четыре года, но теперь, когда ему исполнилось пять, он вернулся в свою
лучшую форму и уже трижды побеждал в течение последних трех недель. И на
субботнюю "пробежку" справедливо возлагались немалые надежды.
Лоудера, - вы ее продадите? К субботе я смогу найти покупателя среди
своих клиентов - владельцев лошадей.
ждал чего-то большего, чем просто "пробежки", которых из сезона в сезон
у него было предостаточно. Лоудер был чрезмерно взбудоражен.
нерешительно сказал я. - Вам бы лучше это тоже выяснить.
подождем, пока все не выяснится.
напирать он. - Ему предстоит очередной сезон. У него еще много
возможностей. Однако если вы сами не откажетесь от скачек, вы не сможете
выставлять его на состязания. А он не стоит таких жертв с вашей стороны.
Он не является фаворитом на Дерби.
тревога. - Я ведь читал в газете о том, что у вас травма, но вы
рассчитываете к Рождеству быть в форме, так?
не понимал причин такой эмоциональности. Ему ни к чему было так
волноваться.
чью-то собственность, - предположил я.
Лоудера идеальным решением.
позвонил, не имел никаких сомнений. Лоудер был в пятерке лучших
инструкторов по скачкам в стране и, естественно, пользовался авторитетом
благодаря своему стабильному успеху.
Я пытаюсь разыскать его знакомых, чтобы сообщить им о смерти.
ним, в основном мы разговаривали по телефону.
я в этот же день заеду в Ньюмаркет, поскольку буду неподалеку, поговорю
с вами, проведаю лошадей, разберусь при необходимости с какими-нибудь
бумагами?
продолжил:
лишь беспокоит лошадей. А я не позволяю делать никаких исключений. Если
мне зачем-то понадобится ваша подпись, мы договоримся по-другому.
- Я буду ждать от вас известий относительно решения Уэзерби.
по поводу его поведения, показавшегося мне загадкой без ответа.
оттенки человеческого голоса лучше слышны по телефону, чем при встрече.
Когда люди спокойны, в трубке хорошо доносятся обертоны их голоса; когда
люди волнуются, голосовые связки напряжены и обертоны исчезают. После
того как Лоудер узнал, что я унаследую Дазн Роузез, все обертоны его
голоса пропали.
***
известить друзей Гревила. Должны же они быть, в конце концов. Ни один
человек не жил в вакууме. "Однако, - тут же спохватился я, - случись все
наоборот, у Гревила возникли бы те же проблемы". Он тоже не знал моих
друзей. Наши жизни почти не соприкасались, если не считать наших с ним
встреч. Тогда мы болтали чуть-чуть о лошадях, чуть-чуть о безделушках,
немного о жизни в целом и о разных там интересных событиях.
своих любовных увлечениях.
том, что жившая со мной подруга уехала от меня. "Ерунда, - сказал тогда
я. - Как встретились, так и разбежались". Как-то я спросил его о жене, с
которой он давно развелся. "Она вновь вышла замуж. Я ее с тех пор не
видел", - лишь ответил он.
я работал, кто меня окружал. Он, возможно, сообщил бы об этом моему
инструктору, газетам, публиковавшим новости о скачках. Значит, я должен
известить тех, кто окружал его: всю "каменную" компанию. Это могла бы
сделать Аннет. Хоть его записная книжка с адресами и пропала, у Джун был
в распоряжении компьютер. И по этой причине учиненный разбой
представлялся мне все более бессмысленным. Я снова приходил к одному и
тому же выводу: должно быть, украдено что-то еще, и я не знаю что.
еженедельника Гревила выдрали "Октябрь", у меня все еще была его
записная книжка. Сходив за ней в спальню, где оставил ее накануне
вечером, я рассчитывал найти в алфавитном разделе в конце имена друзей и
их телефоны, однако этот раздел тоненькой коричневой книжонки, как и все
прочие, содержал довольно скудную информацию. Большинство из
переворачиваемых мною страниц были чистыми, за исключением кратких
записей типа: "Р, приезжает из Бразилии", или "Б, в Париже", или "Купить
для П, цитрин".
напротив каждого числа было отмечено событие. Я дошел до четверга,
шестнадцатого марта, помеченного словом "Челтнем". "Челтнем" было
обведено шариковой ручкой, рядом рукой Гревила написано: "Золотой
кубок", а далее другой ручкой подписано: "Дерек победил!"
поделать.
безвозвратную потерю, упущенное время, страшно хотел поближе узнать
своего брата, которому был далеко не безразличен, который в своей
полупустой записной книжке отметил мою победу на одних из самых
престижных соревнований в году.
Глава 4
только инициалами. Одним из них с инициалами Н.Л. был телефон Николаев
Лоудера. Я позвонил по двум другим - лондонским, но там никто не
подошел.
оказались ресторанами во всем вечернем великолепии. Записав их названия,
я вспомнил, что в одном в последний раз обедал с Гревилом два-три месяца
назад. Скорее всего это было двадцать пятого июля, так как телефон стоял
напротив именно этой даты. Я помнил, что ресторан был индийским и мы ели
невероятно острый кэрри.
записанному второго сентября.
как на другом конце шел вызов, и уже был готов положить трубку, когда к
телефону наконец подошли и до меня донесся низкий голос с придыханием:
каблучков и, решительно взяв трубку, женщина заговорила высоким сердитым
голосом.
слышать твое имя в этом доме.
свой аппарат, я испытывал чувство, словно мне в рот влетела оса.
бы захотела послать цветы на похороны, хотя, может быть, и обрадовалась
бы, узнав о его смерти". Я никак не представлял себе, чем Гревил мог
вызвать такую бурную реакцию с ее стороны. Вся беда была в том, что я не
знал его достаточно хорошо, чтобы сделать какое-нибудь достаточно
правдоподобное предположение.
которым я мог бы позвонить, я посмотрел на его немногочисленные записи
больше из любопытства, чем в надежде найти что-нибудь для себя полезное.
опять же инициалами. Д. Р. - Дазн Роузез - появлялись чаще других с
неизменно следовавшими за ними цифрами, например, 300 при 8, что я
принял за величину ставки при шансах на победу. Под этими цифрами стояли
другие, в кружках, и, посмотрев в таблицы, я понял, что они означали,
Панов Вадим
Сертаков Виталий
Гюго Виктор
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Плотников Александр