Чтение 10–й страницы книги ~Бесконечная шайка~

вдруг не увидела своей цыганки. Не мою, конечно, а Гатину. Или Матеуша.
Одолжив у тетки фотографию, я дома с помощью лупы сравнила портрет на стене
неизвестного мне дома в далекой Канаде и свою "Цыганку" - идентичны!

Пришлось потребовать у тетки объяснений, но она мало что могла сказать. С
крестной дочери моего кузена знакома не была, как и я.

- Знаю только, - говорила тетка, - что эти Доманевские эмигрировали в
Канаду еще перед первой мировой войной. Здесь у них никакой родни не
осталось, поэтому они в Польшу не приезжают. Эльжбета с ними больше знакома,
они ей какая-то родня.

- Люцина, срочно пиши Эльжбете, я же напишу Тересе, она тоже была на
торжестве, должна знать.

- А что мне писать Эльжбете?

- Пусть сообщит, откуда у Доманевских картина, давно ли, кто ее писал.
Попроси ее хорошенько осмотреть портрет, нет ли там в уголке такой маленькой
закорючки вместо подписи художника. Пусть сделает фотографию закорючки и
пришлет, вон какие у них отличные фотографии! Ну, быстренько, садись и пиши!

- Ладно, а зачем тебе?

- Долгая история. Когда прояснится, я тебе расскажу. Пока же лишь еще
больше запутывается.

Ответ я получила через три месяца. Моя канадская тетка Тереса отругала
меня за то, что я заставила ее опять идти в дом к этим незнакомым людям,
которые угощают черт знает чем, у нее, Тересы, до сих пор изжога. А
закорючка на портрете есть, как же. Она попросила кузена перерисовать ее,
вот она, приложена на отдельной бумажке, обойдусь без фотографии, очень
хорошо перерисовал, в увеличенном виде.

Эльжбета тоже ответила Люпине, присылая фотографию закорючки. Из ее
письма мы узнали, что цыганка была прабабкой хозяйки дома, портрет нарисован
по фотографии в Польше лет десять назад, и стоило это двести американских
долларов, а канадских больше. Рисовал кто-то из польских художников, с одним
знакомым переслали в Польшу фотографию, тот знакомый портрет и привез. А
больше они ничего не знают. Пожалуйста, вот на всякий случай закорючка с
фотографии.

Ну и вот, все сошлось, как в швейцарском банке. Закорючка в письме,
закорючка на фотографии, закорючка на моем портрете были идентичны, хотя мне
уже этого доказательства и не требовалось. Портрет, сделанный по фотографии
за двести долларов, и закорючки говорили сами за себя.

Схватив портрет, я помчалась к пану Северину. Свое произведение тот узнал
с первого взгляда и очень растрогался при виде него. Еще большее
удовольствие доставила художнику фотография второго экземпляра.

- А! Как я тогда напереживался! - восклицал пан Северин. - Никогда не
забуду. Да ведь вы, проше пани, сами к этому, так сказать, приложили руку.
Помните?

Я встревожилась и потребовала объяснений.

- Ну как же! - радостно хлопотал вокруг меня пан Северин, не зная, куда
усадить, чем угостить. - Коньячок? Шампанское?

Я согласилась на коньячок, лишь бы хозяин скорее объяснил интересующие
меня подробности.

- Так я же еще тогда рассказал! И это вы посоветовали мне написать второй
портрет.

- Будьте добры, пан Северин, поподробнее. Тогда вы мне сказали, что один
клиент принес вам доску, на которой надо было написать портрет, а другой -
фотографию. Теперь знаю - цыганки. Мне бы хотелось знать, кто принес доску.
Вы еще тогда разыскивали этого человека.

- А! Все было гораздо хуже. Не везло мне с этим портретом. Того человека
я так и не нашел.

- Погодите, пан Северин. Вот у меня тут есть фотография. Может, кого
узнаете?

И я предъявила художнику для опознания снимок людей на террасе
загородного дома. Профессиональная зрительная память не подвела художника.

Едва взглянув на фото, он тут же воскликнул:

- А! Вот она!

- Езус-Мария, какая еще "она"?

- Ну, та самая женщина! Я говорил вам - прямо Мадонна!

Женщины на снимке меня до сих пор не интересовали. Теперь же я вырвала
фотографию из рук пана Северина и набросилась на нее с лупой. Как я могла
проглядеть Мадонну?

И в самом деле, несколько в стороне сидела, откинувшись в плетеном
кресле, красивая блондинка с распущенными волосами до плеч. Жаль, я тогда не
спросила Матеуша, кто она такая.

- Да вы на мужчин поглядите, - потребовала я у пана Северина. - Не знаком
ли вам кто-нибудь из них?

С трудом оторвавшись от Мадонны, он послушно оглядел лица мужчин на
фотографии и покачал головой.

