Чтение 10–й страницы книги ~Смерть и немного любви~

май мне врать, что у тебя ничего не случилось.

- В загсе произошло убийство, - просто сказала Настя. - Убили невес-
ту. Пришлось ждать опергруппу, до ее приезда никого из здания не выпус-
кали. Поэтому мы и задержались.

- Это ты своему мужу будешь рассказывать. А мне, будь любезна, говори
правду.

- Папа, ну честное слово...

- Ребенок Настя, ты меня огорчаешь, - вздохнул отчим. - Сколько раз я
предупреждал, что вижу тебя насквозь. И почему ты никак это не усвоишь?
Ну?

- Дай слово, что маме не скажешь, - потребовала Настя.

- Не буду я никаких слов давать, - рассердился он. - Я - старый,
жизнью битый сыщик, хоть и нахожусь в последние годы на преподава-
тельской работе, но кому и что говорить - решаю сам. И ты, малявка, мне
условия не ставь.

- Не малявка, а молодая жена, женщина семейная, - с улыбкой поправила
его Настя.

- Это ты Лешке своему молодая жена, а мне - ребенок. Выкладывай.

- Ну, в общем... Мне один тип угрожает, но это нормально, дело обыч-
ное. Из-за этого я немножко нервничаю. Вот и все.

- И все? Это никак не связано с убийством в загсе?

- Никак. Даже и не думай, папуля.

- Значит, связано, - констатировал Леонид Петрович. - Слишком много
лишних слов произносишь, это подозрительно. Запомни, ребенок, чем больше
слов - тем сильнее подозрения, что за ними скрывается обман. Сама спра-
вишься?

- Постараюсь. Но маме не говори, ладно?

- Ученого-то не учи, - усмехнулся он, гася сигарету и вставая. - Пош-
ли праздновать. Да, кстати, тебе в загс нужно возвращаться?

- Не обязательно. Любопытство, конечно, разбирает, но для дела значе-
ния не имеет. В конце концов, я с понедельника в отпуске.

- Опять ты врешь, Настасья, - с досадой покачал головой отчим. - Пока
мы с тобой здесь сидели, ты на телефон-автомат раз десять поглядела. Же-
тон дать?

- У меня есть.

- Давай звони быстро и пойдем, неудобно так надолго уходить.

Настя благодарно чмокнула его в щеку и набрала номер заведующей заг-
сом.

- Ну что там? - спросила она без предисловий, когда к телефону подоз-
вали Короткова.

- Ничего нового, - уныло ответил тот. - Фотографа, Шевцова этого, от-
пустили в лабораторию печатать снимки. К вечеру обещал все сделать. Мо-
жет, на них что-нибудь увидим. Всех присутствующих проверяем на зна-
комство с потерпевшей и с Артюхиным. Оружия не нашли. В общем, тяжко.
Народу много, но нельзя их держать здесь до бесконечности, всех ждут
гости. Придется отпускать.

- Посторонних не обнаружили?

- Нет. Все, кто есть, приехали с брачащимися. Гости, родственники,
свидетели. Ни одного подозрительного лица.

- Значит, успел сбежать.

- Значит, успел, - подтвердил Коротков с тоской в голосе. - А тебе
как празднуется?

- Кусок в горло не лезет. Ладно, счастливо.

Они вернулись в зал как раз в тот момент, когда Даша и Александр в
очередной раз целовались. Настя сразу наткнулась на вопрошающий взгляд
Чистякова.

- Ну что там? - тихонько спросил он, невольно повторив те же самые
слова, которые сама Настя только что сказала Короткову.

- Где?

- Ты же звонить ходила.

- Как ты догадался?

- А то я тебя не знаю, - усмехнулся Чистяков. - Аська, я человек с
нормальной психикой, и преданность работе меня не раздражает. Может, я
тебя как раз за это и люблю.

- Да? А я тебя люблю за другое.

- За что же, интересно?

- За то, что ты меня знаешь и не раздражаешься. Давай выпьем.

- Я за рулем.

- Ну просто подними бокал. Я тост скажу.

Настя решительно поднялась с места с бокалом в руке.

- Можно мне несколько слов? Те, кто меня давно знает, наверное, удив-
ляются, с чего это мы с Алексеем решили оформить наши отношения. Поэтому
я скажу, чтобы не было недоразумений и недомолвок. Оказывается, я много
лет не понимала, что люблю его. Я думала, что он просто очень хороший
человек и я к нему привязана. А потом я вдруг поняла, что он -
единственный и я его люблю. И как только я это поняла, мы сразу помча-
лись в загс подавать заявление. Вот!

