Чтение 10–й страницы книги ~Чудовище без красавицы~

больше и больше.

Юрка с оперативниками ходил по квартире. Потом
послышался вой сирены, лязг носилок и нервный голос:

- Капельницу не задирай так, быстро течет. Я мигом
кинулась в коридор. Никитка лежал на носилках, которые двое
мужиков несли вперед головой, а не ногами. Третий шел сбоку,
держа в руках пластиковый мешок, от которого тянулась
тоненькая прозрачная трубочка, теряющаяся под одеялом,
прикрывающим мальчика.

- Он жив!!! - обрадовалась я.

- Скорее нет, чем да, - раздраженно бросил доктор, и
медики исчезли на лестнице.

- Почему ты не вызвала "Скорую"? - налетел на меня
Юрка. - При таких ранениях исход решают минуты...

- Но, - забормотала я, - но я не думала... Полагала,
что он мертв, столько крови.

Юрка разинул было рот, но тут сзади, от входной двери
раздался бодрый голос Марьи Михайловны:

- Никиточка, детка, почему же у тебя дверь раскрыта?
Сколько раз говорила, запирай аккуратно, иди сюда, смотри,
что я принесла...

Я онемела, Юрка сразу тоже не сообразил, как поступить.
Художница вошла в прихожую. В правой руке она держала
большую хозяйственную сумку, в левой два шоколадных яйца.

- Ники... - начала она, но, увидав меня, осеклась. -
Виолочка? Слава богу, это вы. А то уж я испугалась, кого Кит
впустил, ну как съездили?

Я растерянно протянула ей договор:

- Вот.

Марья Михайловна поставила кошелку и сказала:

- Ну спасибо, неужели...

Тут из гостиной высунулся фотограф и крикнул:

- Юрка, я тут все отщелкал.

- Что здесь происходит? - прошептала художница.

- Только не волнуйтесь, - начал Юра, - лучше пойдем на
кухню, там сесть можно...

- Никиточка... - прошептала Марья Михайловна, -
Никиточка...

- Он остался жив, - быстро сообщила я. - Только крови
много потерял, на "Скорой" увезли. Не говоря ни слова,
женщина закатила глаза и опустилась на пол.

- Веня! - заорал Юрка.

Из гостиной выскочил парень, руки которого были
обтянуты тонкими резиновыми перчатками.

Юра затолкал меня на кухню и с укоризной сказал:

- Ну ты даешь. Вилка. Знаешь анекдот, как полковник
вызывает к себе сержанта и велит тому сообщить рядовому
Петрову о смерти родителей?

- Нет, - буркнула я мрачно, - самое время сейчас
"%a%+(blao.

Но Юрка, словно не услыхав последней фразы, спокойно
продолжал:

- В общем, поставил полковник перед собой сержанта и
приказывает: ты там поделикатней действуй, все-таки родные
люди погибли. Ну сержант выстроил солдат и как гаркнет: "Эй,
ребята, у кого отец с матерью живы, два шага вперед! А ты,
Петров, куда прешься? Ты у нас со вчерашнего вечера сиротой
стал!"

- Ты это к чему? - поинтересовалась я.

- Да просто так, - хмыкнул Юрка, - здорово с бабкой
разобралась: жив пока, много крови потерял...

У Марьи Михайловны я просидела до позднего вечера.
Милиция ушла где-то в районе семи. Но мне стало жаль
старушку. Она с потерянным видом сидела на диване и
повторяла:

- За что? Господи, за что? Павлик, Леночка, Никита...
За что?

- У вас ничего не пропало? - осторожно поинтересовалась
я. - Деньги, драгоценности... Марья Михайловна покачала
головой.

- Пенсию унесли, сережки золотые, два кольца и шубу
каракулевую. Видно, что нашли...

- Почему же Никитка впустил грабителей? - недоумевала
я.

