Чтение 10–й страницы книги ~Серебрянные пули с урановым наконечником~

* * *

Для того чтобы заключить сделку, контракт, брачное соглашение или еше какой-нибудь вид договоренности, среднему жителю Федерации достаточно невнятно пробубнить требуемое в микрофон нотариального инка — или просто заполнить соответствующие графы в одной из бесчисленных «утвержденных в качестве стандартной» форм. После чего засвидетельствовать документ своим ДНК-кодом, то есть отпечатком большого пальца. При заключении же важных сделок, каковыми считаются все, превышающие «физическую сумму», требуется пройти экспресс-обследование на предмет — не находитесь ли вы под действием психотропных препаратов, нейровирусов, наведенного сенсизлучения, запрещенных стимуляторов... полный список занимает, по-моему, страницы две.

Особенно страдают от этой системы пожилые люди: ведь «физическая сумма» — это не что иное, как расчетная стоимость подписанта в виде приготовленных к трансплантации органов, а кому, спрашивается, нужна съеденная циррозом печень или пережившее пару инфарктов сердце? Правильно, никому... вот и приходится старичкам мучиться.

Аналогичная же процедура на Джиире куда больше походила на религиозную церемонию. Каковой, собственно, и являлась. Логично — в Мире, где добрая треть населения так или иначе связана с Базаром, то есть местом, где происходит купля-продажа, непременно должны были прийти к выводу, что сделка — дело святое. Ну а за всяким святым делом должен непременно надзирать свой, персональный, так сказать, святой, а еще лучше — бог.

Посему подписание контракта состоялось в храме Тсоракаля, руководивший сим действием лысый тип в черной рясе был жрецом Второй Печати Посвящения, а свиток, на который мы с герцогом израсходовали по капле своей драгоценной крови, был торжественно возложен на алтарь Тсоракаля, где и сгорел ярким синим пламенем. Сгорел, не оставив даже щепотки пепла — к вящему сожалению Золушки, вознамерившейся было провести детальный анализ материала свитка. На предложение провести анализ полученной мной по окончании церемонии копии с орбиты последовало презрительное фырканье.

Меня, признаюсь, изрядно впечатлил перечень кар, долженствующих постигнуть нарушителя соглашения. Даже выбранный нами «обыденный набор» занял собой почти половину свитка и включал в себя как вполне земные проклятия, вроде «мужского бессилия», «выпадения волос», так и настолько экзотические, что просветить меня по их части не мог не только инк фишки, но и Айт. Жаль. Мне, к примеру, хотелось бы узнать, что представляет собой «огненный ихон» и какое действие может оказать на меня «магарримское курчавление».

При этом кроме «обыденного» наличествовал также «расширенный набор», «набор специальный» и «для особо важных сделок». Честно говоря, у меня не хватило фантазии вообразить, как может выглядеть крича, испытавшая на себе хотя бы половину списка «набора специального», хотя... для чего-то же их делали столь длинными.

Хм... если этот самый Тсоракаль исполняет свои обязанности столь же ответственно, как давешний рыжебородый-парень-верхом-на-облаке...

Впрочем, как разъяснил мне Айт, в этом бизнесе тоже имелись свои многочисленные тонкости. Например, «божественная юрисдикция» Тсоракаля распространялась только на Джиир — плюс полдесятка Миров, с божествами в которых было заключено нечто вроде соглашения об экстрадиции, хотя, как я понял, в данном случае речь шла скорее о том, что преступника покарают местными силами. И если клятвопреступник, выбирая портал для бегства, догадался проконсультироваться по этому поводу у опытного теолога, то его партнерам оставалось лишь подсчитать убытки... или взять дело отмщения в собственные руки, лапы и другие имеющиеся в наличии конечности.

Да и на самом Джиире дело обстояло далеко не просто — далеко не все соизмеримые, а то и превосходящие Тсоракаля по божественной мощи сущности числили клятвопреступление тяжким грехом для своих почитателей.

К сожалению, Айт не знал, простирается ли зона влияния данного магического субъекта за пределы атмосферы планеты.

Еще одна милая деталь — в Мирах заключение сделок также было принято отмечать банкетом. Правда, здесь не додумались до произнесения тостов, а крепость напитков заменяли изысканностью яств. Стоил же подобный обед в «Лигурийском купце» — помпезном сооружении из камня и стекла с замашками венецианского палаццо — столько, что... впрочем, этот вопрос был чисто академический, поскольку, во-первых, общий золотовалютный запас «Хрустальной тыквы» не дотягивал и до половины этой суммы, а во-вторых, герцог Клайт любезно потребовал, чтобы право оплаты было предоставлено ему.

Второй этаж, столик у окна... открытого настежь. Странно, что они не додумались стребовать с многочисленных зевак на площади под окном плату за улетучивающиеся в это самое окно запахи. А столик считался он двухместным, хотя, на мой взгляд, за ним можно было без проблем разместить еще пятерых герцогов Клайтов — и места для еще пятерых Вуко Мраковичей после этого осталось бы с лихвой.

Впрочем, когда я увидел потянувшуюся к нам вереницу с подносами, то понял, что и количество еды явно не соответствовало обеду на двоих в аналогичном земном заведении. Невозможно, чтобы один человек съел половину этого. Хотя... пахнет все чертовски вкусно... нет, ну не съем, точно не съем... попытаюсь... лопну... но хоть понадкусываю.

Памятуя о свежеполученном печальном опыте с траймирским бартелосом, я подготовился к сему мероприятию со всей возможной основательностью — то есть запасся двойным комплектом салфеток, антиаллергенами, противошоковым, слабительным... но после первых пяти минут сосредоточенного истребления всего, что находилось в радиусе досягаемости рук, решил — самую главную деталь подготовки я все-таки упустил. А именно — не нанял кого-нибудь, кто докатил бы получившийся из меня шарик до посадочной.
— Итак, лер землянин, — герцогу хватило такта дождаться момента, когда я наконец отвалился от стола, дружелюбно взирая на окружающий мир слегка осоловелыми глазами. И хорошо, что хватило, потому что до этого воспринимать что-либо, кроме собственного чавка, я был решительно не способен.

— Я составил список мест, могущих послужить целью планируемой нами операции.

— Валяйте, — благодушно разрешил я. Кажется, Клайта покоробило. Внешне он этого, впрочем, не показал, но...

— То есть, — поспешно добавил я, — я хотел сказать, что готов выслушать вас со всем возможным вниманием.

— Вот, — перегнувшись через стол, Клайт протянул мне тоненькую папку из красной кожи. — Я подумал, что так будет лучше... нагляднее. Один из моих людей обладает талантом художника... я имею в виду настоящим Талантом.

Талантом, да... я был готов увидеть многое. Тонкую паутину угольных набросков, прозрачную водянистость акварелей, даже химическую яркость синтекрасок... многое, но не это.

Изображение на шершавом на ощупь листе грубой бумаги было живое. Реальнее картинки на дисплее, реальнее объемной фотографии... проклятье, да оно было реальнее самой реальности! Шум, доносящийся из глубин «Лигурийского купца», равно как и тысячеязыкий гомон площади за окном, отодвинулся куда-то вдаль, на дальний план сознания. А на первый властно вырвался величественный замок из белоснежного камня, стоящий на зеленом холме, несколько странных красных деревьев — или, вернее, исполинских грибов — вдоль ведущей к его воротам дороги и два острых серпа в небе — малиновый, раза в три больше земной луны, и на треть меньший бледно-голубой.

— Замок Женера, принадлежащий Аверусу, графу Сашсскому, — Клайт, похоже, ожидал произведенного рисунком эффекта и остался им весьма доволен. — Это на Вольсхолле, в трех порталах от Джиира.. но слава о хранящейся в этом замке графской коллекции покрыла куда большее расстояние.

— Коллекции чего? — спросил я, с трудом отрываясь от притаившейся в листке бумаги частицы неведомого Мира.

— Магических артефактов, — ответил герцог. — Считается, что коллекция Аверуса содержит наибольшее число уникальных предметов такого рода в этой части Ойкумены. К примеру, только у него есть легендарные Поющие Пылинки, Девять Черепов Гхорка, подлинная книга заклинаний Крейгнана с Пилеринга. А его Хлорофант, насколько мне известно, и вовсе последний.

— М-м-м, весьма интересно, — выдавил я.

Магическими артефактами назывались штуковины, изготовленные так давно, что все успели раз по десять забыть, для чего они предназначались. При этом цены на них были совершенно безумными и имели тенденцию к росту — из-за бытующего в Мирах утверждения, что маги древности превосходили жалкую нынешнюю поросль голов так на ...дцать.

В Академии мне как-то довелось прочесть-несколько отчетов об исследованиях доставленных из Миров магических артефактов. Отчеты были, разумеется, засекречены... но один из наших преподавателей имел дурную привычку выстукивать пароль одним пальцем, подолгу прицеливаясь перед каждым касанием.

Было доставлено три артефакта. Первый из них всего-навсего взорвался при попытке активировать его — хотя попытка проводилась в полном соответствии с полученными от мирян инструкциями. Из пятерых занимавшихся этим идиотов-исследователей трое погибли на месте, один выжил — став, правда, при этом восьмидесятипроцентным киборгом, а пятый, хоть и умудрился каким-то чудом не получить видимых повреждений, впал в некое подобие ступора, вывести из которого его пока не смогли. С учетом того, что лаборатория располагалась хоть и на окраине, но все же в черте одного из крупнейших земных мегаполисов, заключение расследовавшей это ЧП комиссии было единодушным — повезло!

Второй артефакт был доставлен для исследования в секретный комплекс в Экваториальной Африке — триста километров болот с крокодилами и неодинозаврами до ближайшего человеческого жилья... не совсем точное определение, потому что километров всего сто пятьдесят, если мерить вертикально вверх. Исследования планировалось проводить только дистанционно, а сам артефакт был помещен в камеру, способную выдержать килотонный взрыв — но спустя два дня после начала работ связь с комплексом оборвалась, а прибывшая сорок минут спустя спецкоманда обнаружила, что здание комплекса до краев заполнено светящейся голубоватой жидкостью. Предложение взять пробу было отвергнуто, а еще через час и тринадцать минут над бывшим комплексом прошел тяжелый крейсер «Ливерпуль», сделавший в зенитальном положении пиф-паф главным калибром.

Лабораторию по исследованию третьего артефакта оборудовали в списанном эскадренном танкере, в трех светоднях за орбитой Плутона. Удаление от Солнца, видимо, благотворно сказалось на артефакте — он позволил издеваться над собой целых восемнадцать дней, и когда наконец ему все же наскучил данный процесс, то уход объекта исследований был почти «английским». Почти — потому что уходя, артефакт прихватил «на память» 4,57 процента массы покоя танкера, причем ни одна из выдвинутых впоследствии теорий так и не смогла найти хоть какую-то логическую связь между отдельными элементами похищенного. В списке фигурировали как листы внешней обшивки, так и волосы с головы лаборантки — причем исключительно с правой стороны головы. «Жемчужиной» списка была, вне всякого сомнения, нервная система канарейки одного из биологов. На полагающемся канареечным нервам месте медсканирование не обнаруживало ровным счетом ничего — однако птица чувствовала себя как ни в чем не бывало, чирикала, клевала зерно, пила из поилки и гадила на поддон клетки.

В общем, эти артефакты наверняка можно было продать по совершенно умопомрачительным ценам — но вот только находиться на одном континенте с ними мне решительно не хотелось.

— Дальше?

Каменное сооружение на следующем листе вызвало у меня ощущение смутного дежа вю. Где-то я уже видел недавно подобный образчик архитектуры...

— Храм Уыгуышуныыуру, — произнеся это, Клайт счел необходимым вознаградить перенапрягшуюся гортань несколькими глотками вина. — На Стигаме.

— Где-то я его уже видел, — задумчиво пробормотал я. — Причем совсем недавно.

— На Базаре есть храмы Уыгуышуныыуру, — пискнул в правом наушнике голосок бесенка. — Это очень распространенный культ.

— И именно здесь ты его и видел, — добавила Золушка в левом наушнике. — Когда искал таверну.

Точно. И я по-прежнему не хочу знать, кто поклоняется богу с таким именем.

— Давайте, — обратился я к герцогу, — пока отложим его. Думаю, у вас в папке найдутся места с не столь непроизносимыми названиями.

Здание на третьем листе было ярко-алым. А полдюжины башенок делали его похожим на взметнувшийся ввысь язык пламени, который могущество неведомого мага заставило навек застыть в камне.

— Цитадель ордена Пирк, — сказал герцог. — Шесть Орденов правят этим Миром уже не одно тысячелетие, и в сокровищнице Пирка должно было скопиться немало — ведь соперничать с ним на равных может только Орден Воды. Но и сражаться за свои богатства Повелители Огня будут беспощадно.

— К похитителю или к себе?

— На каждого послушника Ордена, — пояснил герцог, — приходится по пять аколитов... а чем выше ты в иерархии, тем меньше шансов, что твой наставник, который куда более умелый маг, чем ты, умрет от старости, освободив дорогу молодым.

— Ясно.

Не могу сказать, что мечтаю быть поджаренным заживо — эту услугу я мог получить и не улетая из Федерации.

Следующий этюд художник решил исполнить исключительно в серых тонах. Серое небо, серый снег и серое приземистое здание, похожее на бокс для мега-танка.

— Дом Круглоголовых. Так в Хальдагаре называют гномов. В его подвалах может найтись немало... причем в звонкой монете, благодаря чему нам не придется иметь дело с перекупщиками.

Тебе-то не придется, подумал я, а вот мне... возить золото из Миров в Федерацию не самый доходный вид бизнеса.

Архитектор следующего здания питал пристрастие к пастельным тонам и изгибающимся поверхностям. Получившийся в итоге результат лично у меня ассоциировался с симбиотической колонией моллюсков полудюжины различных видов.

— Дворец-из-Раковин на Гарнарке, — неожиданно подтвердил мою ассоциативную цепочку Клайт. — Раз в год в нем проходит Большой Жемчужный Аукцион, покупатели слетаются с сотен Миров.

— Слетаются за чем?

— За жемчугом, — подобным тоном обычно сообщают несмышленым детям о том, что вода жидкая. — Зеленый жемчуг с Гарнарка ценится очень высоко.

— Понятно. — На самом деле мне было непонятно ровным счетом ничего, но лишний раз демонстрировать свое невежество я не стал. В конце концов, какое мне дело, за какие такие невообразимые достоинства ценится этот самый зеленый жемчуг? Мое дело — проверить, есть ли он в прайсах федеративных аукционов.

Следующий рисунок напомнил мне иллюстрацию к старинным фантастическим романам — в моем детстве был краткий период увлечения подобной литературой, хотя реакция моя на эти книги изрядно удивила родителей — я смеялся. Много.

На рисунке из леса зеленых одуванчиков — ничего подходящего для отсчета масштаба на рисунке не было, но, положившись на исходящее от него ощущение реализма, я предположил, что «одуванчики» вымахивают метров на двадцать-тридцать, — тянулись в небо стройные колонны бело-серых башен.

— Селассик, столица королевства альвов на Кордоре, — сказал Клайт. — Каждая башня — жилище отдельного рода. Тамошние альвы славятся как искусные мастера, художники, поэты... а в столице могут селиться лишь лучшие из лучших. Сейчас альвы в союзе с людьми сражаются с вторгшимися на Кордор ордами короля демонов Тан'Эрья, а потому почти вся их армия и боевые маги находятся за пределами королевства.

— Звучит заманчиво, — заметил я. — А как быстро они смогут примчаться к родимым очагам, услышав дикий вопль «Грабят!»?

— Сложно сказать. Думаю, полдня у нас будет.

— Полдня — это хорошо.

Конечно, вычистить сверху донизу весь город за столь короткий срок нереально — для этого нужен не крохотный отряд наемников, а полнокровная мародерская армия, но хотя бы снять сливки...

На следующем рисунке деревья были больше похожи на обычные земные. Зато башни казались сделанными из цельных кусков хрусталя, а завершал композицию похожий на застывшую серебряную слезу замок, вознесенный над остальным городом белой громадой утеса.

— Стольный град Андилайте, — в этот раз в голосе герцога послышались торжественные нотки. — Сосредоточие Эвейна — великой империи магов.

— Они тоже копили свои богатства не одну тысячу лет? — спросил я.

— Да. И уже больше двух сотен лет не знали серьезных войн.

— Тогда запас жирка у них должен быть и в самом деле изрядный, — заметил я, откладывая лист.

Очередная картина показалась мне, мягко говоря, странной. На ней не было абсолютно ничего, похожего на жилище — если не считать таковым трухлявый пень в правом нижнем углу, но, на мой взгляд, он мог послужить домом лишь сотне-другой личинок. Лесная поляна, а над ней — хоровод светлячков.

— Что это?

— Летающий город на Шангти, — ответил герцог. — Каждый из этих крохотных огоньков — жилище. Если приглядитесь, то сможете увидеть дворцы — они больше и переливаются совершенно особым образом. Многие считают, что вид летающего города ночью — одно из самых красивых зрелищ в этой части Ойкумены.

— Выглядит впечатляюще, — согласился я. — А что в нем можно взять?

— Примерно то же, что и у альвов, — сказал Клайт. — Драгоценности, произведения искусства, магические предметы. Другой вопрос, что добраться до парящих домов ваши замечательные винтовки не помогут, разве что у вас найдется еще что-нибудь для подобного случая.

— Найтись-то найдется, — пробормотал я.

Вот только мотаться в Федерацию и обратно за сотней аэродосок — на такой лишний геморрой лично я не подписывался.

На последнем в папке листе была изображена башня—и при первом взгляде на нее я решил, что под конец работы художник несколько перенапрягся, надеюсь, с обратимыми для психики последствиями.

Соберите полсотни детишек в возрасте от трех до шести лет, выдайте каждому из них стандартный набор «Лего» и попросите построить дом. Получившиеся результаты положите набок и именно в таком виде используйте как строительные элементы.

— Башня Владетелей на Петриете, — сказал герцог. — В давние времена, во время войны богов этого Мира, было произнесено заклинание, под действием которого вся магия Петриета превратилась в камни. Точнее — в крохотные кристаллики размером с ноготь, называемые чусами. Чусы чрезвычайно ценятся на других Мирах — но Владетели, как вы понимаете, очень неохотно расстаются с единственным, что отличает их от прочих лишенных Дара.

— Логично с их стороны, — кивнул я.

— Итак, лер землянин, — герцог, откинувшись на спинку стула, выжидательно уставился на меня. — Что именно из предложенного вы изберете нашей целью?

Хороший вопрос.

Лично мне больше всего импонировала идея налета на город белых башен — как вариант с наибольшей вероятностью остаться безнаказанными. Неплох был также вариант налета на гномий банк — от мешков с деньгами, по крайней мере, не нужно было ждать неприятных сюрпризов.

— Полагаю, — задумчиво начал я, — целью нашего предприятия станет... зеленый жемчуг.

Наверное, произнеся эту фразу, я выглядел не менее удивленным, чем герцог. А скорее — куда более.
—

Гарнарк? — уточнил Клайт. — Вы уверены?
—

Да!

Ну и какой черт угораздил меня это ляпнуть?

Произведя в голове беглую ревизию, я установил, что ответственным за выходку, похоже, действительно явился один из угнездившихся где-то в подсознании чертей. Совершив свое черное дело, он удалился обратно, не оставив никаких пояснений по поводу того, что именно побудило его сделать подобный выбор.

Ну и что прикажете делать? Довериться своему внутреннему голосу? А потом он в очередной раз скажет: «Твою мать, как же я ошибся!»?

— Значит, Гарнарк, — повторил герцог, выуживая из стопки листов изображение дворца-в-пастельных-тонах. — Заманчивая цель, тут вы правы. Но и сложная. Порталы на суше гарнаркцы контролируют очень основательно. Придется идти со стороны моря, а значит — нужен корабль. А времени до аукциона осталось не так уж много. Вдобавок время нужно и моим людям — научиться обращаться с вашим оружием, лер землянин.

— Ваша светлость, — проникновенно сказал я. — Поверьте мне на слово — если мы, земляне, и умеем справляться с чем-нибудь, так это с подобными мелочами, именуемыми у нас «технические вопросы».

Глава 7
НАДПИСЬ НА МОГИЛЬНОЙ ПЛИТЕ: «ОН ВЫЗВАЛСЯ ДОБРОВОЛЬЦЕМ»

Вот они, — сказал герцог, опуская винтовку, — Риан и Торм, стражи пути в глубь Гарнарка. Я не стал говорить, что разглядываю массивные каменные громады уже добрых пять минут — максимальное увеличение в четыреста двадцать раз могло бы позволить мне читать газету... если бы тамошние часовые знали об их существовании.

Сейчас же я, отключив увеличение, просто наслаждался ощущениями морской прогулки — соленый ветер в лицо, брызги волн, хлопанье паруса над головой и прочие радости, значительную часть которых составляло зрелище инопланетного восхода. Светило этого Мира было красным карликом с видимым диском раза в три побольше Солнца. Красиво...

— Еще никому не удавалось взять их на острие меча... хотя пытались многие... очень многие.

— Но ведь еще никто не приходил под эти стены, держа меч в столь длинной руке, — сказал я. — И ещё кое-что в не менее длинном рукаве.

— Ответ... — Клайт слегка прикусил губу, и я наконец сообразил, что его сиятельство чертовски волнуется. Хотя... страннее было бы, если бы он оставался спокойным, как лед... или как я. А и в самом деле, что это со мной? — ...Мы узнаем очень скоро. Увидим в деле, чего стоит твое оружие, землянин... и твои обещания.

— Можем прибавить ходу? — предложил я.

— Нет, — герцог вновь приник к прицелу. — Ветер не благоприятствует нам. Если мы начнем рассекать волны еще быстрее, наблюдатели на башнях могут заподозрить неладное. Корабль, идущий не по ветру... и при этом без видимых следов магии, наверняка что-то скрывает. А поскольку честному купцу нечего скрывать от Стражей Прохода, значит, к ним приближается враг.

— Думаешь, они настолько подозрительны?

— Они ждут атаки, капитан.

— Незаконное присвоение воинских званий вооруженных сил Федерации, — инк фишки так и не сумел смириться с моим самовольным повышением, — карается...

«Хватит!»

По большому счету мирянам будет абсолютно по нуль-массе, даже если я произведу себя из курсантов в полные адмиралы ВКС. Я остановился на капитане, потому что... ну, нравится мне это звание.

— Не нас... но годовой сбор жемчуга, что лежит сейчас во Дворце-из-Раковин, это большой соблазн для многих... очень многих.

— Тех, что пытались взобраться на эти стены до нас?

— Да.

— У нас на Земле, — медленно произнес я, — было множество крепостей, почитавшихся неприступными. Но рано или поздно они покорялись — бесчисленным армиям или горсткам отчаянных храбрецов. Сама по себе крепость мало что стоит — куда важнее, что за люди стоят на стенах.

— Солдаты Гарнарка знают, за что они сражаются.

— Твои люди — тоже, — заметил я. — Посмотрим, кому это знание поможет больше.

Откровенно говоря, я больше рассчитывал не на вызываемое маячившим на горизонте богатством воодушевление, а на вколоченные «Птимошкой» за последние две недели рефлексы. Точнее — за последнюю неделю, после того как, насмотревшись на «успехи» предполагаемых союзников, я заставил Золушку соорудить два десятка электрошоковых поясов, обеспечивших имитатору насквозь противозаконную, но зато весьма эффективную обратную реакцию. Результат последовал незамедлительно — успеваемость обучаемого контингента подскочила не хуже вспугнутого кролика. В частности, потери от «дружеского огня» опустились с 70 процентов до куда более приемлемых двадцати трех.

— Пожалуй, начну расставлять стрелков, — сказал Клайт.

— Ну а я пока приготовлю наш первый туз из рукава.

Собственно, особо готовить было нечего. Самая сложная и ответственная часть работы — укрепление палубы — была проведена заблаговременно. Мне оставалось только подсоединить обрезок титановой трубы к трехногому штативу от полевого спектрографа... и прикрыть образовавшийся в итоге агрегат парусиной. Вряд ли, конечно, среди наблюдателей найдется кто-то, способный опознать в этой штуке миномет, но все же...

Теперь оставалось лишь поглядывать на лениво перемигивающиеся циферки дистанции до цели... и надеяться, что фишка не ошиблась в своих расчетах и дополнительный настил палубы — из наспех подкрашенного под дерево титанового сплава — выдержит предназначенную ему отдачу всех четырех выстрелов.

Число же выстрелов было навязано производительностью Золушкиного самого... биохимического синтезатора, которая составляла примерно две чайные ложки в час.

Теоретически это чертово варево должно было сочетать в себе раздражающее, слезоточивое, веселящее и усыпляющее действие, а также действовать как мощное слабительное и при этом быть чрезвычайно летучим. Теоретически, потому что варево задавалось на производство лишь неким определенным объемом — как это требование сочеталось с мизерными дозами на выходе, я так и не понял — и вдобавок было чрезвычайно фотофобным. Посему, несмотря на обилие потенциальных подопытных мышек, испытание состава пришлось приурочить непосредственно к боевому крещению.

Не то чтобы я совсем не верил в Золушкины поделки — нет, они работали... по крайней мере, большинство из них. Вот только побочные эффекты при этом порой проявлялись весьма... неожиданные.

Впрочем, моя милая напарница заявила, что перенастроить синтезатор на новый рабочий цикл она все равно не успеет, а время поджимало — через пять дней должен был состояться Большой Жемчужный Аукцион, после которого наша предполагаемая добыча благополучно разлетелась бы по нескольким сотням Миров.

На палубе меж тем становилось тесно. «Морской пахарь» был небольшим одномачтовым суденышком. И явно не рассчитывался на команду в сто двадцать голов, которая сейчас почти в полном составе выстроилась вдоль бортов, более-менее натурально изображая моряков, жаждущих коснуться тверди очередного Мира. Желание, к слову сказать, правдоподобное — если бы не туз номер три и пригоршня таблеток от морской болезни, три четверти личного состава сейчас бы ублажала забортных чаек... точнее, местную разновидность летучих мышей, оккупировавших эту экологическую нишу.

— Минута до входа в зону досягаемости, — напомнил инк.

— Угу, — отозвался я, поднимая первую мину. Тяжелая, зараза, ну а что я хотел — калибр 120 миллиметров, это вам не хухры-мухры.

Можно было, конечно, привлечь в заряжающие кого-нибудь из наемников, но после двух пробных тренировок я решил отказаться от этой мысли. Самому оно как-то спокойнее. Я, по крайней мере, точно не засуну мину вверх хвостовиком.

— Тридцать секунд.

Некоторые наемники уже начали поднимать винтовки. Рановато... ладно, будем надеяться, что благодаря бликам от прицелов наблюдатели сочтут эти странные штуковины за очередную разновидность дальнозорких труб.

— Двадцать секунд. Пятнадцать... пять.

По идее, подумал я, опуская мину в ствол, попасть в цель размером с форт — просто. Особенно когда расчетами для этого выстрела занимается псевдоинк, самую малость послабее бортмозга ракетного катера. По идее...

Бух!

В инфоре полет мины наблюдался просто прекрасно. Продолговатая серебристая тушка, лениво пожирая красный пунктир предполагаемой траектории, вскарабкалась вверх, на миг словно замерла в верхней точке и, ускоряясь, пошла вниз... скрылась за стенами. Три секунды спустя до нас долетел приглушенный грохот разрыва.

Он был немедленно перекрыт слитным треском сотни винтовок. Ряды белых нитей потянулись к бастионным зубцам, тотчас же окутавшимся облаками пыли.

Что радовало — в толше возносящихся к небесам каменных громад напрочь отсутствовал архитектурный изыск под названием амбразуры, они же бойницы. Появляться же сейчас на расстреливаемых стенах... думаю, для этого необходимо нечто большее, чем простой героизм. Например, острая тяга к самоубийству.

Самым же разумным для защитников вариантом, подумал я, отправляя в полет очередную — третью по счету — мину, было бы тихо сидеть за стенами и помаленьку пытаться закидать нас чем-нибудь навесным.

Зря я так подумал. Глупо, конечно, подозревать каждого встречного мирянина в телепатии... но первый огненный шарик взмыл из-за стен ровно пять секунд спустя.

Он с шипением врезался в воду в двадцати трех метрах от носа. Почти прямо по курсу — иди мы чуть быстрее, правый борт «Пахаря» полыхал бы таким же веселым чадным пламенем, что и пятно на волнах.

Второй шар расплескался за кормой. Недолет, перелет — классическая «вилка». Я еще успел подумать, что типов из форта явно кто-то корректирует, а затем из-за фонтанов каменной крошки показался третий снаряд, и мой мир сразу стал очень ограниченным и дерганым — в дело вступил боевой чип.

Надо отдать местным катапультерам должное — выстрел был просто снайперский. Каменная глыба — два и четыре десятых метра в поперечнике — падала прямо на наш кораблик. Зеленый пунктир ее предполагаемой траектории упирался в палубу перед мачтой, и миновать эту точку «Морской пахарь» не успевал никак. Разве что очень резко пустить в ход четвертого туза... нет, все равно не успеваем.

Три шага до борта. Судя по уровню компрессии, чип настроен более чем серьезно — тело с трудом продавливается сквозь вязкий воздух. Кроме меня, в мире продолжают двигаться только извергаемые кинетичками нити.

Шаг. Второй. Третий. Осторожно смыкаю пальцы правой руки вокруг прицела винтовки. Наемнику, сжимающему ее, процесс стрельбы, похоже, доставляет массу удовольствия — рот распахнут в вопле, палец жмет на гашетку так, что это даже мне в нынешнем состоянии заметно. Ладно, потерпишь чуток без игрушки... главное, пальцы ему не переломать!

Левая рука тем временем уже извлекла из чехольчика на поясе наемника серебристый воланчик гранаты.

Теперь разжать пальцы — пусть винтовка сама падает до уровня пояса. Медленно, конечно, ну да ничего. Глыба пока тоже улетела не так уж далеко.

А сейчас самое медленное. Очень аккуратно надеваем гранату на ствол... и кажется, что проходит целая вечность, прежде чем ладонь ощущает легкую дрожь, в обычной реальности воспринимаемую четким щелчком фиксатора. Еще чуть довернуть ствол... пошла!

Красный пунктир тает быстро — за то время, пока он полностью пропадает, стертый обтекаемым носиком гранаты, глыба успевает преодолеть не больше двух десятков метров.

Прозрачный сиреневый диск беззвучно вспыхивает в небе. Беззвучно — потому что не справившийся с нагрузкой звукофильтр просто-напросто отрубил внешние шумы. Чип все еше активен — ждет, пока инфор рассчитает траектории для неспешно разлетающейся в стороны стаи черных обломков. Вряд ли, конечно, в нашу сторону полетит хоть что-нибудь значимое... ну да, ближайший пунктир пляшет на волнах метрах в трех от борта. Он неопасен... но у чипа на этот счет есть свое мнение, и пучок белых нитей превращает камень в тучу щебня.

Еше два огненных шара разбились о волны за кормой.

— Ва-а...

— Держи. — Я вернул винтовку ошалело глядящему на свои руки наемнику. — И больше не роняй!

— Но-оя....

— Они поднимают цепи!