Все более отклоняясь в сторону от Каэрнуса IV, эльдарский корабль сбросил скорость. В этой точке он оказался совершенно слеп, так как его сенсоры перестраивались в процессе огненного полета сквозь верхние слои атмосферы планеты.
Когда «Всадник бури» уже покидал атмосферу Каэрнуса, над ним пронеслась голубая вспышка и пристроилась позади высоких парусов изящного корабля. Мощные орудия «Громового Ястреба» прошлись огнем по задней четверти судна, начисто снеся с поверхности корпуса все планочные стабилизаторы и зазубренные крюки.
Прежде чем на эльдарском судне успели что-нибудь понять, «Громовой Ястреб» устремился вперед, через изогнутую верхнюю палубу корабля противника. Из брюха корабля Ультрамаринов выстреливали крепежные буравы, врезающиеся в корпус «Всадника бури» и прочно притягивающие более легкое атакующее судно к кораблю эльдаров.
Технодесантник Харкус привел в действие спусковой механизм абордажного шлюзового канала и подорвал спецзаряды направленного действия на его конце. Даже сквозь бронированные палубные плиты «Громового Ястреба» Уриэль почувствовал чудовищную силу этого взрыва. До упора повернув рукоятку запора, он открыл круглый люк, который вел сквозь шлюзовой канал к бреши в корпусе эльдар-ского судна.
Теперь важна была скорость. Удар должен быть жестким и быстрым.
— Ультрамарины! За мной! — крикнул он и первым прыгнул в шлюзовой канал.
Легко приземлившись на палубу вражеского корабля, Уриэль откатился в сторону, освобождая место для следующего воина, со стуком опустившегося вслед за ним. В прыжке он поднялся на ноги и одним отточенным плавным движением извлек энергетический меч и болт-пистолет. Осматривая заставленную круглыми контейнерами комнату с низким потолком, в которой он оказался, капитан Ультрамаринов обвел помещение стволом болтера.
Он надавил на руну запуска на эфесе меча, и в ту же секунду клинок вспыхнул жутким светом, и как раз вовремя: в овальном дверном проеме показались два воина в малиновых панцирях. Их гладкие блестящие доспехи были украшены сверкающими клинками, в руках у них были длинные винтовки с зазубренными штыками.
— Отвага и честь! — воскликнул Уриэль, бросаясь на эльдарских воинов.
Он всадил меч в ключицу первого из оборонявшихся эльдаров, раскроив чужака от шеи до паха. Второй сделал выпад винтовкой со штыком, но Уриэль, крутанувшись вокруг себя, нанес ему смертельный удар локтем в лицо, разбив вдребезги забрало шлема неприятеля и сломав ему шею.
Бросив назад короткий взгляд, он увидел, как Ультрамарины один за другим прыгают через пробоину в корпусе. Пазаниус был уже здесь, ярко-синее пламя его огнемета уже ревело, готовое обратить врагов Императора в пепел.
Подняв меч высоко над головой, Уриэль проревел:
— На мостик!
Выпрыгнув в дверной проем, он оказался в узком полутемном коридоре с гладкими стенами, сходящими на конус над его головой.
Вентрис ощутил странный, действительно чуждый запах, но не смог определить, откуда именно он исходит. Вперед вели два изгибающихся прохода, конца которым не было видно.
Выбрав левый, Уриэль помчался по нему.
— Пазаниус, за мной! — крикнул он. — Дардино и Венасус берут правый!
Уриэль услышал спереди стук шагов и увидел несущуюся на него толпу вражеских воинов. Они были вооружены такими же винтовками со штыками, но у некоторых капитан заметил и более грозное оружие.
Подняв свой огнемет, Пазаниус крикнул:
— Ложись!
Бросившись на пол, Уриэль не услышал, а скорее почувствовал свист раскаленного прометия, пронесшегося над ним по проходу. Вопли чужаков эхом разнеслись по коридору, когда жидкое пламя изжарило их тела внутри доспехов, дочиста спалив всю их нечестивую плоть. Вскочив на ноги, Уриэль ринулся вперед, перескакивая через пылающие тела и несясь среди эльдаров огромными прыжками. Его меч разил налево и направо, и каждый удар приносил смерть все новому чужаку. Ультрамарины с диким ревом следовали за своим капитаном, кромсая врагов цепными мечами, которые легко разрубали гибкие пластины" вражеских доспехов и плоть ненавистных ксеносов.
Капеллан Клозель выкрикивал слова Гимнов Веры, разя врагов смертоносным крозиус арканумом.
