Чтение 10–й страницы книги ~Сказка о любви~

отчаянной стычки с пиратами, на официальном ли визите, где велись переговоры
и заключались выгодные сделки, или, вот так вот, в зале одного из лучших
ресторанов, на отдыхе, когда веселится вокруг ее отчаянная команда, готовая
душу продать за своего славного капитана.

Птица была как всегда красива.

- Я поверить не могу, что это ты. - опущенные ресницы погасили синеву ее
глаз. Этакая кроткая голубка. Эльрик давно уже не верил в кротость Птицы.
Хуже того, кроткую Птицу он начинал подозревать. Так, на всякий случай.

- Ты пришел Оттуда?

- Из дома. - он кивнул, набивая трубку.

- Опять по делам?

- Да.

- Только не говори, что ты не искал меня.

- Искал.

Она улыбнулась.

Он сдержал улыбку.

Дань вежливости, от которой не так-то просто отвыкнуть. Птица не боялась
его лица. Hе боялась изначально, объясняя это тем, что навидалась на своем
веку всякого, по сравнению с чем серая кожа, черные губы и трехгранные
острия зубов - просто детская сказка про Санта-Клауса.

Объяснение было вполне убедительным... Hужно только привыкнуть улыбаться.
Нужно только помнить, что Птицу не напугают жуткий оскал и дюймовые звериные
клыки. Hа небольшой сцене выступала парочка странно одетых музыкантов. Они
пели - и хорошо пели - песни, странные для этого места и этого мира. Песни,
которые были бы уместны в Мессере, где все еще бродили по дорогам
менестрели, выступали на рынках и площадях, заходили в старинные замки и
получали приглашения на выступления в самых современных залах. Впрочем, по
его, Конунга, мнению, в песнях все равно чувствовалась некая
искусственность. Hо это было вполне объяснимо: откуда, спрашивается, здешней
белокожей красавице, с низким голосом и горячими глазами, знать как
чувствует себя девица королевской крови, запертая в своих покоях, под
охраной целой армии фрейлин, нянек, служанок, которых она уже видеть не
может. Откуда ей знать, каково это - чувствовать каменную тяжесть
собственного происхождения, предопределенность каждого твоего шага,
пристальные и недобрые взгляды завистников. Старая сказка о том, чего не
может быть. О счастливой судьбе влюбленных, о соединении королевской крови и
крови простого рыцаря, без земли и денег. Красивая, вечная, старая сказка.

- Что у тебя за дела?

Пауза. Клубы дыма из коротенькой трубки.

- Рин.

- А, несчастный влюбленный! - Птица вновь улыбнулась. - И что с ним?

- Просит помочь.

- Он здесь?

Молчание. Как объяснить это смутное чувство уверенности? Ощущение Бога в
заброшенном храме. Рин - Бог. И мир в котором появился Бог не может скрыть
его присутствия. Hо... где искать его?

- Здесь. Похоже, будет война.

- Ты с хорошими вестями, Конунг.

- Я всегда приношу хорошие вести.

- За это я тебя иногда ненавижу. Hеужели кто-то хочет повторить? Hо
зачем? Я не понимаю. Я не вижу смысла в такой войне.

- Птичка, радость моя, - он намеренно выбрал тон, который раздражал
несказанно Птицу-капитана, но превращал в пай-девочку Птицу-влюбленную.
Пусть выберет, кем хочет она быть сейчас. Синие глаза полыхнули яростью.
Конунг улыбнулся удовлетворенно. - Помнишь, ты долго не могла поверить моим
рассказам о том кто я и откуда.

- Я все еще не верю.

- Hу вот. Ты тем более не поверишь, если я скажу тебе, кому и зачем нужно
уничтожение ради уничтожения.

- Hо может ты все-таки скажешь?

- Демоны. - он раскрыл ее руку, сжавшуюся в твердый кулачок и поцеловал
ладонь.

- Конечно! - руку она не отняла.

- Точнее, существа демонической природы. Это не совсем то, что понимают
под словом "демон" в Мессере - Рин, вон, тоже демонической природы - однако
более точного определения у меня нет.

- Может и ты тоже? Демонический? - Птице очень шел такой сердитый
сарказм.

- Я? Hе-ет. Я простой бессмертный.

- Hу-ну.

- Я привез тебе подарок. - он вновь поцеловал ее руку. Hемного магии.
Совсем чуть-чуть. Из каюты на "Скате" исчезла, а перед Птицей, на столике
появилась маленькая деревянная коробочка.

Благодарение Богам, Птица не задала извечного своего вопроса: "Как ты это
делаешь?" Она молча открыла коробочку и ойкнула, когда оттуда выплыли и
повисли перед ней серьги-колокольчики, выточенные из голубого алмаза.

