Чтение 10–й страницы книги ~Их было семеро...~

он не шевелится, так же мирно добавил: - Иначе, товарищ подполковник, я
вышибу вам мозги. И вставить их на место будет довольно трудно. Идите и
докладывайте. И оставьте в покое кобуру, вы не успеете даже достать свою
пукалку.

Он дико посмотрел на меня и метнулся к двери в смежную комнату. Когда
дверь за ним закрылась, Док поинтересовался:

- Сережа, а ты уверен, что выбрал верный тон для разговора с адъютантом
командующего?

Я отмахнулся:

- Без разницы! Мы по уши в дерьме. Чуть больше или чуть меньше...

Обе створки двери кабинета распахнулись, на пороге появился кряжистый
мужик с иссеченным крупными морщинами нестарым лицом, в камуфляже, с
погонами генерал-лейтенанта. Из-за его плеча настороженно выглядывал
адъютант.

Мы вытянулись по стойке "смирно".

Он с интересом оглядел нас, спросил адъютанта:

- Эти, что ли?

- Так точно, они.

- Капитан спецназа Пастухов, - представился я.

- А что, капитан Пастухов, ты и вправду грозился вышибить мозги моему
адъютанту?

- Так точно, товарищ генерал-лейтенант!

- И вышиб бы?

- Так точно, товарищ генерал-лейтенант!

- А не врешь?

- Никак нет, товарищ генерал-лейтенант!

- Что ж, дело у тебя, похоже, действительно государственной важности. Ну,
заходите.

Он посторонился, пропуская нас в кабинет. В прошлом это была, наверное,
учительская или кабинет директора школы. И мебель здесь осталась старая,
школьная. Только на стенах висели не географические карты и анатомические
атласы, а подробные планы и схемы театра военных действий. Адъютант задернул
их черной шторой.

- Докладывай, - приказал командующий, усаживаясь на хлипкий учительский
стул.

Я кивнул на адъютанта:

- Пусть он уйдет.

- Не доверяешь?

- Нет.

- Очень интересно. Выйди, - приказал он адъютанту.

Когда за ним закрылись двери, Док по моему знаку выложил из сумки на стол
фотографии, пленки и видеокамеру.

Командующий стал внимательно рассматривать снимки, один за другим. А я
старался по выражению его лица понять, в курсе он или нет. Если в курсе -
нам всем кранты. От снимка к снимку он хмурился все больше и больше. Отложив
последнюю фотографию, он спросил:

- Что это?

Не ответив, я перемотал в видеокамере пленку на самое начало и включил
воспроизведение. Командарм так и впился глазами в экран монитора.

Запись длилась минут двадцать. Когда пленка кончилась, я выключил камеру.

- Докладывай, капитан. Со всеми подробностями.

"Не знал", - понял я, и у меня чуть отлегло от сердца.

Командарм слушал, не перебивая. Только когда я упомянул генерал-майора
Жеребцова, он жестом остановил меня и приказал адъютанту немедленно
разыскать Жеребцова и доставить к нему.

- Продолжай, капитан!

Второй раз он прервал меня, когда я привел слова Дока о том, что ему
рассказал его знакомый из лаборатории по опознанию трупов.

- Соедините меня с начальником спецлаборатории номер 124! - бросил он в
трубку. Дождавшись ответа, спросил: - К вам поступали трупы с удаленной
роговицей глаз, с вырезанными железами, обескровленные?.. С какого
времени?.. Как часто?.. Это были наши солдаты?.. Спасибо, все.

Как раз в ту минуту, когда я закончил доклад, в кабинет всунулся
адъютант:

- Жеребцов прибыл.

- Давай его сюда!

В кабинет бодро вошел Жеребцов. Левое ухо его закрывал внушительных
размеров марлевый тампон, прилепленный лейкопластырем.

- Товарищ генерал-лейтенант, генерал-майор Жеребцов по вашему
приказанию...

Тут он увидел нас, и челюсть у него так и отвисла.

- ...прибыл, - еле выдавил он из себя.

- Вольно. Что у тебя с ухом?

- В меня стрелял капитан Пастухов.

- В самом деле? - повернулся ко мне командующий.

- Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

- Зачем?

- Чтобы убить, - ответил вместо меня Жеребцов.

- Почему же не убил?

- Не попал, товарищ генерал-лейтенант!

- Странные дела. Что это у нас за спецназ такой? Со скольких метров он в
тебя стрелял?

- Примерно с шести.

- С шести?! - Он повернулся ко мне. - Сколько ты на стрельбах выбиваешь?

- Сто из ста.

- Из какого оружия?

- Из любого.

- С какого расстояния?

- С любого.

- Из какого положения?

- Из любого.

- И с шести метров в него не попал?

- Почему не попал, - сказал я, - как раз попал.

- Ладно... А теперь иди сюда, Жеребцов, - приказал командующий и разложил
на столе снимки. - Знаешь, что это такое?

- Так точно, товарищ генерал-лейтенант.

- Твоя работа?

- Я выполнял приказ, товарищ генерал-лейтенант.

- Чей?

- Я не могу говорить об этом при посторонних.

- Почему я ничего обо всем этом не знал?

- Я не могу говорить об этом при посторонних, - повторил Жеребцов.

- Выйди и жди!

Жеребцов, пятясь, вышел. Командующий встал из-за стола и заходил вдоль
своего кабинета. От стены до стены было метров семь, за это время он успевал
произнести примерно пять или шесть фраз, включая междометия. И честно скажу:
такого черного мата я никогда в жизни не слышал. Даже не подозревал, что
такой существует. Правда, в армии я всего шесть лет, а он - лет на двадцать,
а то и на тридцать больше. Или у них в Академии Генштаба такой спецкурс
читают?

Только на пятом или шестом витке генерал-лейтенант начал слегка
повторяться. Видимо, он и сам это почувствовал. Поэтому вернулся к столу и
долго сидел, закрыв лицо руками. Потом сказал:

- Иди, капитан, отдыхай. И вы, ребята, тоже. Дальше я уж сам этим делом
займусь. Только никому об этом - ни слова. Понимаете, надеюсь?

- Так точно, товарищ генерал-лейтенант, - ответил я за всех.

Вернувшись в часть, мы сгоняли Артиста за бутылкой - это у него в любой
ситуации хорошо получалось - и помянули Тимоху.

Бывшего каскадера "Мосфильма". Лейтенанта Тимофея Варпаховского. Светлая
ему память.

Такой вот у нас денек получился. И я чувствовал, что этим дело не
кончится. Внутренний голос мне это подсказывал. А он мне никогда не врет.
Даже когда я сам себе пытаюсь врать. И на этот раз не соврал.

На следующий день, как всегда после операции, нам полагался, как говорят
на гражданке, отгул. Но уже в десять утра к нам в казарму вошел наш
полковник Дьяков. Лицо у него было как после тяжелого боя с большими
потерями с нашей стороны.

- Что у вас там вчера случилось? - спросил он меня.

- Я же представил рапорт.

- А кроме того, что в рапорте?

- Николай Дементьевич, мало у вас своих проблем? Ничего хорошего не
случилось. А что случилось - об этом доложено командующему армией.

- Выходит, вы у него вчера были?

- Пришлось.

- Ладно. Не хочешь - не говори.

- Не имею права.

- Я так и понял. Собирайтесь, он вас вызывает. К одиннадцати ноль-ноль. -
Он помолчал и добавил: - Без оружия.

- Форма одежды парадная? - поинтересовался Артист.

- Парадная? - переспросил полковник. - Не думаю. Нет, не думаю, -
повторил он.

Мы побрились, надраились, навели марафет и в десять пятьдесят шесть были
уже на КПП штаба армии: подобранные, подтянутые струночкой, словно бы
облитые полевой камуфляжкой, - не на всяком и парадная форма так сидит, с
боевыми наградами - у кого что было. А у всех было - от медали "За отвагу" у
Мухи и Трубача до "Ордена Мужества" и американского "Бронзового орла" у
меня; "Орла" вручил мне посол США за освобождение их журналистов. Я взглянул
на нашу группу как бы со стороны, и мне понравилось. Как раньше говорили:
военная косточка. Или как полковник Дьяков иногда говорит: "Элита!" Правда,