективах убийца всегда оставляет следы ауры.
- У него нет ауры, - объяснил я. - Он теневик. Иначе все было бы куда как проще.
- А-а... - Девушка понурилась.
- Вам очень повезло, что вы еще живы, - добавил я неизвестно зачем. - Он мог убить вас. Как того охранника.
- Зачем? - недоуменно переспросила она.
- Чтобы не оставлять свидетелей, - объяснил я чуть снисходительно.
- Но я-то не видела его лица! - возмутилась Арина.
- Охранник тоже, - отозвался я. - Понимаете, он-то следов не оставляет, но вот на нем чужая аура держится очень долго. Вы сами сказали - он оттолкнул вас. Коснулся. На нем горят ваши следы, и если бы мы вышли на него... это неопровержимая улика.
- Да я-то тут при чем? - Девушка все еще не понимала.
Я вздохнул.
- Сохраняется аура живых, - объяснил я мягко. - Понимаете?
- Ох-х-х... - выдавила она.
Я машинально начертал ногтем на перилах знак второго зрения, и тело девушки враз окуталось радужной пеленой, в которой преобладали глубокие изумрудные и травянистые тона, по временам скатывавшиеся в синеву. Покосился в сторону шахты подъемника - к моему изумлению, просвечивавшая сквозь решетку аура старшей сестры теперь отливала теми же цветами, разве что чуть светлее. Серов казался бледной тенью, и только руки его переливались обрывками заемного сияния, лишь немногим более яркими, чем захватанные тысячами ладоней перила.
На груди Арины темнели пятна - отпечаток пальцев Невидимки. Разорванная аура уже начинала затягивать рану. Где-то сейчас гуляют эти неповторимые клочки смарагдового свечения?
- И все-таки, - попытался я развеять мрачное настроение, - какой он был? Высокий, не очень? Как сложен?
- Роста... да вашего примерно. - Девушка нахмурилась. - И сложения... самого обычного, ну вот как вы, как Сева этот Маринкин...
Я и сам обратил внимания, что мы с кавалером Валевич-старшей относимся к одному типу мужчин. Может, этим я и обязан приглашением в "Ательстан"? Сходство близнецов порой приобретает самые неожиданные формы.
- Из-под маски только шапочка видна была... черненькая, вроде чулка.
Ну-ну. Простыми методами маскировки Невидимка, как мы удостоверились, не пренебрегает. По-видимому, совершив один прокол, на этом он и остановился.
- Понятно, - обреченно вздохнул я. - Спасибо.
Арина вдруг поежилась зябко.
- Холодно, - пожаловалась она.
В других обстоятельствах я счел бы это за приглашение обнять ее за плечи и вообще согреть своим телом, но разговоры об убийстве как-то не располагали к легкому флирту.
- Возьмите мой кафтан, - предложил я.
- А сами как же? - неубедительно отмахнулась девушка.
- Берите-берите. - Я набросил тяжелый кафтан ей на плечи. - Я стойкий.
Не объяснять же, в самом деле. что за крови во мне понамешаны. Я еще в школьные годы выучился не распространяться знакомым девушкам о своем происхождении.
- Ой! - Арина взмахнула ресницами. - А где Маринка и Сева?
Я оглянулся. Вот притча! Стоило глаз отвести, а их уже нет.
- Надо полагать, они решили продолжить праздник вдвоем, - улыбнулся я чуть завистливо.
- Тогда... мне, наверное, пора домой, - чуть слышно вздохнула девушка. - Кому-то ведь завтра выступать.
Ага. Только не завтра, а уже давно сегодня - вон, рассвет занимается. А мне, кстати, на работу. Это капиталист Серов может свалить дела на продавцов - их у него аж двое.
- Я провожу вас. - Само собой, не отправлять же девушку одну в четыре часа утра!
Почти всю дорогу мы молчали. Только когда я помог Арине подняться на третий этаж, подождал, пока она, шепча под нос что-то совсем неженственное, не справится с заедающим замком, и пришла пора прощаться, она заговорила:
- Простите, что не смогла вам помочь. То, что сделал этот тип... просто ужасно.
- Вы мне очень помогли, - убежденно проговорил я. - Очень.
Девушка недоверчиво покачала головой.
И тогда я решился.
- Вы позволите... заглянуть к вам еще? - выдавил я сквозь перехваченное горло.
- Конечно! - шепнула Арина, коротко и жарко улыбнувшись, и вдруг неловко чмокнула в щеку.
