Чтение 10–й страницы книги ~Игрушки. Выше, дальше, быстрее~

-Да с чего вы взяли, сержант? — я попытался перейти на официальный тон.

-Что он нам стволом грозил? Да и форма у него — чистая! Вон даже подшива белеет!

«Щёлк!» — и кусочки мозаики встали на свои места. Я понял, что же мне показалось странным в том жесте лейтенанта, когда он, якобы, очнулся. Он искал кобуру НА ЖИВОТЕ! Некоторое время назад я помогал ребятам–реконструкторам при съёмке документального фильма, точнее, это они снимались в документальном фильме, на который меня наняли, как режиссёра. Так вот, я вспомнил, как один из «отцов реконструкции» распекал двух парней за неправильное ношение кобуры. «Ты кто? Офицер Красной Армии или шпион? Ну, так перевесь кобуру на правый бок. Я понимаю, ты немцев реконструируешь, но наши–то носили кобуру на боку, а вот фрицы — на животе».

Вскочив на ноги, я бросился к лейтенанту. «Только бы мы не ошиблись! Только бы он немцем оказался» — стучало у меня в голове. Был один надёжный способ проверить мои сомнения. Торопливо обшарив карманы «энкавэдэшника», я нашёл удостоверение.

-Тотен, фонарик! Живо!

В ярком свете диодного фонарика я торопливо листал страницы. «Саукстас Герман Янович. Лейтенант. ГУГБ НКВД» — пока всё верно. Так, «выдано — 18 октября 1939г.». Проведя пальцем по скрепкам, я облегчённо выдохнул.

-Немец он. — Сказал я, поднимая голову.

-А как вы узнали, товарищ старший лейтенант?

-Вот, сам посмотри. Удостоверение он почти два года в кармане таскает, края обтрепались, и обложка потёрта, а скрепки не заржавели. Нам перед заброской как раз про эту особенность рассказывали. — Решил я придать убедительности своим словам.

-Но удостоверение ведь потрёпано?

-Есть такие спецы, Николай, они тебе за два дня, что хочешь, в надлежащий вид приведут.

-Понятно. То–то мне показалось, что он по–русски как–то не так говорил.

-Поэтому он и прибалтом записан, а может и на самом деле — латыш или эстонец. Но это лирика. Алик, шнурок давай.

В этот момент я краем глаза заметил быстрое смазанное движение. Единственное, что я успел сделать — это поднять правое плечо и немного пригнуть голову, поэтому сапог «лже–гэбэшника» попал мне не в голову, а, как раз, в поднятое плечо. От удара плечо онемело, и я выронил пистолет, а сам опрокинулся на бок. Гад сноровисто сграбастал ТТ и направил его на меня…

-АААААА, твоюююю… — раздался рёв Тотена.

Немец отреагировал на новую угрозу выстрелом. Алик запнулся на бегу, но, всё–таки сделал ещё два шага и обрушил приклад маузера на грудную клетку противника. Противный хруст и бульканье… Извернувшись, я изо всех сил ударил немца ногой в голову. Снова послышался хруст. Я встаю на четвереньки, и, не обращая внимания на немца, рвусь к Алику, оседающему на землю.

-Тотен! Алик? Куда? Куда он попал?

-Всё нормально, Тоха… — слабым голосом отвечает мой друг.

-Твою мать! Алик, куда он попал?

-Нога, правая.

Я кладу друга на спину, и в ярком белом свете «диодника» вижу входное отверстие на бедре.

«Господи, только бы артерию не задело!»

-Сержант, там под деревом «сбруи» немецкие лежат. Тащи их сюда! — ору я, сдавливая бедро выше раны.

-А вы чего встали? — это уже рядовым, в полных непонятках застывших у своих деревьев.

-Ты! — я кивком показываю на того, что с обожженной шеей, — иди сюда! Держать будешь.

-Алик, аптечка у тебя в каком подсумке?

-Там, в «трёхдневнике», на спине.

С помощью бойца, приподняв Тотена, я достаю из «транспортного» подсумка пакет с аптечкой.

«Спасибо тебе Док!» — думаю я. Ведь в отличие от многих других команд, где и аптечек–то у многих нет, а если и есть, то кроме панадола и ношпы в них ничего не найдёшь, наш медик реально комплектует аптечки нужными средствами первой помощи. Достав из пакета шприц–тюбик с противошоковым, я через штаны ставлю Алику укол. Бледность медленно уходит с лица друга.

-Тох, только штаны не режьте, где я новые тут достану.

-Поговори у меня, барахольщик.

Однако, прислушавшись к просьбе друга, штаны ему расстегиваю и приспускаю их ниже коленей. Подношу фонарик к ране и внимательно её осматриваю.

«Так, кровь не фонтанирует. Это хорошо, значит, артерия не задета! Хотя, стоп. Может и внутреннее кровотечение быть. Рана ведь «слепая» — выходного отверстия нет. Может, в кость попало?» Аккуратно, ведь я массажист, ощупываю ногу Тотена. Тот морщится, но не кричит.

«Вроде, кости целы. Но почему? С трех метров пуля ТТ должна была, или пройти навылет, или, если она застряла, внутри, попасть в кость. Ничего не понимаю!»

Сержант протягивает мне немецкий ремень. Перетягиваю ногу выше раны, затем, присыпав стрептоцидом входное отверстие, и наложив тампон, туго бинтую бедро индпакетом. Ух! Вот это весело мы погуляли!

-Ну, товарищ сержант госбезопасности, с боевым крещением вас! Разрешаю выпить двадцать грамм! — пытаюсь приободрить Алика. — И, спасибо тебе!

-Служу … Трудовому народу! — полушёпотом отвечает Тотен.

В разговор вступает Юрин:

-Товарищ старший лейтенант, а с этим гадом, что делать будем. Надо бы его связать.

И тут меня разбирает нервный хохот… Захлёбываясь и повизгивая, я с трудом отвечаю сержанту:

-Ха–ха–ха… Ну ты… Ха–ха… и шутник, Коля… Ик… Трупы связывать… Ха–ха… Может ты их коллекционируешь? Ха–ха–ха.

Положение спасает Алик, который, буквально, вставляет мне в рот горлышко своей фляжки. Поперхнувшись коньяком, я замолкаю.

В молчании, посидев ещё около минуты, я встал, и, зачем–то отряхнув колени, сделал два шага к телу «шпионского–энкавэдэшника». М–да… Вот это мы постарались… Кровь изо рта уже течь перестала, но «фанеру» Алик ему явно проломил аж до лопаток. А я, своим ударом, похоже, не только раздробил ему висок, но и сломал шею, поскольку голова покойного склонилась к плечу под весьма интересным углом. Наклонившись, я попробовал оторвать петлицы. Крепко пришито. Достав нож, я срезал их ножом. Подобрал фуражку. «Новенькая совсем!» — отметил я краем сознания. Все молча следили за моими манипуляциями. Наконец я подобрал с земли Тотеновский карабин. «А вот и разгадка!» —при ударе кусок приклада откололся, но аккуратное входное отверстие от тэтэшной пули было заметно — трещина, расколовшая приклад, прошла как раз через эту дырку. Япротянул винтовку Алику:

-Вот, ей спасибо скажи! Почти защитила.

Потоптавшись немного вокруг тела, я попросил Николая помочь оттащить труп подальше. Спрятав тело под кустом метрах в десяти от нашего стойбища, и кое–как закидав его дерном, мы вернулись к остальным.

-Алик, который сейчас час?

-Двенадцать минут девятого. — Ответил он, мельком взглянув на часы.

«Так. На связь мы выходили в девятнадцать сорок семь — это я помню точно. На привал, соответственно, встали около пяти минут девятого. Ещё минут пять мы пили–ели, и разговоры разговаривали. Блинский нафиг, вообще около двух минут вся кутерьма длилась, получается!»

Однако на повестке дня стоял другой вопрос, гораздо более важный, нежели размышления о времени и его особенностях. После ранения, Тотен вряд ли сможет самостоятельно идти, а уж, тем более, нести груз.

-Так, — обратился я к бойцам моего маленького отряда, — давайте ка всё барахло в одну кучу кладите.

Меньше чем через минуту передо мной высилась солидная куча «хабара». «Эх, логистика бы грамотного сюда!» — мелькнула и торопливо спряталась в голове мысль.

Итак: раненый Тотен, три приличных мешка с едой и керосином, пять винтовок, если считать охотничьё ружьё за винтовку, три автомата. И на все, на это — четыре человека. О–хо–хо!

Взяв из кучи карабин, частично прикрывший Алика от пули, я, работая затвором, достал три оставшихся патрона, а затем выщелкнул и сам затвор. После чего отбросил маузер в сторону.

«Уже на пять килограммов легче» — попробовал я пошутить сам с собой.

Конечно, для скорости передвижения стоило бы понести Тотена на носилках, но тогда весь остальной груз пришлось бы нести нам с сержантом. Хотя… Вот оно! Подобрав носилки, я, с помощью так и не пригодившегося для связывания шнура, быстро переконфигурировал их в волокушу.

-Товарищи бойцы, раненого будем тащить по очереди. Вы — я указал рукой на бойца с подбитым глазом — первый. Кстати, а как вас зовут?

-Красноармеец Терещенко, товарищ старший лейтенант.

-А вас? — я обратился к «обожженному».

-Красноармеец Дроздов. Вячеслав.

-Вы следующий, красноармеец Дроздов.

Навьючившись, мы тронулись в путь.

…..

Как это ни странно, до смолокурни мы добрались без приключений. Когда, по моим расчетам, идти осталось минут десять, я связался по рации с Фермером и попросил его прислать хотя бы пару людей в подмогу. Двухчасовое блуждание по лесу порядком вымотало всех членов моего отряда.

Фермер встретил нас около штаба. Увидев Тотена на носилках, он вопросительно посмотрел на меня, а затем крикнул в сторону большого сарая:

-Док, а ну давай, пулей сюда!

Серёга не заставил себя ждать и вскоре он вместе с Тотеном, которого несли «наши» окруженцы и «свежим» пополнением скрылся в своих владениях.

Я вытянулся перед Сашей и доложил:

-Товарищ майор госбезопасности, группа с задания вернулась. Задание выполнено. Во время выполнения задания уничтожено четыре солдата противника и один пособник врага. Захвачен мотоцикл. Свои потери — один раненый.

-Живые вернулись — и то хорошо. Пойдём в штаб.

-Товарищ майор, это — я показал на Николая, — сержант Юрин, командир окруженцев, что я привёл. Они с боями прошли около трёхсот километров, аж от самого Гродно.

-Молодец, сержант. Объявляю благодарность.

Николай вытянулся по стойке «смирно» и в полголоса ответил:

-Служу трудовому народу.

-А теперь отдыхать идите, сержант. Несвидов!

-Я, товарищ майор! — «нарисовался» сержант–артиллерист.

-Коллегу на отдых определите. Да, там продукты принесли, сообразите насчёт питания.

-Слушаюсь, товарищ майор.

-А мы пошли, потолкуем — это Саша уже мне.

Когда мы вошли в штаб, командир указал мне рукой на лавку и спросил:

-Как же вы так напоролись?

-Саш, это уже потом, после разговора с тобой. Энкавэдэшник подсадным оказался, то ли литовец, то ли ещё сука какая. Всю дорогу под контуженого косил, а потом арестовать меня пытался.

-А как ты понял, что он не наш?

-А он кобуру на животе искал, говорил немного неправильно. Ну и классика — старая ксива с нержавеющими скрепками.

-Да, помню что–то такое. Еды вы много принесли.

-Не особо, зато три автомата взяли и два винтаря, правда, Тотеновский маузер пришлось выбросить. И, Саш, надо бы окруженцев научить немецкими «сбруями» пользоваться.Это — стопудово удобней, чем всё на ремне таскать.

-Научим. Не это, Тоша, сейчас главное. Ты немного по округе пробежался, что про обстановку скажешь?

-Тесно тут. Лесок этот крошечный, а вокруг деревень понатыкано. А ребята вернулись? Что–то я их не видел.

-Они с утра шоссейку минировать будут. Так Бродяга решил.

-Нафига? Нам сейчас отсюда уходить надо. Мы, по моим ощущениям, сильно наследили. Немцев, что в селе завалили, точно хватятся — они из полевой жандармерии.

-Твои предложения?

Я посмотрел на лежащую на столе карту:

-В порядке бреда хотел предложить рвануть завтра с утра или прямо сейчас на машинах на север. Можно через Колоницы и на северо–восток. Можно вслед за ребятами к шоссе выйти. Я так понимаю, что они где–то здесь? — и я пальцем показал район на карте.

-Да, как я понял в этом леске у Новинки.

-И по шоссе, под видом сапёров, к мосту у Боублей и рвануть его. А потом уходить северо–восточнее.

-А не очень нагло?

-А я фельджандармов на бляхи обул. Останавливать колонну сапёров в сопровождении фельджандармерии вряд ли будут. Окруженцев бросать не хочется. Хотя ты командир, ты решаешь.

-Да, одни мы бы ушли пешком. А что за обозначения тут на карте?

-Так, Рогово — «Отдельный охранный батальон». Ну, это понятно — «узел» на шоссе. Лумшино — пехотный полк третей очереди. Радошковичи — целый букет частей. Саш, обстановка быстро меняется, они войска к Березине гонят.

-Ладно, иди, отдыхай. А «Чапай, думать будет».

Перед тем, как идти спать, я заглянул в «хозяйство» Дока — проведать Алика. Наш «медикус» сидел на чурбаке и задумчиво копался в своем «чемодане».

-Серёга, привет!

-Здорово!

-Как Алик?

-Нормально. Пулю я вытащил. Она всего в трёх сантиметрах в мякоти засела. Издалека стреляли?

-Нет, в упор, практически. Она приклад винтовки сначала пробила, а потом только в ногу попала.

-Тогда понятно… Выпить хочешь?

-Давай, а лучше — закусить.

-А нету… Хотя постой — и он протянул мне пук соломы. Да, Док в своём репертуаре!

-Спасибо, я по овсяному полю гулял.

-Тогда на, гематогеном, закуси. — И он действительно протянул мне ломтик гематогена.

Выпив глоток коньяку из его фляжки, я с удовольствием закусил «медикаментом», после чего сел рядом с Доком, и с наслаждением закурил. По жилам растекалось тепло от коньяка, табачный дым был ароматен. От всей этой роскоши, я почувствовал, что проваливаюсь в сон.

-… му?

-А? Что? — я проснулся.

-Я спросил: «Почему это случилось с нами»? — повторил Док.

-Если бы я знал, Серёга, если бы я знал… И, ведь ни минуты сегодня не было — сесть и подумать.

-Везёт тебя, Тоха. А я целый день только про это и думаю. Как с утра постреляли немцев, так и думаю. Они ведь настоящие…

-Кто?

-Немцы. Я специально трупы осматривал. Это не муляжи, не 3Д. Запах не подделаешь…

-Серёг, не кисни, а? Образуется всё.

-Ладно, вояка, не буду. Э, да ты носом клюёшь. Давай иди, там, в углу мой спальник лежит.

-А ты? — заплетающимся языком спросил я.

-А мне — ещё перевязку Алику делать, да и остальных посмотреть надо. Завтра же выдвигаемся.

-Может и сегодня.

Ответа Дока я уже не слышал, провалившись в глубокий и вязкий сон.

…………..

«Начальнику сектора IVЕ5 штурмбаннфюреру СС и криминальдиректору Вальтеру Кубицки.

Несмотря на быстрое наступление нашей армии и, фактически, разгром основных сил Советов, в оперативных тылах группы Армий «Центр» нами зафиксировано несколько случаев диверсионно–подрывной деятельности противника.

Кроме столкновений с остатками разбитых частей Советов имеется информация о целенаправленной подрывной деятельности.

Так, в районе Минск–Заславль, согласно анализу, проведённому нашей оперативной группой, с начала июля действует хорошо подготовленная диверсионная группа противника.

10–го июля ею была проведена удачная диверсия против штабной колонны ХХХ пехотного полка. В результате подрыва фугаса (Feuer Bomb) тяжело ранен начальник штаба полка и два оперативных офицера, ещё три офицера и два нижних чина получили лёгкие ранения.

В тот же день в указанном районе пропало отделение 173–го отдельного Сапёрного батальона, выехавшее на рекогносцировку и заготовку местных материалов.

На следующий день, 11–го июля, в том же районе уничтожен мобильный патруль фельджандармерии. Тела членов патруля обнаружены на территории усадьбы местного жителя, активно сотрудничавшего с германским вермахтом. Тело местного жителя со следами пыток найдено там же. Одновременно пропал один из агентов гестапо, некто Саукстас, который находился на подготовке перед заброской в советский тыл. Возможно внедрение в эту группу.

Рано утром 12–го числа, неизвестная группа атаковала и разрушила мост у п. Боубли, имеющий важное оперативное значение. Нападавшие использовали автотранспорт с маркировкой 173 PiAbt и форму фельджандармерии. В результате уничтожения моста на рокадном шоссе Рогово–Минск сильно осложнилась ситуация со снабжением войск ГА «Центр», действующих на южном участке.

По показаниям рядового охранного полка Вальде, участвовавшего в охране моста и в момент нападения отошедшего для отправления естественных надобностей, уничтожение охраны объекта, состоявшей из охранного отделения и двух пулемётов, заняло у нападавших около двух минут. Минирование моста — 5 минут. Сбор трофеев и бой с подошедшим из посёлка подкреплением — 7 минут.

Судя по почерку, предполагаемая группа находится под командованием инициативного начальника, а личный состав группы хорошо подготовлен.

Моей оперативной группой в настоящий момент планируется операция по уничтожению этой группы.

15июля 1941.

Начальник оперативной группы YYY унтерштурмфюрер CC Бойке.»

…….

-Тоха, вставай! Да вставай же ты! — кто–то тряс меня за плечо.

-А? Что? Сколько времени? — я проснулся с ощущением, что безнадёжно проспал на работу, и жена возмущённо будит меня.

Попытавшись вскочить с кровати, я запутался в спальном мешке и чуть не грохнулся оземь.

-Тох, ты что? Приснилось что? — голос Дока вернул меня к действительности.

Я мгновенно вспомнил: я — на войне! Не на игрушечной, «страйкбольной», а на самой настоящей — Великой Отечественной. Вот уже второй день.