Чтение 10–й страницы книги ~Взгляд из ночи~

мгновение. "Кафиры" стали медленно пятиться. Один, из них, загорелся.

Воины-сич начали тушить горящую машину грязной водой, таская ее в
кожаных ведрах. Им удалось погасить пламя, но болотный ил забил все
смотровые щели и спасенный "кафир" оказался совершенно слепым. Он не мог
стрелять, в то время, как две другие боевые машины продолжали посылать, в
лагерь неприятеля, снаряд за снарядом.

Однако, снаряды с большим перелетом ложились позади паровых мортир, в
то время, как канониры графа Гарди удачно обстреливали пехоту противника,
стоящую в резерве.

Граф Леонар внимательно следил за ходом боя, время от времени
корректируя действия капитанов. Они сами знали, что им следовало делать, но
в иные моменты им не хватало хладнокровия их господина.

- Мой господин, позвольте мне атаковать!.. - Не находил себе места
капитан Кансай, видя как легко терум Хедрика косит обороняющихся стрелков.
Позвольте, Ваше Сиятельство, я смету их!..

- Подожди, Кансай. Атаковать нужно только тогда, когда мы поймем, что
сич сделал все, что мог. Посмотри, они еще стреляют, а значит терум Хедрика
несет потери. Пусть мы потеряем весь этот сич, но мы должны уничтожить все
пять сотен терума...

Продолжая гнать обороняющихся, гвардейцы Хедрика заметили
военноначальников войска Гарди и подняли свои грейганы. Мгновенно возникшие
возле графа капитаны, закрыли его своими щитами. Пули ударили по металлу и
ушли в рикошет.

- Ваша Светлость, нужно уходить отсюда, здесь небезопасно!.. - Крикнул
Биррис, зажимая рукой рану на плече.

- Хорошо, Кансай, атакуйте!.. Уничтожьте их раньше, чем остальной терум
Хедрика будет здесь!.. - И граф указал на переправляющуюся через ров всю
гвардию Хедрика Одноглазого.

Кансай выхватил свой меч и помчался к своем скучающим дунгарам.

- Шорьер, разворачивай фальконеты на четыреста локтей позади мортир.
Они должны успеть выстрелить, хотя бы, два раза!..

- Лонгай, нам нужно еще десять тысяч сича, приведите их из замка!.. -
Распорядился граф и в сопровождении нескольких капитанов и оруженосца начал
спускаться в лагерь.

Когда дунгары капитана Кансая покончили с передовым отрядом отборных
гвардейцев, более трех тысяч их ринулись в атаку на лагерь войска Гарди.
Повинуясь приказу, Кансай начал немедленно отводить своих дунгар за линию
выстроившихся фальконетов и за спины воинов-сич.

Не встречая никакого сопротивления, гвардейцы Хендрика перевалили через
насыпные укрепления и, с ликующими криками, побежали в лагерь неприятеля.

Увидев угрозу, расчеты мортир бросили орудия и побежали спасая свою
жизнь. Это еще сильнее распалило атакующих и некоторые, самые нетерпеливые,
начали стрелять вслед убегающим. Солдаты Хендрика Одноглазого продолжали
бежать по лагерю, срубая на ходу столбы шатров и переворачивая котлы для
готовки пищи. Даже вид, стоящих на позициях фальконетов, не останавливал их
продвижения.

Подпрыгивающей воющей толпой они неслись на врага и ощущали себя
неудержимой лавиной.

Позиции войск Гарди окутались паром и через мгновение первые шеренги
атакующих полетели на землю. Следующие за ними солдаты спотыкались об
упавших, перепрыгивали через трупы и продолжали свое стремительное движение.

Возле фальконетов суетились канониры, спеша перезарядить их еще раз,
однако, времени не хватило, и только несколько орудий успели выстрелить
практически в упор, разнеся нескольких атаковавших в куски.

Чрез несколько секунд, прислуга фальконетов была изрублена и атакующие
продолжили свое движение.

Дружно ударил залп из трех тысяч паровых грейганов и шеренга стрелков
Гарди начала отходить. Следом сделала залп еще одна шеренга, а за ней
третья. Гвардейцы Хендрика уже бежали по трупам своих товарищей, но
продолжали стремиться только к победе.

Наконец, первые из них, врубились в податливый сич, и замелькали
зеркальные мечи, валя стрелков налево и направо. Один гвардеец стоил
тридцати воинов-сич, но атакующих оставалось не больше восьми сотен и,
многие из них, были ранены.

Твердое ядро гвардейцев прошило массу стрелков насквозь и наскочило на
ряды дунгар капитана Кансая. Искры от клинков и кирас брызнули во все
стороны, когда сошлись равные противники. Казалось, солдаты Хендрика были
рады, что нашли себе подходящих соперников. И они падали один за другим, с
честью выполняя свой последний долг.