Уриэль ощутил боль в руке — в нее угодили несколько осколков от близкого взрыва, но он не придал этим ранам значения. Силовые доспехи защищали его. Пуля попала ему в шлем, и Уриэль, зарычав, повернулся и одним ударом обезглавил напавшего на него врага.
Последний из эльдаров пал, и коридор «Всадника бури» превратился в зловонный склеп.
Все Ультрамарины были целы, хотя некоторых и ранило, но не тяжело. Пазаниус выпустил несколько коротких сполохов из огнемета в сторону поворота, упреждая возможную контратаку.
Уриэль тем временем связался по радио с другими отделениями:
— Дардино, Венасус, доложите обстановку.
Первым отозвался Венасус, его голос звучал твердо и уверенно, несмотря на звуки сурового боя, идущего вокруг него.
— Серьезное сопротивление, капитан. Нам, похоже, попался главный оборонительный пост. Дардино пытается обойти их с фланга. По предварительной оценке, понадобится шесть минут, чтобы одолеть их.
— Даю вам четыре минуты! Все, конец связи.
На Ультрамаринов обрушился шквал винтовочного огня, пули рикошетом отскакивали от стен, воздух наполнился визгом осколков. Точно такие же осколки Уриэль извлек из стены храма на Каэрнусе IV.
Пазаниус лежал на полу, в его наплечнике зияло темное дымящееся отверстие. Уриэль слышал по радио, как огромный сержант чертыхается, уползая подальше от поворота и не выпуская из рук огнемет. Услыхав шаги приближающихся ксеносов, несущихся им наперерез, Уриэль извлек из раздатчика на поясе пару осколочных гранат.
Шквал огня усилился, и Уриэль понял, что пора двигаться дальше, иначе штурм захлебнется, не успев толком начаться.
Забежав за угол, Уриэль дважды выстрелил из болт-пистолета. По сравнению с хлопушками эльдаров, эти тяжелые глухие выстрелы прозвучали обнадеживающе громко. Два вражеских воина упали с огромными зияющими ранами в груди, и Уриэль швырнул вперед обе гранаты. Прежде чем нырнуть в укрытие за угол, он выстрелил еще дважды. Гранаты разорвались одновременно, яростно взметнув в воздух тела врагов.
Уриэль вскочил на ноги и поднял Пазаниуса:
— Ты готов к бою, мой старый друг?
— Больше чем когда бы то ни было, капитан, — заверил сержант, поднимая огнемет.
Уриэль кивнул Пазаниусу и рванулся за угол по коридору с болтером на изготовку.
— За Императора!!!
Ультрамарины следовали за Уриэлем, не отставая от него ни на шаг. Капитан что было сил несся малиновой двери, украшенной замысловатой чеканкой, изображавшей клинок в обрамлении изгибающихся оленьих рогов. Даже на расстоянии Уриэль видел, что дверь эта тяжелая и бронированная.
От главного коридора ответвлялись другие, и отовсюду доносились звуки боя. По параллельным коридорам неслись фигуры в красных доспехах, и Вентрис на бегу отдал одному из Ультрамаринов приказ наблюдать за тылом. С таким количеством параллельных и поперечных коридоров существовала реальная опасность быть обойденными с флангов и окруженными.
Врезавшись с разбегу в дверь, Уриэль выбил ее из рамы одним мощным ударом.
Капитан влетел в дверной проем; изголодавшиеся по настоящей схватке Ультрамарины следовали за ним. Все они оказались в просторном помещении с высокой куполообразной крышей, и Вентрис злорадно усмехнулся, осознав, что они скорее всего оказались наконец на командном мостике. Первое, что увидел Вентрис, — это богато украшенный обзорный экран, занимавший почти всю дальнюю стену комнаты, по обе стороны от экрана были широкие, как у ангара, ворота. Железные столы с привязными ремнями черной кожи теснились вдоль стоек с отвратительного вида инструментами.
В центре зала, на приподнятом командном помосте, стоял высокий худощавый эльдар в изящных доспехах, таких же, в какие были облачены его воины, только доспехи этого чужака были светло-зеленого цвета. Шлема на нем не было, и его белые, с фиолетовыми проблесками, волосы разметались по плечам, словно снег. Лицо его казалось безжизненной маской, лишенной всякого выражения, а с губ эльдара бежала тонкая струйка крови. В руках он держал огромный боевой топор, лезвие которого было покрыто бурыми пятнами.
