Чтение 10–й страницы книги ~Кровь нерожденных~

человек и рванул к остановке.

Подъехал троллейбус. Человек бежал изо всех сил. Сквозь гудки и рев машин
раздался оглушительный милицейский свист. Наперерез Ржавому быстрым шагом
шел постовой милиционер. Но в последний момент Ржавый успел впрыгнуть в
закрывающуюся дверь.

Троллейбус полз по Садовому кольцу. "Скорая" легко догнала его и ехала
следом. А на небольшом расстоянии от "скорой" двигалась Гошина "Волга". Гоша
хотел помочь Лене Полянской. И еще хотел приключений.

Получив в американском посольстве паспорт с визой, Лена вышла на Садовое
кольцо и огляделась. Бандита, который успел вскочить в троллейбус,
поблизости не было. Не было и "скорой". Зато она сразу заметила "Волгу".

Гоша широко улыбнулся, когда она открыла дверцу.

- Все, Ленка, уехали они. Этот, который за тобой рванул, крутился здесь
еще минут двадцать, потом поговорил по сотовому телефону, сел в "скорую", и
они все вместе куда-то укатили.

- Ну зачем ты влезаешь в это дело? - спросила Лена, усаживаясь рядом с
Гошей.

- А мне интересно Куда поедем?

- На Пресню. Шмитовский проезд знаешь?

***

В добротном довоенном доме на Шмитовском жила тетка Лены, старшая сестра
ее матери, Зоя Генриховна Васнецова.

Маму свою Лена не помнила, знала только по фотографиям и с детства
пыталась поймать в лице тети Зои что-то такое, что помогло бы представить
маму живой. Но отец говорил - сестры не были похожи ни капли. Младшая,
Елизавета, была маленькая, худенькая, нежная - девочка-мотылек. И на свои
любимые горные вершины она взлетала легко, как мотылек, и всю свою короткую
двадцатипятилетнюю жизнь прожила легко и радостно.

Зоя была старше на десять лет. Крупная, монументальная, она шла по жизни
тяжелым, мужским шагом и, маршируя по-солдатски, поднималась к другим
вершинам - вершинам партийной карьеры.

Жесткость и непоколебимость, отпущенные на двоих сестер, достались
старшей Зое, а на долю младшей, Лизы, выпали легкомыслие и женственность,
которых с лихвой хватило бы на обеих.

Всю жизнь Зоя Генриховна проработала в Краснопресненском райкоме партии,
дошла до должности первого секретаря, но тут как раз партии не стало. Не
стало и мужа Зои Генриховны, Василия Васнецова, начальника отдела кадров
крупного московского завода. Детей не было, и Зоя осталась одна в
трехкомнатной квартире. Единственное, что волновало и радовало ее, - это
бурная общественная деятельность. Она вмешивалась в жизнь улицы, делала
замечания дворникам и ларечникам, доводила до исступления продавщиц в
молочном магазине, могла, как мальчишку, отчитать какого-нибудь
гориллопдобного охранника коммерческого банка или ночного клуба, к которому
нормальный человек и подойти-то боится; могла даже ворваться в банк или
казино и устроить скандал из-за того, что, машины на их стоянке перегородили
тротуар, или из-за снятой со свежеотремонтированного фасада мемориальной
доски, гласившей: "В этом доме с 1920 по 1921 год жил революционер Пупкин".

Кроме того, у нее хватало энергии кричать на коммунистических митингах,
бесплатно, на общественных началах, распространять коммунистические газеты и
вести активную работу в совете ветеранов при жэке. В результате всего этого
Зоя Генриховна постепенно превратилась из статной, властной красавицы в
склочную, неопрятную старуху, почти что районную сумасшедшую.

Лена любила тетю Зою, кроме нее, родных не осталось. А сиротой быть
грустно, даже когда тебе тридцать пять. Она приносила тетушке сумки с
продуктами, покупала одежду, наводила порядок в запущенной квартире.

Тетин телефон Лена знала наизусть, а потому ей казалось, что в записной
книжке его нет...

Глава 6

Валя Щербакова задремала в ординаторской. Она дежурила вторую ночь подряд
и очень устала. Ей приснился кошмарный сон, будто Симаков кладет подушку на
новорожденного ребенка и душит его. Валя проснулась от собственного крика.
Над ней стояла медсестра Оксана.

- Эй, ты чего орешь? Давай поднимайся. Там роженицу привезли.

- Какую роженицу?;

- Обыкновенную. Срочные роды. Иди мой руки. Сейчас принимать будем.

- Что - мы с тобой? Вдвоем? - испугалась Валя.

- А кто же? Симаков вчера ночью уволился, ты же знаешь. Поругался с
Зотовой, написал заявление об уходе. Они из-за той, вчерашней, поругались,
которая сбежала.

- А ее так и не нашли?

- Нет, не нашли. Все, хватит болтать. В предродовой на койке сидела
девчонка лет восемнадцати и поскуливала жалобно, как щенок. По бледному,
совсем детскому лицу стекали капли пота.