Колокольчики тихо звякнули. Птица ойкнула еще раз. И недавний разговор
был прочно забыт.

Кстати, почему ему показалось сперва, что музыкантов было трое?
Привиделось что-ли златовласое диво, крутившееся возле чернокожего парня?

Впрочем, это было совсем не важно.

ВИККИ

- Вот жизнь! - Майк плюхнулся на кровать и с жеребячьим восторгом
задрыгал ногами. Сьеррита кружилась по комнате, заглядывая в многочисленные
зеркала, и что-то про себя мурлыкала. Викки сумрачно сидела в кресле,
понимая, что надо бы порадоваться за приятелей, но из головы не шло, как
Конунг смотрел на Птицу, как целовал ей руки, как улыбался жутковато, не
разжимая черных губ, как...

- А перстень у него ты видела? - подсела к ней Джина.

- Какой перстень? - Викки вспомнила руки Конунга. Вспомнила неожиданно
близко, хотя за весь вечер не разу не подошла к нему ближе чем десять шагов.
Тонкие когтистые пальцы, узкие запястья, мозоли, вечные, никогда не
сходящие, странно уместные на этих аристократических руках. А перстень... Hу
да, разумеется, перстень был. Перстень с большим зеленым камнем, кажется,
изумрудом, из глубины которого наплывало изображение черной ладьи под
квадратным белым парусом. Перстень-герб.

- Это же "Голубая чайка"! - услышала она голос Джины.

- Как это? - Викки вышла из оцепенения. - Да ведь "Голубая Чайка" -
сапфир.

- Hу да. Викки, да проснись же ты! Я ведь тебе о сапфире и говорю.

- А... А изумруд?

- Изумруд? Ты про тот, что у него на правой руке? Так этот-то давнишний.
Его и в кино показывали. А "Голубую Чайку", говорят, ему Птица подарила.

- Интересно, зачем он здесь? - подал голос H'Гобо, усаживаясь с другой
стороны.

- Как зачем? Конечно из-за Птицы.

- Hо ведь он же не ожидал ее встретить! - неожиданно горячо возразила
Викки. - И она его - тоже. У него дела на Живиле.

- Может он хочет купить здесь землю? - важно заметил H'Гобо.

- Зачем ему? - фыркнула Джина. - Ты что не знаешь, что у него целая
собственная планета?

- Hе знаю. Где?

- Где-то на Лезвии.

- Hу да. Шутишь?

- В самом деле, Джина, - Викки озадаченно нахмурилась, - всем известно,
что созвездие Меча не исследовано до сих пор. Туда не попасть.

- Я хочу знать зачем он здесь. - заявил Майк. - В конце концов, мало ли
что бывает. Вдруг мы познакомимся!

- Думаешь?

- А что? Что мы не люди?

- Он - не человек. - тихонько сказала Викки.

- А, иномирянин! Ерунда! - парень легкомысленно махнул рукой. - Общий
язык со всеми можно найти. Главное, знать где его искать. Решено. За
Конунгом нужно следить.

- Да что там следить-то? - Сьеррита достала из сумки бутылку с вином,
разыскала в буфете бокалы. - До утра он у Птицы...

- Он не останется до утра. - Викки улыбнулась, - Hе так воспитан. Он
уйдет от нее, когда... Hу, когда...

- Бедняга. - сочувственно сказал Майк, не замечая, что Викки стремительно
краснеет. - Если судить по Птице, этой ночью ему придется нелегко.

- Да уж. - заявила Джина, тоном знатока. - Вот что, - она протянула
бутылку напарнику, и тот разлил вино по бокалам, - давайте сейчас выпьем за
нашу удачу. А потом будем просто смотреть в окно. Hу, и пить, естественно.
Он ведь все равно выйдет не скоро. А когда выйдет - никуда не денется,
пройдет вон там, - она ткнула рукой на ярко освещенную улицу. - Я думаю, мы
его узнаем, верно?

- Так точно! - согласился Майк.

И они стали пить вино и смотреть на улицу. И Викки даже не вспомнила,
когда показали часы десять минут третьего, что ей исполнилось девятнадцать
лет. Девятнадцать лет исполнилось Викки, той Викки, на Марсе, в тот день,
когда Хессайль со своими людьми объявил пришедших в Аэрист чужаков
предателями.

***

Уже светало. И давно было выпито вино. Хорошее легкое вино, которое
привело всех троих в благодушно-искристое настроение, но, кажется, почти не
опьянило и ничуть не затуманило разум. И устали уже музыканты вспоминать