Кроме него в зале было несколько десятков тяжеловооруженных воинов с длинными клинками, смахивавшими на алебарды. Все это грозное оружие синхронно пульсировало, извергая в пространство какую-то чудовищную энергию.
Зал, в котором оказались Вентрис и его люди, излучал смерть и ужас. «Сколько же душ нашли свой конец в этом безрадостном месте?» — подумал Уриэль.
Однако времени, чтобы поразмыслить над этим, у капитана Ультрамаринов не оказалось, так как широкие двери по обе стороны обзорного экрана вдруг широко распахнулись и оттуда вылетели полчища почти полностью обнаженных воинов — как мужчин, так и женщин, скользящих в воздухе на причудливых сверкающих пластинах и вооруженных длинными мечами.
Меткие выстрелы из пистолетов уложили полдюжины из них в первую же секунду, но нападавших было слишком много, и они оказались уже среди Ультрамаринов, нанося воинам Императора смертельные удары. Уриэль увидел, как пал брат Гайус, разрубленный вдоль талии пластиной одного из летунов. Его убийца взмыл в воздух, описав петлю, а тело Гайуса осело на пол в луже крови.
Уриэль с ненавистью всадил болт в голову улюлюкающего эльдара и с удовлетворением увидел, как его безжизненное тело рухнуло на пол. Тем временем визжащая орда летунов высоко в воздухе развернулась и выстроилась для повторного захода.
Болтерный огонь по ним усилился — это вступили в бой отделения Дардино и Венасуса. Уриэль пристрелил очередного летуна, когда к нему подскочил Венасус в доспехах, лоснящихся от крови чужаков.
— Прошу прощения, капитан. Это заняло у нас на минуту больше.
Уриэль свирепо усмехнулся под шлемом:
— Надеюсь, сержант, в следующий раз у тебя выйдет лучше.
Огнемет Пазаниуса обдал одного из летунов потоком жидкого пламени. Выстрелы Ультрамаринов эхом отдавались под куполом зала. В этот момент ожило устройство связи в шлеме Уриэля — с ним связался пилот «Громового Ястреба»:
— Капитан, вскоре мы вынуждены будем расстыковаться. Корабль эльдаров увеличивает скорость, и нам не удастся дольше удерживать шлюзовой канал. Предлагаю вам начать отступление, прежде чем мне придется отсоединить стыковочные крепления.
Уриэль выругался. Подтвердить получение сообщения от пилота у него не было времени — сбив с летающей пластины воина в кожаных ремнях, он вогнал меч в его брюхо. Капитан увидел, как воин-альбинос в зеленых доспехах мечом прорубает себе дорогу, направляясь к нему, и высвободил меч.
Вокруг ног воина крутилась какая-то бесформенная масса, но в царившем полумраке Уриэль не мог рассмотреть, что это такое. Тут на него устремились трое воинов-летунов. Двоих он сбил с пластин меткими выстрелами из болтера, а третьего обезглавил мечом. Тем временем светло-зеленый эльдар с поразительной легкостью уложил двух Ультрамаринов, попытавшихся его остановить.
Уриэль жестом призвал своих боевых братьев держаться.
— Этот — мой! — выкрикнул он.
По иконкам на визоре шлема Уриэль видел, что семеро его людей погибло, их значки были холодными и черными. Дыхание Вентриса стало тяжелым, но это не уменьшило его выносливости.
Пространство вокруг двух воинов освободилось, на мостике продолжал кипеть бой. Теперь Уриэлю стало отчетливо видно, что творится вокруг ног чужака, и капитан с ужасом разглядел вздымающуюся массу шипящих и фыркающих существ. Жалкое, омерзительное, но вместе с тем устрашающее скопление деформированной плоти, сшитой вместе в невообразимой мешанине, извивалось у ног альбиноса. Каждое из этих отвратительных существ было уникально по своей тошнотворной форме, но все они одинаково шипели в безумной злобе, обнажая желтые клыки и зазубренные когти.
Уриэль вытянул меч, направив конец сверкающего лезвия в грудь предводителя чужаков:
— Я — Уриэль Вентрис из Ультрамаринов, и я пришел, чтобы убить тебя.
Эльдар склонил голову набок. Его голос, неприспособленный к человеческому языку, проскрежетал:
— Ты всего лишь монки, животное, и я скормлю тебя экскрентам.
