Чтение 10–й страницы книги ~Чувство реальности~

Арсеньеву руку:

- Меня зовут Стивен.

- Очень приятно. Александр.

Рукопожатие Стивена было крепким до боли. Кисть широченная, влажная и
холодная. Он смотрел на Арсеньева как на родного.

- Саша... Можно я буду вас так называть? Том находился в постели с
этой женщиной? Это совершенно точно? - прошептал он, дохнув в лицо
аптечным запахом леденцов с лакрицей.

- Да.

- То есть их убили одновременно? - Ловуд откашлялся, голос его звучал
сипло, было видно, что говорить ему очень тяжело.

- Ну, в общем, да, - кивнул Саня, - сначала его, потом ее.

- Если я правильно понял, каждому досталось по одному выстрелу?

- Вы поняли правильно, мистер Ловуд.

- Ужасно...

Саня заметил, что по виску дипломата ползет капля пота. Он вообще был
весь мокрый, но как будто не замечал этого, не доставал платок, чтобы
вытереть лицо.

- Надеюсь, вы понимаете, что подробности убийства не должны
просочиться в прессу? - сказал Ловуд и опять закашлялся. - Том был моим
другом, я знаком с его женой. Ее зовут Дороти. Нет, я знаю, это зависит
не только от вас. Возможно, это вообще от вас не зависит, но больше мне
пока побеседовать не с кем. Офицеры ФСБ - люди специфические, их если
попросишь о чем-то, они непременно сделают наоборот. Извините, я, может,
глупости говорю, но вы должны понять мое состояние. Это ведь шок,
настоящий шок, - голос его опять стал нормальным, он говорил быстро,
Саня с трудом понимал его. - В посольстве почти пусто, мы пользуемся
вашими праздниками как незапланированным уикендом, тем более такая
чудесная погода, и вдруг этот ужасный звонок... Я, знаете, в первый
момент ушам своим не поверил, никак не мог представить Томаса мертвым.
По новостям Би-би-си уже прошла информация, но там никаких подробностей.
Скажите, а эта женщина, она действительно была любовницей господина
Рязанцева?

"Эй, милый, я не собираюсь играть в эти игры!? - тревожно заметил про
себя Арсеньев и произнес с глупой улыбкой:

- Убитая Кравцова Виктория Павловна была руководителем пресс-службы
парламентской фракции ?Свобода выбора?. А чьей она была любовницей, об
этом лучше спросить у представителей спецслужб, наших и ваших.

- Красивая женщина, - вздохнул Стивен, - скажите, уже есть
какие-нибудь предварительные версии? Это заказное убийство?

- Разбираемся, - сухо ответил Арсеньев.

- А кто конкретно разбирается? Лично вы войдете в группу, которая
будет работать по убийству?

- Пока не знаю. Почему вы спрашиваете?

- Я три года в этой стране, - американец заговорил шепотом, так тихо,
что Арсеньеву пришлось придвинуться к нему поближе, - если у вас убивают
на заказ, то никогда не находят ни убийц, ни заказчиков. Это закон,
такой постоянный, что вашим властям следовало бы внести его в
конституцию. Поскольку Том Бриттен был моим другом, мне не безразлично,
кто и как расследует убийство. Сейчас ведь начнется вранье, замалчивание
фактов, ваши захотят представить Томаса шпионом, наши придумают
какой-нибудь грязный ответный ход. И все забудут, что убит хороший
человек, отец троих детей. Это я вам говорю не как официальное лицо, а
лично от себя. Ваша физиономия внушает доверие. Вот моя визитка. Если вы
примете участие в расследовании и вам понадобится помощь, я всегда к
вашим услугам. - К концу монолога он был весь мокрый, даже глянцевая
карточка, которую он протянул Сане, казалась влажной.

- Благодарю вас, мистер Ловуд. - Саня взял визитку, сочувственно
улыбнулся.

- Да ну что вы, не стоит благодарности, - американец придвинулся
совсем близко и произнес чуть слышно:

- Главное, чтобы вы держали меня в курсе расследования, это очень для
меня важно. Это не праздное любопытство, поверьте. Я потерял близкого
друга, и если убийц не найдут, я буду чувствовать себя в долгу перед его
памятью.

Арсеньев с детства терпеть не мог запах лакрицы. Вообще американец
ему не нравился.

- Не все так плохо, мистер Ловуд. То есть, конечно, плохо. Вашего
друга не вернешь, но убийц все-таки иногда находят, не только у вас в
стране, но и у нас тоже.

Последовало крепкое прощальное рукопожатие, американец зашагал к
лифту, Саня проводил его взглядом, украдкой вытер руку о штаны и вдруг,
у самого уха, откуда-то из-за спины, услышал интимный шепот:

- Самое интересное, что об этом все знали и ждали скорой развязки.