Не дожидаясь, когда дунгары полностью уничтожат солдат Хендрика,
уцелевшие канониры вернулись к мортирам, стараясь привести их в боеспособное
состояние - Хендрик потерял пехоту, но три "кафира" еще могли наделать много
бед.

Вскоре две мортиры снова начали обстреливать боевые машины Хендрика.

Стараясь использовать, хоть какой-то, шанс, чтобы нанести противнику
урон, Хендрик Одноглазый пустил "кафиров" в обход болота, чтобы с близкой
дистанции обстрелять замок Линструм.

Тяжелые машины медленно ползли по берегу, время от времени вздрагивая
от попадания карбидных бомб, а граф Хедрик мрачно смотрел на все
происходящее единственным глазом. Он так стремился прибыть к Линструму
первым, чтобы ни с кем не делиться, но, в результате, потерял войско и
только упрямство мешало ему отвести "кафиры" назад и сберечь хотя бы их.

Очередная бомба пробила броню первого "кафира" и он взорвался,
разлетевшись снопом фиолетовых искр. Граф Хедрик закрыл лицо руками и
повернулся к стоящему рядом с ним раненому капитану:

- Анабай, отводи "кафиров" и собирай тех людей, кто остался. Мы
уходим...

10.

После боя прошло только два часа, но лагерь было не узнать. Спешно
восстанавливались насыпи и укреплялись стены. Мертвый сич выносили за
укрепления и бросали на землю - через три четыре дня он должен был
превратиться в обычную золу.

С телами погибших дунгар и гвардейцев Хедрика Одноглазого обращались
значительно бережнее. Их сносили в середину лагеря, где тела освобождались
от одежды и тщательно мылись.

Оставшиеся пятнадцать тысяч воинов-сич в предвкушении вечерней
церемонии были перевозбуждены, поэтому работали, как заведенные, совершенно
не выказывая признаков усталости.

- Это удивительно, Ваше Сиятельство, как они работают, я такого раньше
не видел... - Сказал Биррис чуть заметно морщась - его рука была перевязана
и, по всей видимости, доставляла ему беспокойство.

- Раньше у нас не бывало столько трофеев - четыре тысячи отборного
терума. - Пояснил Кансай.

- Его Сиятельство спас наши жизни уже в третий раз, к тому же одержал
такую блистательную победу, - и Старший капитан Биррис, поклонился стоящему
рядом графу.

- Ну-ну, капитан, не потревожьте свою рану. Я, с удовольствием,
принимаю ваши поздравления, но, поверьте, без таких бесстрашных солдат, как
вы, никакие полководческие таланты не помогут... Синдо, - обратился граф к
оруженосцу, - найди капитана Лонгая и скажи ему, что церемонию начнем с
заходом солнца.

Синдо поклонился и убежал выполнять приказание графа.

- На сколько новых дунгар мы можем рассчитывать на этот раз, Ваше
Сиятельство?.. - Спросил капитан Лайх, назначенный на место погибшего
Буррота.

- Боюсь ошибиться, но на пять сотен новообращенных мы можем
рассчитывать твердо...

- Выходит, Ваше Сиятельство, мы полностью покроем свои потери?.. -
Спросил канонир Шорьер.

- В пехоте да. Мы лишились сича, но можем приобрести терум. Однако,
снарядов к мортирам больше нет, а армия Барнейского союза уже близко...
Теперь, капитаны, я не надолго оставлю вас, чтобы переодеться к вечерней
церемонии...

11.

Джек Саймон и Хейс Тернер были в пути уже десять дней и чем ближе они
подходили к горам, тем чаще их беспокоили "канино".

Как оказалось, дикари поставили себе целью, во что бы то ни стало,
разделаться с последними представителями рода человеческого и чтобы этого
добиться, прилагали массу усилий.

Джек и Хейс отбивались, как могли, но совсем оторваться от погони были
не состоянии - мешали тяжелые рюкзаки. Патронов, оставалось, не более сотни
и по ночам, Тернер уходил на охоту, вернувшись к практике упреждающих
ударов.

Саймон оставался караулить драгоценные регенерационные шашки и не
смыкал глаз до самого утра, а когда Тернер возвращался, они снова, пускались
в путь.

После ночных рейдов Хейса, "канино" не беспокоили путешественников в
течении всего дня и, для сна, можно было выкроить пару часов.

По мере продвижения, холмы становились выше и острее, а спуски и
подъемы круче. Приходилось тратить больше сил и поэтому расстояние,
проходимое за день, сокращалось.