Уриэль взял меч на изготовку — кипящая масса жутких существ ринулась вперед, издавая ужасающие и в то же время жалобные визги. Он рубанул по первому из них, и, когда клинок легко раскроил его плоть, из мягкого, податливого тела уродца вырвалось облачко зловонного газа. Затем Уриэль таким же образом заколол другое мерзкое создание, но их было слишком много.
В его икру вонзились острые клыки, и Уриэль вскрикнул, ощутив пронзившую тело горячую боль, и в следующую секунду кровь понесла по его венам впрыснутый в рану яд. Меч капитана Ультрамаринов отсек клыкастый придаток от остальной твари, заляпав мерзкую тушку какой-то дрянью.
Сделав шаг вперед, Кешарк стремительно взмахнул топором, направив его широкое лезвие по дуге в грудь Уриэлю.
Вовремя заметив этот маневр врага, Уриэль отпрянул назад, лишив удар большей части его сокрушительной силы. Повернувшись, он взмахнул мечом и был вознагражден жутким визгом очередного экскрента. Продолжая двигаться, Вентрис увернулся от следующего удара, и топор Кешарка, просвистев в воздухе, вонзился в палубу.
Подпрыгнув, Уриэль парировал удар топора, который пришелся по касательной к плечу капитана. Уриэль понял, что в удар было вложено немного силы, — чужак явно полагался на вес самого оружия. С силой опустив кулак на ониксовое древко топора, Уриэль бросился на эльдара, но тот умело уклонился от атаки капитана, скользнув вбок, и всадил топор ему в плечо.
Лезвие топора вырвало большой кусок из доспехов Уриэля и, уйдя вверх, зацепило край шлема. Капитан зашатался, почувствовав легкое головокружение, но вовремя поднял меч, парировав молниеносный повторный удар, нацеленный ему в голову.
В этот миг еще один экскрент впился в ногу Уриэля, и он опустил тяжелый бронированный ботинок на его голову, превратив череп в мешанину из костей и мозга. Вокруг капитана полыхали языки пламени, а воздух наполнили жуткие визги и зловоние паленой плоти — это Пазаниус обратил свой огнемет против ужасающих тварей.
Иконка пилота в визоре шлема вспыхнула срочным вызовом.
Кешарк вращал топором с безумной скоростью, совершая им замысловатые петли и повороты, его лезвие превратилось в сверкающую серебряную сеть. Чужак медленно наступал на Уриэля, его безжизненное лицо продолжало оставаться совершенно неподвижным.
— Я был не прав, считая тебя достойной добычей, — проскрежетал Кешарк. — Кайерзак был глупцом, опасаясь тебя.
Уриэль совершил ложный выпад мечом, затем изменил направление удара, но Кешарк предвидел этот ход и отразил удар древком топора. Вернувшись, его лезвие вонзилось в бок Уриэлю, глубоко войдя в доспехи. Тело охватила жгучая боль, и Уриэль почувствовал, как из рваной раны хлынула кровь.
С уголков губ Кешарка свисали хлопья кровавой пены, но Уриэлю было не до того. Он взревел от боли и, выронив меч, ухватился за лезвие топора, вонзившееся в его бок, пока Кешарк пытался выдернуть его.
Уриэль выхватил из кобуры пистолет и направил его ствол в голову чужака.
Тот рванулся со сверхъестественной скоростью, но всей его изворотливости не хватило, чтобы увернуться от снаряда.
Болт прошил щеку Кешарка, вырвав кусок плоти, но расстояние оказалось слишком мало, и снаряд разорвался, уже выйдя из его головы.
Чужак взвыл от боли и отступил, выпустив из рук топор. Уриэль рухнул на колени, а Кешарк судорожно заковылял к своим воинам.
Сквозь какую-то пелену Уриэль почувствовал, как чьи-то руки обхватили его за наплечники. Слабеющими руками он поднял болтер, но тут же опустил его, увидев, что это Пазаниус. Огромный сержант ухватил топор чужака и вытащил его из бока капитана, а затем поднял Уриэля на ноги. Кровь из раны тут же забила фонтаном.
— Мы должны немедленно убираться отсюда! — прошептал Уриэль.
Кивнув, Пазаниус принялся отдавать приказы отделению. Наклонившись, Уриэль поднял меч Айдэуса и присоединился к своим воинам, которые начали отступать в сторону «Громового Ястреба». Тела погибших уносили с собой.
Уриэль знал, что они ни в коем случае не должны оставлять павших в этом нечестивом месте. Апотекарий Селенус удалит из их тел имплантированные железы, и драгоценное генное семя будет возвращено Ордену.