- Нет, их я не видел. Незнакомые мне люди.

- Но ведь не Мадонна же пришла к вам с заказом! Вы говорили, что доску
принес мужчина.

И для убедительности я постучала по доске с "Цыганкой".

Пан Северин опять впал в панику.

- Да, не она. И совсем не эту доску.

- Как не эту? Какую же?

- Другую, первую. Но Мадонна при этом была! У меня голова пошла кругом от
всех этих сложностей.

- Пан Северин, Бог с этой Мадонной, оставим ее пока в покое. Вы мне
сначала о доске расскажите. Вам что же, принесли две доски?

Художник замахал руками, будто отгоняя пчел.

- Да нет, одну.

- Тогда откуда же взялась вторая?

- А! Столько неприятностей с этими портретами, говорю я вам! Вторая была
моя собственная, вот эта, на которой написан портрет. Потому что первая
испортилась.

- Как доска могла испортиться?

- Ну, не сама собой, я немного ее... того. Грунтовка легла плохо,
размазалась, я попытался ее смыть, не получилось А! Говорю вам, столько
хлопот!

После долгих усилий мне удалось-таки из эмоциональных восклицаний
художника выделить рациональное зерно. Как правило, свои портреты он писал
акварелью, иногда пастелью, масляных красок не любил, пользовался ими редко,
и первая попытка увековечить цыганку не удалась. Художник попытался смыть
неудачный портрет, но использовал, по всей видимости, не тот растворитель,
смыть не удалось. Снова загрунтовать и написать по новой не решился, уж
слишком толстым получался живописный слой. Тогда художник нашел похожую
доску приблизительно такой же толщины, загрунтовал и написал наконец
злополучную "Цыганку", на сей раз нормально. Клиенту о замене доски пан
Северин не сказал.

Уже в середине рассказа о творческих муках с "Цыганкой" меня стало
бросать то в жар, то в холод.

- А где та доска, что принес клиент? - не выдержала я. - Что вы сделали с
той, испорченной?

- Ничего не сделал, сунул куда-то, она ни на что не годилась.

Я изъявила горячее желание увидеть ту доску. Пан Северин немного
удивился, огорчился, попытался протестовать, но я закусила удила. Художник
наконец понял, что не отделается от меня, если не даст мне доску. Поселюсь
навеки в его квартире, и дело с концом! Подчинившись грубому нажиму, он
грустно поплелся в темную комнату, громко называемую им своим ателье. Я
нахально поперлась за ним и удивилась, какой образцовый порядок царил в этом
ателье. Молодец у него жена! В одном из шкафов он нашел нужную доску, и мы
вышли на свет. Я с жадностью принялась разглядывать полустертое изображение
"Цыганки", все в подтеках и пятнах.

- Или вы это мне немедленно подарите, или я у вас ее куплю, - сказала я
тоном, не терпящим возражения. - Хотите, принесу чистую взамен? Выбирайте.

Пан Северин удивился, но выбрал сразу:

- А, прошу бардзо, можете ее забирать, мне она не нужна. Знали бы вы, как
я не люблю писать маслом!

Без малейшего зазрения совести воспользовалась я великодушием этого
благородного человека и удалилась с двумя досками. Меня очень интересовала
реакция Матеуша.

Увы, увидеться с Матеушем мне не удалось. Оказалось, сразу после женитьбы
он с женой уехал в Испанию, в служебную командировку. Мне сказали - года на
два, а там, кто знает.

И я осталась с тайной один на один.

В нише над батареей парового отопления в моей комнате было сделано
несколько полок. На одной из них я и поместила принесенную от пана Северина
доску, чтобы она была на виду и опять не потерялась.

Батарея грела отчаянно. Ничего удивительного, наступила чудесная золотая
осень, температура днем поднималась до двадцати градусов.

Доска стояла на самом виду, чтобы постоянно попадалась на глаза. Это
заставило чуть ли не каждый день ломать голову над решением загадки.

Вот и теперь, сидя на тахте, я уставилась на загадочную доску и
размышляла. Что мы знали наверняка? Что в истории с "Цыганкой" замешан брат
Гати или кто-то из его знакомых. Блондинка прочно увязывалась в сознании
пана Северина с заказчиком портрета. На снимке заказчика не было, но это еще
ничего не доказывало, блондинка ведь была! А заказчик, возможно, как раз
фотографировал всю компанию. Гатя встречалась с братом в Австралии и после
этого приехала разыскивать "Цыганку". В портрете мы не обнаружили ничего
только потому, что пан Северин подменил доску.

Так, так, до сих пор рассуждаю вроде бы логично, что же дальше? А дальше
логично предположить, что нечто, нам неизвестное, могло быть спрятано вот в
этой доске!

Встав с тахты, я достала с полки доску и обнаружила, что за время стояния
она вроде бы расслоилась. Может, помогла батарея, а может, процесс