Чтение 10–й страницы книги ~Без шума и пыли~

кто, не приметила ли какая-либо стерва этого визита. Коридор вроде бы был
пуст, но фиг его знает, может быть, некая любопытная Варвара успела
подглядеть и спрятаться?

Муравьев тем временем выставил на стол бутылку, выложил коробку с
конфетами, налил воды в маленькую вазочку и поставил в нее цветочки.

- Красиво получилось, - сдержанно похвалила Колосова. - Сразу видно, что к
любимой женщине пришел.

- Соскучился я по тебе, Ирунчик, - откровенно произнес экс-старшина. Даже
не представляешь, наверно, насколько сильно...

- Представляю, - с заметной иронией вздохнула Ирина. - Жена этого не
замечает?

- Как тебе сказать, - хмыкнул Муравьев, - стараюсь, чтоб не замечала. У нас
вообще все нормально. Пацан и девка учатся, денег теперь хватает. В
"Антаресе" пять тысяч в месяц платят, не хило.

Колосова, вообще-то, могла бы расхохотаться при этих словах, и не потому,
что пять тысяч рублей в месяц были для нее смешными деньгами. Просто она
знала, что Ивану Сергеевичу волею судеб причитаются намного более крутые
суммы, которых он, впрочем, и в глаза не видал, и даже не знает покуда, что
ему положены эти деньги. Но, конечно, смеяться она не стала. Тем более что
ей хотелось поскорее выспросить, что же Ваня выудил у своих бывших коллег
по поводу трупа в ванной 511-го номера. Впрочем, Муравьев и сам понимал,
что о любви разговор -пойдет несколько позже.

- Я чую, - произнес он, - у тебя покамест на уме тот жмур, что в номере под
нами, верно?

- Увы и ах - именно так, - вздохнула Ирина.

- Ну, тогда начну с доклада, - ухмыльнулся Иван.- Действительно, гражданин
приехал с Украины, подданный батьки Кучмы. Гнатюк Петро Тарасович, 1965
года рождения, украинец. Во всяком случае, по такой ксиве регистрировался в
гостинице. Судя по наколкам - сидел, минимум пару ходок сделал. Одна - за
разбойное нападение. Действительно, выписался три дня назад, в 17.30. Наши
ребята из охраны подтверждают, что он вышел из здания и сел в такси. С тех
пор никто из персонала его не видел. Опять же, если им поверить. Сама
понимаешь, что ни Валька, ни ее сменщица Маруся не больно заинтересованы
сознаваться, что у них кто-то левый проживал. Официально все эти три дня
номер пустовал, а штатный ключ с гирькой висел у администраторши на первом
этаже.

- Это ты прав, - хмыкнула Ира, - если они левака поселили, то будут
отпираться изо всех сил. Что еще интересного? В номере что-нибудь нашли?

- Ну, ничего такого, за что статьи дают, там не было,- сказал Муравьев. В
ванной одежда лежала: трусы, майка, тренировочные, шлепанцы типа
"вьетнамок". В гардеробе - пиджак, брюки, плащ, ботинки и шляпа. Еще был
чемоданчик небольшой, с вещами. Бумажник нашли в пиджаке. Там паспорт
имелся и деньжат немного - сотен пять-шесть рублями, я только издали видел,
не уточнял. Но что занятно: мужик вроде бы по бизнесу в город приезжал. А
записной книжки в бумажнике нет. Калькулятор есть, а книжка отсутствует.
Странновато, верно? Все-таки память у нормального человека, даже если он
бизнесом занимается, - это не компьютер. Если не записывать, голова лопнет.
Некоторые, конечно, сейчас электронные книжки имеют, но у него никакой не
было.

- Менты это подметили?

- Подметили, но, по-моему, особо мучиться на эту тему не собираются.
Вообще, им очень хотелось с этим делом покончить, так, чтоб выдать все за
самоубийство...

- А разве это не было самоубийством? - с плохо скрываемым волнением
спросила Ирина.

- То ли было, то ли нет... - хмыкнул Муравьев. - С одной стороны - не
подкопаешься: номер заперт изнутри, санузел тоже. Окно тоже заперто на
шпингалеты - и обе рамы, и даже , обе форточки. То есть получается, что
товарищ Гнатюк помер в гордом одиночестве.