- Что - вот? - подал голос Павел Иванович с другого конца стола. - Не
"вот", а "горько!"

- Горько! - подхватили остальные.

Черное и белое, белое и черное. Женихи и невесты, невесты и женихи...
О Господи, как, я вас всех ненавижу!

Я ненавижу всех черных, потому что черное - это зло.

Я ненавижу всех белых, потому что белые меня отвергли.

Я надену черное и буду смотреть на вас, выряженных в белые одежды,
копошащихся там, вдали от меня. Ибо вы никогда не приблизитесь ко мне.

Ибо вы меня отвергли...

Домой они вернулись рано, еще не было семи часов. Первым делом Настя
сняла костюм и влезла в уютный удобный домашний халат. Она очень устава-
ла, когда приходилось носить "приличную" одежду и туфли на каблуках, и
чувствовала себя свободно и комфортно только в джинсах, свитерах и крос-
совках.

Напряжение ее не отпускало, и она никак не могласосредоточиться на
простых домашних делах. Надо ли готовить ужин, или того, что они съели в
ресторане, организму хватит до утра? Приглашать ли на завтра гостей или
пренебречь традициями? Где газета с программой телепередач?

Она помнила, что должна что-то сделать, кому-то позвонить, но никак
не могла вспомнить, кому и зачем. В ресторане, при гостях и родителях,
ей удавалось держать себя в руках, но теперь страх полностью овладел ею.
Она понимала, что должна, обязана поговорить с Лешей, потому что если
Артюхин в самом деле решил на нее воздействовать, то ее муж находится
под такой же угрозой, что и она сама. Но, может быть, Артюхин не замешан
в сегодняшнем убийстве Галины Карташовой? Может быть, все это не более
чем чудовищное совпадение?

Наконец она сообразила, что собиралась звонить Ольшанскому.

- Должен тебя огорчить, Каменская, - сообщил ей Константин Михайло-
вич. - Артюхина я задержал, а вот пальцев его на письме нет.

- А чьи есть? - глупо спросила она.

- Чьи-то есть, но чьи - неизвестно. Мне Коротков звонил, так что я в
курсе твоих приключений в загсе. Мы, конечно, возьмем отпечатки у всех,
кто там присутствовал, и сравним со следами на письме. Но это долгая
песня.

- А что Артюхин говорит?

- Да что он может говорить? Отрицает все, естественно. Но я его дож-
му, ты не сомневайся. Я и раньше был уверен, что он виновен в том изна-
силовании, только его железное алиби меня смущало. А теперь у меня руки
развязаны. Кроме того, сегодня я узнал, что он завязан с транзитом нар-
котиков.

- Когда вы его задержали?

- Около двух часов дня...

Разговор с Ольшанским облегчения не принес. Чувство опасности не ути-
хало, и Настя решила попробовать отвлечься хоть на что-нибудь. Она вышла
на кухню, где Чистяков уже разложил на столе свои книги и углубился в
работу.

- Лешик, давай устроим свой собственный праздник. Вдвоем. И напьемся.

Алексей поднял на нее изумленные глаза.

- Асенька, что с тобой? Да ты сама не своя от сегодняшних событий.
Тебе отдыхать надо, а не праздновать.

- Глупости. У нас сегодня свадьба. В конце концов, мы с тобой шли к
ней пятнадцать лет. Убирай свои книжки и доставай шампанское.

- Ты же не любишь шампанское, - заметил Чистяков с улыбкой, но книги
все-таки убрал.

- Но больше ничего нет.

- Кто сказал? Есть твой любимый мартини.

- Откуда?!

- Ну как откуда? Из торговой точки, откуда же еще. Я сам его не де-
лаю.

- Лешик, я тебя обожаю!

Она обняла мужа и крепко прижалась к нему.

После выпитого маленькими глоточками мартини ей стало легче. Ледяные
пальца стали теплыми, бледное лицо слегка порозовело, комок внутри слов-
но разжался, и она смогла глубоко вздохнуть.

- Лешик, какие у нас планы на завтра? - спросила она, расслабленно
откидываясь на спинку стула и вытягивая ноги.

- Спать, спать и спать до полного умопомрачения. А там посмотрим.

- Господи, хорошо-то как, - блаженно протянула Настя. - Мы выспимся,
а потом ты поведешь меня гулять. Мы будем гулять долго-долго, пока у ме-
ня ноги не заноют, потом пообедаем и сядем за работу. Я уступаю тебе
компьютер.

- А как же ты? Опять будешь на машинке стучать?