- Не понял? - Саня нервно оглянулся и увидел красно-белого толстяка
Нечаева.

- Все знали о роковом любовном треугольнике, - Феликс опять показал
свои рекламные зубы. - Женщина - существо коварное и ненасытное, ей
всегда мало, - он состроил комически серьезную гримасу и прижал ладонь к
сердцу.

- Что вы этим хотите сказать? - хмуро спросил Арсеньев.

- Я хочу сказать все, что поможет вам в поисках преступника, -
торжественно заявил Феликс, опять прижал ладонь к груди и скорчил рожу.

У него было странное лицо, мимические мышцы ни на секунду не
расслаблялись, он все время гримасничал, двигал бровями, ртом, даже нос
у него шевелился, не только вверх и вниз, но из стороны в сторону.
Арсеньеву показалось, что он когда-то уже встречал эту подвижную
физиономию. Он слегка напрягся, но ничего существенного не вспомнил,
разве что игрушки, которые продавались в его детстве на ВДНХ, мягкие
морды из пенистой резины, с дырками для пальцев с изнанки.

- Значит, вы заместитель Виктории Кравцовой? - уточнил Саня,
принужденно кашлянув.

- Совершенно верно. И я весь к вашим услугам. Вы, наверное, желаете
узнать, имелись ли у Виктории враги? Я вам отвечу: да, имелись. Ее
врагом номер один была она сама, - последовала очередная резиновая
гримаса.

Рыжие брови опустились так низко, что почти прикрыли глаза, рот
вытянулся в трубочку, пухлые щеки втянулись.

- Вика была женщиной-вамп, то есть она хотела быть вамп, но многое
мешало. Например, провинциальное детство, бедненькое, скучное. Как верно
подметил гениальный Зигмунд Фрейд, человеку трудно преодолеть свое
внутриутробное и младенческое подсознание.

В коридор вышли наконец фээсбэшники, Арсеньев вздохнул с облегчением.

- Здравствуйте, господа офицеры! - Феликс вытянулся по стойке смирно,
выпятил пузо и прижал руки к толстым бокам. - Нечаев, заместитель
убитой, к вашим услугам. Меня, как я понимаю, пригласили для опознания,
- он взял с подоконника букет, аккуратно расправил целлофан и понюхал
розы.

- А, да, пройдите, пожалуйста, - слегка поморщился майор Птичкин,
приглашая заместителя в анатомический зал.

Арсеньев последовал за ними. Феликс медленно, торжественно
приблизился к цинковому столу со своим букетом. Несколько минут он
смотрел в мертвое лицо Кравцовой. Саня видел, как раздвинулись его губы
в странном болезненном оскале, раздулись ноздри, поползли вниз, а потом
вверх, рыжие брови.

- Вика, Вика! - произнес он громко, с какой-то вопросительной
интонацией, словно окликал ее и надеялся, что она услышит.

Когда ему надо было расписаться на бланке, он выронил свои розы.

- Это вы ей цветочки принесли? - спросил ординатор, поднимая с пола
букет.

- Ну не вам же! - хохотнул Феликс. - Вы банку найдите, поставьте в
воду, только не забудьте обрубить стебли наискосок и срезы обжечь. А в
воду обязательно аспиринчику добавьте, пару таблеток. Найдется у вас
аспирин?

Наконец он удалился, и все отправились курить в ординаторскую.

- Ну, как поговорили с дипломатом? - с усмешкой спросил майор
Птичкин.

- Ничего поговорили, - пожал плечами Арсеньев.

- И что он тебе предлагал?

- Дружить семьями.

***

Съемка закончилась только в половине четвертого. Примерно час
пришлось пить кофе с королевой и ее свитой. Королева потребовала вместо
обычного сахара коричневый, низкокалорийный. Повариха поставила на стол
еще одну сахарницу, и Рязанцев шепотом попросил ее принести телефон. Она
кивнула и скрылась в кухне. Но тут Кругловой пришло в голову снять, как
они пьют кофе.

- Не хватает более непринужденного, теплого разговора о вашей семье,
- объяснила она, - и вообще все получилось как-то слишком формально,
невкусно.

Не дожидаясь его согласия, свита взялась за работу. Гримерша
причесала и напудрила сначала Круглову, потом Рязанцева. Операторы
включили камеры.

- Как же вы познакомились с вашей женой?

- Мы учились на одном курсе, - начал он немного раздраженно, -
послушайте, я ведь все рассказал.

- Евгений Николаевич, я понимаю, вы устали. Мы все устали. Но
придется еще поработать, - произнесла она тоном терпеливой учительницы,