Я глупо ухмыльнулся захлопнувшейся перед моим носом двери и двинулся вниз.
На последней ступеньке лестницы я приостановился, пытаясь разглядеть в сочащейся сквозь узкие окошки рассветной мгле незамытые пятна крови, оставленные раненым насмерть телохранителем Парамонова. Наверное, для второго зрения они сияли бы не хуже прожекторов, если только бедняга не преставился в Склифе за ночь. И тут меня словно обухом по темени ударило.
Мы могли бы опознать Невидимку по следам Аринушкиной ауры. Могли бы. Невидимка - мужчина чуть выше среднего роста, обычного сложения... похожий на меня... или теневика Серова...
На Серова, который так удачно познакомился с Мариной Валевич в день убийства. А сегодня мило державшего ее под ручку. Он заляпан ее аурой по уши.
И мне вдруг показалось, что это не совпадение.
Потом я решительно потряс головой, отгоняя нелепое наваждение. Ну какой из Серова, правда, киллер? Парень он, конечно, крепкий, и боевой опыт у него, судя по афганским байкам, немалый, но нет в нем той безжалостности, того леденящего душу безразличия к чужой жизни, что отличает профессиональных наемных убийц. Да и своим нелепым до забавности занятием - аквариумными рыбками - он, кажется, искренне увлечен... хотя это как раз не показатель. Брали мы, помню, одного некроманта, совсем двинувшегося крышей на почве смертной магии - восемь человек под атейм пустил, гнида - так у него вся квартира была аквариумами заставлена. И ведь не пираний каких-нибудь разводил, а обычных вуалехвостов. Уже в камере, закованный в холодное железо, все беспокоился о ценных экземплярах.
И все-таки с ходу пустить Серова в оперативную разработку я не был готов. То ли понадеялся на чутье аринушкиной сестрицы, то ли на собственное... Короче говоря, покуда я тащился до ближайшего портала, идея благополучно вылетела у меня из головы.
А потом и вовсе стало не до того. Поглядывая то на часы, то на стремительно наливающийся синевой небосвод, я пришел к выводу, что возвращаться домой в Подольск - глупо. Проще пересидеть оставшееся до начала рабочего дня время за столом. Заодно и подразгрести накопившиеся завалы ненаписанных отчетов, неподписанных сводок и прочего, раз уж все равно после бурной ночи на более интеллектуальную деятельность я все равно не способен. Туда я и направил свои стопы.
Слабый запах паленого ударил по моим ноздрям, еще когда я выходил из портала, но в тот момент я решил, что это опять что-нибудь подожгла ночная смена на соседнем заводике. За три года работы в райотделе я так и не удосужился выяснить, что же производит эта контора, но на моей памяти пожарные ковры подлетали туда не реже раза в квартал, и вся округа, по-моему, втайне ожидала, что когда-нибудь заводчане доиграются. Получилось, однако, по-другому. Выпрыгнув из троллейбуса - от нашего портала идти было не так и далеко, но я по старой курсантской привычке берег ноги - я завернул за угол... и остановился, как вкопанный.
Теперь мне стало понятно происхождение преследовавшего мое чувствительное обоняние запаха гари. На месте районного благочиния громоздились черные руины.
Стены от жара растрескались, балки прогорели, и здание сложилось внутрь себя, образовав неаккуратную кучу прокопченого кирпича, из которой сломанными костями торчали обугленные бревна.
Не сводя глаз с жуткого зрелища - будто стоило мне отвести взгляд, как пожарище пропадет, а я останусь дурак дураком со своими галлюцинациями - я пересек улицу и остановился у желтой ленты чарного ограждения. Меня трясло.
Судя по всему, пожар случился недавно - в воздухе еще припахивало тиной, значит, на тушение вызывали русал. Изрядно полыхало, должно быть. Не этого ли пламени отблески я видел, раскатывая над ночной Москвой вместе с милой девицей Валевич?
- Валя, а, Валь!
От неожиданности я едва не подпрыгнул. По другую сторону черты маячил призрак дядя Коля. Проявляться при дневном свете ему было тяжело, особенно теперь, когда его обиталище разрушено - призрак выглядел больным и прозрачным, поминутно истаивая вовсе. Потом дядя Коля собирался с силами, манифестировался как положено, и снова начинал расточаться.
- Дядя Коля! - Сказать, что я обрадовался, мало. За время службы я изрядно привязался к старому участковому, а во время пожара тот мог просто рассеяться.
- Эх, Валь, ты вишь... - Дядю Колю душили невидимые слезы. - Вишь, что творится-то, а?..
- Что случилось, дядя Коля?
Призрак махнул еле видимой рукой.
- Погорели мы - не видишь, Валь? За полночь как полыхнет - ой, что было! Я пожарных вызывать, спросонья номер набрать не могу - пальцы сквозь кнопки проходят. А потом уж не до пожарных было. Трое наших, вишь, так и остались. Угорели. Даже костей не найти, не похоронить по-христиански.
- Кто?
Я с трепетом ждал ответа.
- Да тезка мой, Коля Ястребов, - вздохнул призрак. - Дежурный он был ночью. Еще Петя Ганич, да ты его не помнишь, коверный он, задремать лег в шоферке: не разбудили. И архивист наш, ну, со смешной фамилией такой, мой ровесник:
- Пападопуло, что ли? - воскликнул я.
- Вот-вот, - кивнул дядя Коля. - По это самое место папа.
Я покачал головой. Илларион Спиридионович Пападопуло казался мне вечным, как само благочиние, и тем паче я не решился бы судить, ровесник ли он дяде Коле. Скорее уж сотворению Вселенной - морщины на его ссохшемся личике скопились, верно, не за одно тысячелетие. Впрочем, если брат Пападопуло и присутствовал при том знаменательном событии, у него, вероятно, нашлось, что сказать его виновнику. Старик никогда и ничем не был доволен.
Архивистом я бы назвал его с большой натяжкой. Илларион ведал комнатой хранения материальных и нематериальных улик, вещественных доказательств и конфискованных ценностей. За последние он, впрочем, нести ответственность отказывался - слишком часто они испарялись, становились жертвой халатности или похищались злокозненными барабашками, как-то обходившими магические затворы.
- А он-то каким боком ночью в участке оказался? - спросил я потрясенно.
- А бес его знает! - махнул рукой дядя Коля. - В его хозяйстве все и полыхнуло.
Если бы у меня под боком оказалась стена, я бы сполз по ней. Но остатки стены едва доходили мне до колена, поэтому я ограничился тем, что огласил квартал тихим воем, весьма похожим на волчий.
Только сейчас я понял, что огонь погубил не только троих человек. Он сожрал все документы, изъятые при обыске в квартире свежеубитого Парамонова и хранившиеся в хозяйстве Пападопуло. Искать мотив преступления мне было негде. По возможности и способу никаких зацепок не находилось - и уже не найдется. А завтра выйдет номер "Светской жизни" с моим интервью Хельге Аведрис, в котором я бодренько обещаю найти Невидимку до выходных!
Что мне скажет по этому поводу Свет Никитич, я просто боялся себе представить.
- Ты, Коль, эта... Забыл я совсем! - всполошился призрак. - Свет Никитич был, просил всем передать - помещение нам выделят, значит, у эсвешников, на Таганке, но не раньше завтрего, а пока, в общем, кто чем может, тем и заниматься, без бумаг - все завтра задним числом выправим. Всех свободных - на расследование... ну, это не про тебя.
- Да, - печально вздохнул я. - Не про меня.
Какой дурак сказал, будто рукописи не горят? Горят; а их обгорелые души не вызовешь из того чистилища, где грешные буквы смывают с белоснежных страниц.
Многое получится восстановить, я даже знаю, на кого можно будет взвалить это неблагодарное занятие. А сам я покуда... пожалуй, обращусь к Никодимову. Он ведет дело Сумракова, и у него могут найтись материалы предыдущих, ничем не завершенных расследований. Почему-то мне казалось, будто разгадку нелепого убийства я смогу отыскать в них.
Как неудачно сложилось... Или удача тут не при чем? Нечему было возгораться на пыльных стеллажах в царстве мертвых улик. Все мало-мальски опасные предметы отправлялись вначале на стол к экспертам-криминалистам - мало ли какое проклятье там наложено. И не курил старик Илларион - богопротивное, дескать, занятие, хотя даже из бывших и нынешних орденцев каждый второй смолит. Как ни боролся с этим злом меченый предстоятель - не извел, только позору нахлебался. (Кстати, а почему богопротивное, собственно? Конечно, в Америке при посредстве этой травки кого только не вызывают... а хотя бы и самого Колибри-Левшу в наинеприятнейших его ипостасях... но то в Америке, а попробуйте у нас в Нечерноземье помолиться индейским богам! Да вас последняя кикимора на смех поднимет).
А вот если шальную искру в хранилище подбросили, тогда дело мое дрянь. Конечно, сейчас не старый режим, но охранительные чары на здании обновляются регулярно, и чтобы обойти их, нужен или сильный маг... или предатель.
Последняя мыслишка проскользнула так незаметно, что я не успел ее придавить в зародыше, как мерзкого гада. Нет, лучше я буду грешить на чернокнижников. Тем более, что из наших ребят нет никого, о ком я мог бы подумать настолько плохо.
Трое человек, билось у меня в мозгу. Трое погибли из-за парамоновских бумаг. Нет, пятеро - сам газетер и охранник из "Чингисхана", который тоже не жилец.
Что же такого накопал неуемный Парамоша в пермских лесах?
Всеволод Серов, четверг, 17 июня
От остановки путь мой лежал через луг - широкий, недавно скошенный. Вокруг копны сена с сердитым жужжанием вились пчелы - жаловались, надо полагать, что нектар весь высох. А за лугом тропинка сворачивала, огибая холм, увенчанный особняком председателя садово-огородного товарищества, похожим больше на бункер в занавесочках. Вообще-то к Громовой дачке существовала и другая дорога - та, по которой подъезжал всяческий гужевой транспорт. Но, чтобы выйти на нее, мне пришлось бы сделать крюк в добрых три версты. Таковы уж причуды подмосковных геодезистов. Кроме того, тропинку через луг я любил. Даже в нынешнем, слегка похмельном и совершенно невыспанном состоянии.
Но собственно дом с нее углядеть было никак невозможно - мешал уже упомянутый холм с джинноубежищем. Поэтому зрелище, открывшееся моему взору, когда я, перевалив за гребень, вывернул к ограде, застало меня врасплох.
Дома не было.
От чистенького белого флигелечка, в котором мы с Громом всего несколько дней назад осторожно прихлебывали эльфийский чай, осталась только черная проплешина.
Я осторожно приблизился к краю пепелища, опустился на колени и коснулся пепла.
Сухой, серый и мелкий, почти пыль. После обычной саламандры такого не остается. Духи огня переменчивы, они хватаются за один предмет, тут же бросают его и перескакивают на следующий. Обычные духи огня...
И память услужливо развернула картинку - Кандагар; вечернее, быстро темнеющее небо, черный зев пещеры, на фоне которого бьется ослепительно-белая бабочка "гатлинга", пули цокают вокруг, рикошетя от камней, и рыжий Серега Лялин, приподнявшись, наводит на пещеру "шайтан-трубу", дергает спуск - из трубы с шипением вырывается рой и, увеличиваясь в размерах, уносится вверх по склону, несколько секунд пещера кажется наполненной ярко-алыми нитями, а потом огненные точки вырываются наружу и, пролетев несколько саженей, гаснут.
Когда мы вошли в пещеру, там везде - на стенах, потолке, на том, что осталось от расчета "гатлинга" и от самого "гатлинга", - лежал такой же сухой серый пепел.
Однако! "Огненные шмели", сколь мне мнилось, до сих пор считаются секретным оружием. Конечно, при нынешнем развале армии, и не такие вещи, случалось, со складов уходили, но все же... Это явно выше уровня среднего прапора. Скорее уж - среднего генерала. Или не среднего, потому что на вооружении обычных частей "шайтан-трубы" не состоят, это привилегия егерей, паладинов, десанта и прочей элитной публики.
Интересно, представляют ли себе эти веселые ребята, на кого, точнее, на ЧТО они замахнулись? По идее - должны бы, но в наше, сплошь отмороженное, время...
Впрочем, даже сам по себе Гром тоже представлял... фигуру. Таких не сбрасывают с доски небрежным пинком, таких снимают.
Мне, правда, от этого не легче. Я на этой доске, по большому счету, даже и не пешка, а так - щепка отколовшаяся. При удаче, конечно, могу занозить, да кто ж позволит?
Я вздохнул и еще раз перелил из ладони в ладонь горсть сыпучего тяжелого праха.
Все, проехали. Охи-вздохи и прочие стенания - запихать в темный угол и отложить до более спокойных времен, буде таковые все ж наступят. Пошла работа.
В принципе, сложившаяся ситуевина совсем уж непредусмотренной не является. Именуется она на русском бюрократическом "утеря контакта с вышестоящим командованием", и на сей счет существуют у меня вполне недвусмысленные инструкции.
Вот только следовать им отчего-то очень и очень неохота.
Я старательно оттер руки пучком травы и, не оглядываясь, зашагал назад.
М-да. Я бы сказал - паршиво, если бы дело не обстояло еще хуже.
Обратный путь через луг занял столько же, сколько и дорога от остановки - четверть часа, - и все это время я яростно тискал в кармане плаща ребристую рукоятку револьвера. Глупо, конечно - вряд ли наши противники, кто бы они ни были, настолько параноидальны, что оставят наблюдать за пепелищем немагических дозорных. Но кошки на душе скребли.
Мне повезло - пригородный дилижанс подошел к остановке почти сразу же. Более того, мне удалось обнаружить уголок скамейки, не занятый пенсионерами с их воистину необъятными корзинами. Я поднял воротник кафтана, надвинул на лоб шляпу, враз сделавшись похожим на классического лубочного "шпиена" и, закрыв глаза, постарался по возможности отгородиться от шумного мира вокруг и "прокачать" сложившуюся обстановку.
Глупо, конечно, было бы думать, что смерть Грома могла хоть каким-то боком оказаться связана с моими последними делами. Черный маг среднего калибра, а тем более шут-газетер - явно не те фигуры, которые могли бы хоть как-то дотянутся до Грома при жизни, а уж в посмертии-то и подавно. На бывшего полковника были такие дела завязаны...
Стоп! Ну-ка, ну-ка... назад... "такие дела завязаны"?
Да, такие вещи могут резко поднять стоимость человека, особенно в наши неспокойные времена.
Что могло быть завязано на Сумракова? О Парамоше я пока не думал - его подноготная была мне более-менее известна. Визгу и пыли от него бывало, временами, много, а толку - как с приснопамятного козла. Нынче газетерскими разоблачениями мало кого напугаешь. На последних думских выборах кандидаты друг на друга такие ушаты лили, что, казалось, святого можно было бы в черта перекрестить. Ан, глядь - расселись чинно по жердочкам, присосались к кормушке и знай себе чирикают. Небось, спроси - так и не вспомнят, что за околесицу про них говорили, и чего сами с трибун несли.
А что касается последних выступлений неугомонного Парамоши - ни гаримовцы, ни корсуньские не посмели бы поднять руку на Грома. Тогда что же - чернокнижник?
Сумраков Глеб Никитович, лицензированный маг "общего профиля", как любят у нас нынче туманно выражаются, имел несколько "делов", среди которых, как мне помнилось, самым крупным было товарищество "Ыырсын и сын", занимавшее разнообразными экспортно-импортными операциями - проще говоря, гнавшее из-за большого бугра бочки всякой алхимической дряни - навстречу такому же потоку продукции бывшей раешной промышленности. Непроизносимое же имечко в названии товарищества объяснялось тем, что булькающие бочки следовали по территории бывшей Стройки якобы транзитом - и, соответственно, не облагались пошлинами - до границ одной из то ли кавказской, то ли алтайской свободно-базарных зон, где их содержимое резво разливалось Ыырсыном, сыном и всяческими их родичами в более мелкие емкости и снова отправлялось в путешествие по родным просторам - но уже как произведенное в свободной Россиянии и опять-таки ввозными пошлинами необлагаемое.
Понятно, что не один господин Сумраков промышлял столь прибыльным способом, да и с этой, отдельно взятой коровы, наверняка имел далеко не весь надой - но и не самую маленькую ложку в общей миске. Плюс еще доля в "Виго-банке", плюс еще несколько заморочек поменьше... Да и в луневской банде - не люблю я это новомодное словечко "группировка"! Какие это нафиг, прости Господи, группировки?! Тоже мне, группа армий "Юг"! - покойный был далеко не последней "шестеркой", а скорее наоборот, лицом приближенным, обласканным и облеченным доверием главаря. Соответственно и доходы от этого занятия...
Самое забавное в этом деле то, что, мнилось мне, заказал Глебушку кто-то из своих, луневских. То ли кого-то из подручных жаба заела, то ли самого Сумракова, так что хапнул не по чину или просто не поделился с кем надо. Уж больно подробную раскладку дал мне Гром на клиента. Вряд ли он стал бы держать в его окружении своего человечка - не того ранга фигура, уж скорее сам Сумрак оказался бы на крючке у бывшего инквизитора. А если бы вдруг и завел, то не стал бы мне его светить - выдал бы необходимый для работы минимум, а дальше танцуй сам, Сева, чай, оно не в первый раз.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [ 10 ] 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
|
|