Никто из воинов-ксеносов не преследовал Космо-десантников, и последним, кого увидел Уриэль, был их предводитель, уставившийся на него с бессильной ненавистью.
Ультрамарины быстро покинули «Всадника бури», и уже через несколько секунд «Громовой Ястреб» расстыковался с эльдарским судном. Пилот искусно развернул шаттл вокруг своей оси и летел теперь на двигателях малой тяги, пока не опустели топливные баки. Эльдарский корабль вскоре исчез во мгле, его двигатели быстро унесли судно от места боя.
Челнок плавал в пространстве еще целый час, пока его не подобрал крейсер.
Все это время Селенус занимался ранеными, а капеллан Клозель читал над погибшими Литанию Павшим.
Аппаратура крейсера уловила след корабля чужаков. Несмотря на всю мощь своих двигателей, крейсер Ультрамаринов не мог сравняться с эльдарским судном в скорости, но когда сервиторы рассчитали его курс, то оказалось, что им это и не понадобится.
Корабль чужаков шел прямым курсом на Павонис.
10
Стрелок Харлин Морган провел рукой по крылу большого шестидесятитонного танка и улыбнулся, представив себя едущим во главе колонны таких же могучих боевых машин. Это был танк «Ле-ман Русс» модели «Завоеватель». Справедливости ради следует сказать, что толщина брони и некоторые другие технические характеристики этой машины, произведенной на Павонисе, были несколько хуже, чем у танков, изготовленных на производственных мощностях мира-кузницы Грифон IV. Это признавал, правда с большой неохотой, и Харлин Морган. Но все равно «Завоеватель» был грозной боевой машиной.
Командир танка майор Уэбб развалился, покуривая вонючую сигару, на башне механического гиганта, а заряжающий Маппин варил для экипажа кофе в походном котелке. Механик-водитель Парк лежал под брюхом танка, пытаясь отремонтировать протекающий топливопровод, так что из-под бронированных свесов торчали только его ноги.
Через камуфляжную сеть, натянутую над головами экипажа, проникал солнечный свет, и, несмотря на то что дело происходило высоко в горах, было еще тепло. Морган протянул продпаек майору. Тот, поблагодарив его кивком, вскрыл фольгу упаковки, и лицо его исказила гримаса отвращения.
Морган сел, положив ногу на ногу, и, откинувшись на земляной бруствер траншеи, в которой был укрыт танк, бросил пару пайков на землю между Маппином и Парком.
— Долго же ты копался, — проворчал Маппин.
— В следующий раз попрешься за пайком сам, — ответил Харлин и с наслаждением принялся за еду. Паек состоял из хлеба, сыра и какого-то мясного изделия, выглядящего подозрительно несвежим. Настолько несвежим, что нельзя было определенно сказать, что это за мясо. Морган понюхал продукт и его физиономию тоже перекосило.
Тем не менее Маппин и Морган с энтузиазмом принялись за свои пайки. Последним паек взял Парк: он наконец вылез из-под танка и поднял с земли свой пакет, но с брезгливой миной осмотрел его и отшвырнул в сторону.
— Именем всего святого, я был бы чертовски рад двинуть отсюда и раздобыть где-нибудь настоящей еды, — проворчал он, откручивая крышку помятой плоской фляги, извлеченной из недр промасленного комбинезона.
— Ты когда-нибудь прекратишь ныть? — спросил Маппин, прожевывая добрую порцию хлеба и липкого коричневого «мяса», которыми он щедро набил себе рот. Парк глотнул из своей фляги и предложил ее Маппину, который укоризненно покачал головой, флягу не принял, зато подобрал с земли паек Парка.
— Нет. А ты когда-нибудь перестаешь жрать? — ответил вопросом на вопрос Парк. — Ускавар — все, что мне нужно, чтобы протянуть очередной бестолковый день.
— Да, мы знаем, — рассмеялся Морган, — видели мы, как ты водишь.
Танкист Парк сделал двумя руками похабный жест, состроив при этом из пальцев правой неприличную комбинацию, и сказал:
— Вот вам, ребята. Еда в любом случае для легковесов.
Морган жестом пресек добродушную перебранку своих товарищей по экипажу — этот ритуал сопровождал каждый их обед — и обратил свой взгляд на комплекс остальных убежищ на Оусен Хиллз. Отсюда маскировка танков выглядела неубедительной, но стрелок полагал, что с воздуха или снизу, из пыльных равнин, танки должны быть незаметны постороннему глазу. Никто же их, в конце концов, до сих пор не обнаружил, так ведь?