- Он такой ребенок, - снова заплакала бабушка, - небось
и не посмотрел в глазок, распахнул дверь, и все.

Я оглядела дикий беспорядок, царивший в комнате.

У меня Никита всегда спрашивал: "Кто там?" Ни разу не
помню, чтобы он просто открыл дверь...

Марья Михайловна дрожащей рукой взяла пузырек с
валокордином и принялась отсчитывать резко пахнущие капли.

Дзынь, дзынь - раздалось из прихожей.

- Виолочка, - прошептала женщина, - откройте, сделайте
милость!

Я подошла к двери, посмотрела в глазок, увидела
высокого, худощавого мужика и бдительно поинтересовалась:

- Вам кого?

- Марья Михайловна дома? - весьма вежливо ответил
незнакомец. - Скажите, Вербов пришел, Максим Иванович.

Услыхав имя мужчины, бабушка Никиты изменилась в лице,
но попросила впустить Вербова, а когда я, решив оставить ее
с гостем наедине, собралась отправиться на кухню, замахала
руками:

- Нет, Виолочка, останьтесь, у меня от вас тайн нет.

Максим Иванович оглядел разгром и с изумлением спросил:

- Что тут произошло?

Марья Михайловна вновь схватилась за валокордин, а я
вкратце обрисовала гостю ситуацию.

Тот пришел в ужас.

- Бедный мальчик, представляю, что вы пережили!

Старушка качала головой и ничего не говорила, повисло
молчание, прерываемое только тяжелым дыханием мужчины. Потом
он осведомился:

- Ну, надеюсь, мои деньги целы? Марья Михайловна
залилась слезами.

- Грабители небось узнали...

Максим Иванович растерянно протянул:

- Вы хотите сказать, что вся сумма... Внезапно Марья
Михайловна отшвырнула в сторону мокрый, скомканный носовой
платок и прошипела:

- Из-за этих проклятых бумажек убили мою дочь и почти
уничтожили внука... Мужчина испуганно ответил:

- Да, конечно, извините...

Старушка вновь принялась судорожно всхлипывать.

- Вам, наверное, лучше сейчас уйти, - тихо сказала я, -
Марья Михайловна пережила слишком большой шок.

- Понимаю, - ответил гость, - действительно... Проводив
Максима Ивановича до двери, я осторожно спросила у бабули:

- О каких деньгах идет речь? Старушка вздохнула:

- Я брала в долг у Максима Ивановича большую сумму,
целых десять тысяч...

- Долларов?

- Ну что вы, рублей, конечно, ремонт делала. Потом у
меня картину купили, вчера, утром. Ну я и договорилась, что
Вербов сегодня придет... Совсем про него забыла, а тут такая
штука произошла! Естественно, денег нет! Они лежали вон там,
в шкафу, совершенно открыто, их никто не прятал... Теперь
надо снова собирать... Господи, еще эти вещи разбросанные на
место класть и в гостиной мыть...

Я вздохнула:

- Придется вам опять Ковригину Лиду звать, вроде она
хорошо справляется с подобными поручениями...

***

Следующие два дня я просидела дома, стараясь не
сталкиваться с гостями, но в среду вышла на кухню около
одиннадцати и застала там Акима Николаевича, пившего чай.
Увидав меня, свекор сжал губы, превратив их в "куриную
жопку":

- Однако спишь ты до обеда! Я молча включила чайник и
открыла холодильник. Какой толк объяснять хаму, что у детей
с сегодняшнего дня начались осенние каникулы, и они временно
прекратили заниматься немецким языком.

- На кухне грязь, - продолжал Аким. - Собака линяет,
повсюду шерсть валяется. Кошка орет ночь напролет, да еще
около часа какой-то мужик вломился ко мне в комнату, зажег
свет и, не извинившись, ушел. У вас всегда такой бардак?

- Это Семен, муж Томы, - я решила все же прояснить
ситуацию. - Он не знал, что вы приехали.