- Давай, Валюха, мерь ей давление, а я посмотрю раскрытие, -
распорядилась Океана и тут же ударила себя по лбу:

- Ой, подожди у меня же там чайник включен! Я сейчас.

Валя выбежала за ней в коридор и шепотом спросила:

- Мы что, правда вдвоем будем принимать?

- Да, подруга, вдвоем, - Оксана похлопала ее по плечу, - в нашем
отделении сейчас ни одного врача.

- А педиатр? Вдруг с ребеночком что не так? - испугалась Валя.

- Утром будет педиатр, - успокоила ее Оксана и убежала.

Из предродовой послышался громкий вопль:

"Ой, мамочки! Ой, помогите!" Девчонка стояла, держась за живот.

- Ну-ка, ложись! - скомандовала Валя.

- Я вот тут... Я правда нечаянно, простите, - девчонка с ужасом смотрела
на прозрачную лужицу у себя под ногами.

- Воды у тебя отошли. Скоро родишь, - утешила Валя.

Как происходят роды, она знала наизусть, но принимать самой ей
приходилось впервые. Она ужасно волновалась. "Хорошо, если все пойдет
правильно, как в учебнике, а если вдруг какая-нибудь неожиданная патология?
Господи, помоги!"

Незаметно перекрестившись, Валя просмотрела карту роженицы. Никаких
особенностей там отмечено не было.

- Как тебя зовут? - спросила Валя, измеряя девчонке давление.

Спросила просто так, чтобы отвлечь роженицу разговором. В карте было
написано: "Иваненко Надежда Федоровна".

- Надя, - всхлипнув по-детски, ответила роженица. Ей действительно едва
исполнилось восемнадцать.

- Кого ждешь?

- Мальчика, - убежденно ответила Надя.

- Значит, будет тебе мальчик, - пообещала Валя и стала объяснять, как
надо дышать и расслабляться.

По ее расчетам, оставалось еще минут тридцать. Родовая находилась рядом,
но Валя решила на всякий случай прикатить из коридора каталку. Она
наслушалась страшных историй о том, как ребенок по дороге в родовую выпадает
на кафельный пол и расшибает голову. Так зачем рисковать? Ведь совсем не
трудно отвезти роженицу на каталке, тем более ей самой идти тяжело.

Оксаны все не было. Выглянув в окно в коридоре, Валя увидела у освещенных
ворот медсестру в одном халатике: та курила и весело болтала с охранниками.

Встав на подоконник, Валя крикнула в открытую форточку:

- Оксана! Ты что?!

- Ну иду, иду. - Оксана, не торопясь, покуривая на ходу, зашагала к
больнице.

Вернувшись в палату, Валя решила на всякий случай посмотреть роженицу,
которая уже просто захлебывалась криком. А посмотрев, тихо ойкнула.

- Давай-ка, Надюша, перебирайся на каталочку. Рожать поедем.

В этот момент вошла Оксана, румяная и улыбающаяся.

- Валь, ну ты чего? Еще часа полтора осталось по моим расчетам... - Она
сладко зевнула и потянулась.

- Не знаю, как ты там рассчитывала, но уже головка врезалась. - Валя
помогла роженице перелечь на каталку.

- Да? Ну ладно, - пожала плечами Оксана. - Рановато что-то. Слушай, а
зачем ее с такими почестями, на каталке? Ишь, королева! Сама дойдет! Ну-ка
давай, женщина, своими ножками, - скомандовала она, - и орать кончай.

- Ты, Оксаночка, лучше приготовь детский набор. Я сама ее довезу.

- Надо же, какие нежности! - фыркнула Оксана.

Родившийся через двадцать минут мальчик, пухлый, розовый, пописал прямо
на Валин халат. Глядя на новорожденного и на его блаженно улыбающуюся
восемнадцатилетнюю маму, Валя чуть не заплакала. Это был первый принятый ею,
Валей Щербаковой, малыш, и все прошло отлично, как по учебнику.

До конца ночного дежурства оставался час.

- Валь, я пойду домой, ладно? - Оксана зевнула во весь рот. - Ты сама все
сделаешь, запишешь. Не могу больше, засыпаю.

- Иди уж, - махнула рукой Валя. Запеленатого, уснувшего наконец малыша
она отнесла в палату для новорожденных, уложила в кроватку, постояла
несколько минут, любуясь им. Малыш причмокивал и корчил смешные рожицы.

Остальные девять кроваток были пустыми. "Странно, - подумала Валя, - как
мало сейчас рожают у нас в Лесногорске. Может, все в Москву едут?"

Она знала, что в этой больнице, в этом отделении, родилась она сама, и
почти все ее знакомые, друзья, одноклассники, и те, кто помладше...

"Вот такого же малыша вчера ночью чуть не загубили, - тяжело вздохнула
Валя, - наверное, хорошо, что здесь больше почти никто не рожает".

Дома она рухнула в постель и проспала до трех часов дня как убитая, а
проснувшись и попив чаю, отправилась в магазин купить какой-нибудь еды к
маминому приходу с работы.