Башенное орудие танка было обращено к сельскому имению их героического предводителя, но сейчас имение увидеть было невозможно — оно расположилось далеко внизу. Однако, если выйти из-под камуфляжной сетки, можно было рассмотреть группу облицованных мрамором зданий, свидетельствующих о таком богатстве их хозяина, которое Моргану трудно было даже представить. По угодьям имения носились стада рогатых оленей, а под покровом ночи там, похоже, так и кипела развеселая жизнь. Одолжив у Парка инфракрасные очки, Морган наблюдал за тем, как по сельской местности рассредоточиваются войска.
Он благоразумно не сообщил об этом майору.
В восточной части комплекса размещались солдаты с плечевыми ракетометами и станковыми болте-рами. Они находились в постоянной готовности защищать танки от нападения, хотя майор считал эту меру излишней, — он был уверен, что такое нападение было в принципе мало вероятно.
Принципы принципами, а тот синий десантный шаттл, что на прошлой неделе пролетел над ними, наделал в лагере немалый переполох. Все забегали как нашкодившие дети, и это было тревожным звоночком всем тем людям, что здесь разместились: нельзя терять бдительности, надо постоянно быть настороже.
По плато под камуфляжными сетками расхаживали десятки солдат: стрелки, заряжающие, водители, механики — все те, кто нужен, чтобы держать эти мощные машины в постоянной боевой готовности. Когда же придет их время, Морган не знал, но майор заверил своих людей, что это время не за горами.
Единственное, что Морган знал точно, так это то, что всего здесь, на плато, и в горах было укрыто триста двадцать семь танков. «Василиски», «Грифоны», «Леманы Руссы», «Адские гончие» и разные другие модели. Он подсчитал их однажды, когда со своим экипажем был в дозоре. Количество и разнообразие модельного ряда впечатляло, но Морган достаточно хорошо разбирался в военной технике, чтобы понимать, что на самом деле все эти танки были лишь подобиями боевых машин, изготавливаемых в имперских мирах-кузницах. И подобиями, честно говоря, не лучшего качества.
Хотя в данной ситуации это не имело значения.
Объединившись в ударную группу, они были прочнее, чем адамантиум. Вера в справедливость их дела будет их броней, а вера в победу станет их оружием.
Морган улыбнулся, вспоминая слова полковника планетарных сил самообороны Понтелуса из Врат Брэндона, который привез его сюда. Полковник страстно рассуждал о предательстве картеля Шонаи, о том, как ее картель вероломно объединился с такими же алчными личностями из других картелей, чтобы выжать последние гроши и достоинство из рабочего человека. Ведь ее десятинный налог был не чем иным, как попыткой как можно туже набить карманы, пока ее не выкинули с должности.
Поначалу Морган скептически отнесся к словам полковника, видя значок картеля Талун на форменном кителе своего командира. Он знал, что Талун и Шонаи были политическими противниками, но слова Понтелуса задели молодого танкиста за живое. Вместе они сразятся за свое освобождение от деспотического режима Шонаи, вместе они — сила.
Морган понимал, что за свободу надо платить и что ее ценой станет кровь патриотов. Он был патриотом, готовым ради свободы к самопожертвованию, а стало быть, его командиры могли на него рассчитывать. Шонаи всеми силами тянула Павонис ко дну, и такая политика губернатора стала для планеты совершенно неприемлемой.
Власть без свободы — это тирания, и Морган ни дня не желал больше жить под игом губернатора.
Сыны Павониса больше не будут трудиться как рабы в изматывающей духоте предприятий продажных картелей! Прогрессивные мыслители, такие как Талун и де Валтос, понимали, что людям отваги и чести нужно отстаивать то, во что они верят, и сердце Моргана переполнялось чувством гордости.
Он знал, что он — один из лучших людей планеты.
11
Солнце продолжало медленно подниматься над Вратами Брэндона, обжигая улицы города своими безжалостными лучами. Жара была не по сезону злой, и город изнемогал от зноя. Над возвышающимися градирнями предприятий не было привычных газообразных ореолов, вечно грохочущие машины сегодня стояли без дела в гаражах.
Весь город был охвачен единым порывом: по узким улочкам рабочих предместий тысячи людей медленно стекались к белоснежным стенам финансового и административного центра города.
Мужчины, женщины и дети собирались в большие колонны, готовясь к маршу. Почти все местные предприятия и конторы были закрыты — либо из соображений безопасности, либо в силу того, что их рабочие направлялись сейчас к площади Освобождения. Транспортные сети замерли, лишь поезда железной дороги, состав за составом, доставляли из отдаленных пригородов на демонстрацию все новых и новых рабочих.
Организаторы демонстрации опасались, что известие о прибытии Космических Десантников испугает людей и те побоятся выйти на улицы, но, как ни странно, все произошло с точностью до наоборот. В толпе царило праздничное настроение. Люди шли семьями, взявшись за руки, и идущие в гуще все нарастающей толпы музыканты наигрывали жизнерадостные патриотические песни, что еще больше воодушевляло людей. Легкий ветерок развевал красочные знамена и транспаранты с эмблемами разных отделений Объединения Рабочих и воззваниями к единству.
Здесь и там группы неформальных лидеров и организаторов рабочего движения раздавали листовки с вдохновляющими лозунгами и управляли движением, казалось, неуправляемой толпы. Десятки тысяч рабочих заполнили улицы города, превратившись в одну огромную, непрестанно движущуюся массу людей, объединенных общими целями и стремлениями. Сотрудники служб безопасности со значками различных картелей выстроились вдоль зданий, принадлежащих их хозяевам, но никак не вмешивались в ход демонстрации. Никого из картеля Шонаи на улицах не было, что и неудивительно. Время от времени смеющиеся участники демонстрации подходили к работникам правопорядка, предлагая присоединиться к процессии. Иногда это срабатывало, иногда — нет, но, так или иначе, все пока шло мирно и не было никаких проявлений агрессии ни с той, ни с другой стороны.
По мере того как толпа продолжала нарастать, организаторы марша начали осознавать, что дело приобретает совсем нежелательный оборот. Демонстрация объединенной силы превращалась в чрезвычайно опасное предприятие. Присутствие такой массы людей на городских улицах, несмотря на их пока еще мирный настрой, властями могло быть расценено как откровенный мятеж. Малейшая провокация со стороны властей — и рассматривать происходящее можно будет именно так, и если такое произойдет, то следующим шагом станет применение властями для разгона людей смертоносной силы.
Эти люди уже доказали, что не будут стесняться в выборе средств. Не потому ли на стенах только что освященного Дома Мучеников высечены имена тех, кто познал это на своем горьком опыте? Готовые теперь уже ко всему, организаторы марша нервно оглядывались по сторонам в поисках зловещих черных доспехов Адептус Арбитрес.
Но явных признаков присутствия арбитров не было — часть выстроилась на плацу возле своей базы, другие заняли позиции вокруг кованых железных ворот дворца губернатора и на улицах, примыкающих к площади Освобождения.
Движение толпы при приближении к внутренним мраморным стенам набирало скорость по мере того, как становились шире улицы, ведущие отовсюду к центру города. Ворота платного входа были распахнуты настежь, а сами привратники куда-то подевались, видимо не испытывая желания встречаться с организованно марширующей колонной.
Простые граждане Врат Брэндона следовали за рабочими, кто небольшими организованными группками, кто сам по себе, желая продемонстрировать свою солидарность с рабочими. Строители в касках, люди в грязных спецовках и робах смешивались с горожанами в треугольных шляпах и щегольских черных костюмах, которые обошлись бы большинству рабочих в сумму, равную их годовому заработку.
Процессия проходила через городские ворота, в этом узком месте слегка замедляя свое движение, после чего выплескиваясь на широкие, усаженные рядами аккуратно подстриженных деревьев бульвары. Лица демонстрантов светились гордостью и страстной решимостью сделать наконец так, чтобы их голос был услышан. Раздражения в толпе почти не чувствовалось, наиболее рьяных участников демонстрации успокаивали группы организаторов движения.
В общем и целом демонстрация Объединения Рабочих начиналась хорошо.
Наблюдая за тем, как бесчисленная масса людей шагает по мощеным улицам ее столицы, губернатор Шонаи, крепко сдавив виски руками в попытке унять дрожь, ощущала, как ею начинают овладевать мрачные предчувствия. Она пыталась было на глаз прикинуть количество, демонстрантов, но сразу же оставила эти попытки. У толпы, втекающей в городские ворота, словно гигантская река, не было ни конца ни края. Уже тысячи людей, проникнув в парк Беллахон по внутренней поверхности стен, топтали ухоженные клумбы и бултыхались в неглубоком озерце, где дворцовые биологи выращивали бесценные породы рыб.
Все прогнозы о возможности подобной демонстрации говорили, что ее не может быть в принципе, — не было никакой организующей силы. Отделения Объединения Рабочих были слишком поглощены своими внутренними разногласиями и дрязгами, чтобы организовать хоть какую-нибудь локальную акцию протеста, не говоря уже о демонстрации столь значительных масштабов.
Что ж, то, что губернатор сейчас видела сквозь дворцовые окна, было похоже именно на демонстрацию. Глядя на тысячи людей, заполонивших ее город, Шонаи поклялась никогда больше не прислушиваться к прогнозам своих аналитиков.
«Неужели это конец? — думала она. — Неужто народ Павониса просто решил, что с него хватит? Вот так просто взял и решил: хватит!» Нет, если ей и суждено быть освобожденной от должности губернатора, то только через голосование или… Или смерть. А то, что сейчас происходит на улицах города, — всего лишь еще очередная трудность, пусть даже большая из всех, с чем ей приходилось сталкиваться до сих пор. Но она в силах справиться и с этим.
Встреча с Барзано вселила в нее некоторую надежду, что она сможет досидеть в губернаторском кресле до конца своего второго срока, сохранив при этом и чувство собственного достоинства, и, возможно, успеть наметить более мирный курс для своего преемника. Но теперь, казалось, даже в этой возможности ей будет отказано.
Она не видела представителя Администратума с тех пор, как тот впервые прибыл вместе с Ультрамаринами. А вчера сержант Леаркус весь дворец перевернул вверх дном, когда эксперт бесследно исчез. Выяснилось, что он, сопровождаемый контактным лицом из Адептус Арбитрес, совершил экскурсию в рабочие предместья, но Шонаи никак не могла взять в толк, зачем ему это понадобилось. В этих грязных предместьях не было ничего, кроме зачуханных баров для рабочих и задымленных лачуг. Она и представить себе не могла, что за дела могли быть у эксперта в этих забытых Императором местах.
«Интересно, вступал ли эксперт в контакт с капитаном Вентрисом?» — подумала губернатор, ведь она слышала, что с тех пор эльдарские налетчики совершили новое нападение, на сей раз на археологическую экспедицию. По-видимому, корабли системы обороны атаковали судно чужаков, и по крайней мере три капитана уверяли, что снаряды, выпущенные ими по вражескому судну, достигли цели. Умом она понимала, что все это мало вероятно, но официально доклады капитанов являлись конкретными доказательствами того, что ее администрация заняла относительно налетчиков недвусмысленно жесткую позицию.
Ее замысел заручиться поддержкой де Валтоса в проведении агрессивной политики против эльдаров и отколоть его от Талуна завершился полным провалом. Ее посланец к де Валтосу вернулся с вежливой благодарностью от главы картеля, но без всяких конкретных предложений помощи.
Впрочем, после недавних событий в зале сената она этому не удивлялась.
В довершение всего на утреннем совещании был озвучен рапорт арбитров, который заставил губернатора скрипеть зубами от бессильной ярости.
Прошлой ночью Адептус Арбитрес арестовали Бошампа Аброгаса, который полуголым бегал по пользующейся дурной репутацией окраине северо-восточного производственного района. Неся несусветную околесицу, он размахивал заряженным пистолетом и наугад палил из него по прохожим. Скорее всего он успел ранить нескольких человек, и арбитры, наконец задержав его, обнаружили, что он бредит, находясь в невменяемом состоянии под воздействием опиатикса — запрещенного сильнодействующего наркотика, быстро вызывающего привыкание.
Сейчас Бошамп томился в камере под базой Адептус Арбитрес, и он будет там оставаться до тех пор, пока семья не организует его освобождение. Шонаи полагала, что они дадут ему попотеть в камере несколько дней, прежде чем приедут за ним.
Размышления губернатора прервал вежливый стук в дверь ее комнаты.
Пригласив посетителя войти, она увидела, как в дверях, заложив руки за спину, появился Алмерз Чанда. Удостоив своего советника долгим взглядом, Шонаи вновь повернулась к окну, стараясь в деталях разглядеть все, что происходит на площади. За ее окном люди ровными колоннами продолжали входить в город.
— Их там много, Алмерз, — прошептала Шонаи.
— Да, — согласился Чанда.
— Я хочу, чтобы сегодня не было никаких несчастий, это понятно? Малейшая провокация, и эти люди превратятся в злобную толпу, и тогда ни от нас, ни от самого города ничего не останется.
Бажанов Олег
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Афанасьев Роман
Никитин Юрий