- Но ты все-таки сомневаешься? - Колосова посмотрела Ивану в глаза.

- Я? - произнес он. - Я не сомневаюсь. Я просто уверен, что его замочили.

- И кто же? Бесплотный дух, который под двери просочился?

- Нет, вполне обычные люди. Скорее всего двое или трое мужиков... или одна
баба.

- С чего ты взял?

- Прежде всего с того, что этот самый Петро Тарасович уж очень нехилый
мужик. Килограммов девяносто в живом весе был. Чтоб такого скрутить, надо
минимум два жлоба. Впрочем, возможно, если он пьяный был, то и одной бабой
обошлись. Опоила чем-нибудь, зазвала ванну принять совместно - и бритвой по
горлу. Но пузыря, вообще-то, ни пустого, ни початого, в номере не нашли.
Конечно, если не совсем дура, могла и унести куда-нибудь отсюда. Ну, менты
экспертизу, наверно, все-таки сделают и выяснят, пил он что-нибудь или нет.

- Но мне так и непонятно, почему двери были закрыты?

- Идем, покажу! - улыбнулся Иван. Они подошли к санузлу, Муравьев открыл
дверь и посмотрел на задвижку.

- Точно такая же! - с удовлетворением констатировал он. - И так же свободно
ходит.

Иван Сергеевич вынул из кармана кусок стальной проволоки с петелькой на
конце, надел петельку на рукоятку задвижки, притворил дверь, немного прижав
ее к филенкам, а затем сильно потянул за конец проволоки. Щелк! - задвижка
закрылась.

- Ну, а после этого можно выдернуть проволоку - и полное ощущение, будто
дверь за собой покойник закрывал... - с грустной улыбкой произнес
экс-старшина. - Но я этого делать не буду, потому что тебе, наверно, еще
понадобится сюда заходить.

Муравьев вновь прижал дверь и на сей раз немного толкнул проволоку вперед.
Щелк! - задвижка отошла назад, и дверь открылась.

- Но ведь еще и дверь номера была изнутри закрыта!- напомнила Ирина. Притом
на ключ. А его такой проволочкой не повернешь...

- В принципе если в ушко ключа аккуратно всунуть карандаш, а за нижний
конец карандаша все ту же проволочку привязать, то можно! - возразил Иван.
Конечно, при этом карандаш внутри номера остается, но можно и с этим делом
справиться, если на пол под дверью газетку подстелить и осторожненько
сронить на нее карандаш. Потом вытянешь газетку с карандашом и иди гуляй...
Но, конечно, это слишком приметно. В коридоре люди ходят, могли бы
запомнить, что кто-то у двери возился. Здесь все сделали проще...

- Интересно, как? - Ирина уже почти готова была поверить в то, о чем с
ленцой в голосе рассказывал Муравьев.

- Вот смотри, напротив двери санузла - стенной шкаф-гардероб. В соседнем
номере, 613-м, точно такой же...

- И у них общая ниша?! - догадалась Колосова.

- Так точно. Шкафы отделены друг от друга переборкой из фанерованной ДСП.
Но переборка эта состоит из трех плит. Самая большая вот тут, - Иван
показал на среднюю секций шкафа, где на плечике висела Иринина куртка - Но
ее, наверно, тяжело снимать было. Самая маленькая плита - наверху, куда
головные уборы кладут. Там узковато, даже мальчишка не пролезет. А вот
внизу, где обувь, самое оно. Здесь, у тебя, она крепко приколочена, а там,
в 511-м, только надави - и ляжет... Это я, правда, чуть попозже выяснил.
Вот эти реечки треугольного сечения, типа плинтуса, у тебя и в 613-м
зажимают ДСП с двух сторон. А в 513-м они с той стороны отодраны. Стало
быть, надо искать того товарища, который в 513-м проживал.

- Да-а... - протянула Ирина. - А оперы этого не заметили?

- Я думаю, постараются не заметить, Ира.

Колосова на несколько минут задумалась, а потом сказала: