совершенно перестал употреблять пышные слова и сменил сам тон разговора на
более простой и менее официальный. Поэтому по-прежнему мягко заговорил:
ещё выложи свой тесачок вон на тот столик. Я же без оружия, значит, пока ты
вооружён, мы находимся не в равных условиях. Это тем более неприятно, что я
здесь хозяин, а ты гость.
отразилось, только в самой глубине глаз мигнул некий огонёк.
Читрадрива и добавил: - Кстати, довольно необычное оружие для человека твоего
сословия. И довольно необычный способ ношения оружия.
руки в колени. - С воротником твоим всё в порядке, просто ты много думал о
своём тесаке.
отчётливый образ, который можно было интерпретировать то ли как колдуна, то ли
как людоеда, то ли как разбойника, то ли вообще как некое опаснейшее чудище.
Читрадрива поспешно притупил своё восприятие. Обратной стороной дара, которым
наделила его природа и который он развивал в себе годами упорных тренировок,
было то, что при малейшей неосторожности можно запросто проникнуться
глубочайшим отвращением к человеку. К любому человеку - каким бы приятным он ни
казался тебе прежде. У всех без исключения людей, даже у самых достойных,
внутри достаточно грязи, и чем они старше, тем её больше; это неотъемлемая
часть жизненного опыта. А невинны только младенцы, едва лишь появившиеся на
свет...
чертах.
когда они думали целенаправленно, чтобы общаться неслышно для других. Но
поскольку посетитель сильно переживал по поводу возможной угрозы для жизни и
очень надеялся на припрятанный под одеждой тесак, а Читрадрива держал свой
разум открытым, не уловить это было просто невозможно.
находятся в полной безопасности. Тебе нечего бояться колдунов-гандзаков. Тем
более, что мы не едим людей. Поэтому давай разоружайся, и потолкуем наконец о
деле.
опаской поглядывая на Читрадриву, вытащил из-за шиворота здоровенный нож, по
виду напоминавший мясницкий, но с более толстым и широким, да к тому же
обоюдоострым лезвием, положил туда и похрипел:
ты просто не вошёл бы сюда. То есть, не дошёл бы. Надеюсь, ты понимаешь это...
Кстати, как тебя зовут? Ведь ты до сих пор не назвался.
действительно стоит трактир. Значит, это и есть его хозяин? Похоже. И одеждой,
и манерами он в самом деле напоминал трактирщика. Одним не был похож: этим
самым тесаком и способом его ношения.
собратьев-трактирщиков? - спросил он немного язвительно и пояснил: - Никакие
солдаты так мечи не носят, почтенный. Люди вашего сословия имеют дурную
привычку совать совершенно бесполезные в серьёзном деле игрушечные кинжальчики
за пазуху. А так оружие прячут лишь вольные гохем, наёмники, которые называют
себя мастерами. Ты с ними знался... - он ещё раз мысленно напрягся и докончил
вкрадчиво: - ...мастер Пеменхат?
важный вид и твёрдо ответил:
Нарбикской дороге. И прошу не причислять меня ко всяким голодранцам.
роившихся в голове трактирщика, а потому, широким жестом указав на скамью у
противоположной стены, он произнёс:
кафтана и после весьма продолжительной паузы осторожно начал:
мне, нет, хотя, как ты заметил, и у меня есть некоторые странности... для
трактирщика. - Он покосился на нож и вдруг потребовал с неожиданной решимостью:
- Поэтому, прежде всего, поклянись всеми своими богами, что не предпримешь
ничего во вред тому человеку!
оттопырив нижнюю губу, принялся с философским видом рассматривать кончики своих
сапогов.
прищурившись.
нарушать законов гостеприимства и вредить постояльцу. В конце концов, это плохо
отразится на моей репутации, тогда пострадает дело! Поэтому ещё раз прошу... не
от имени моего гостя, но от себя лично прошу... Поклянись!
невысказанным.
и улыбнулся такой наивности. Если даже не принимать в расчёт простейшего
желания перестраховаться, ситуация была довольно нелепа. "Разве не для того
приносят клятву, чтобы тут же нарушить её?" - гласила известная поговорка. Но
является ли Пеменхат круглым дураком, доверяясь слову чуть ли не первого
встречного, то ли он не в меру честен и благороден, то ли вовсе потерял голову
от осознания того, что находится в самом логове ненавистных гандзаков, только в
любом случае, он совершает явную глупость.
особых богов. Когда мы кочевали, то принимали всех божков той местности, через
которую пролегал наш путь. Наши боги - ваши боги. Поэтому клянусь всеми твоими
и моими, вашими и нашими богами, что не причиню твоему гостю никакого вреда...
разумеется, пока он будет оставаться твоим гостем. Как ты понимаешь, я не могу
гарантировать ему ровным счётом ничего, когда он покинет окрестности
Торренкуля. Не так ли?
без всякого перехода сообщил:
кочевников-предков продолжали заниматься скотоводством, основывали небольшие
хуторки, куда чужаки-гохем почти не допускались. А те, кто оседал в городах,
городках и местечках, селились компактно, в отдельных кварталах-гандзериях, и
держались обособленно. Гандзакам дозволялось заниматься некоторыми ремёслами,
торговлей, врачеванием; среди них было немало купцов, лавочников, лекарей,
фокусников, ведунов и прорицателей, а женщины из низов промышляли гаданием.
Пользуясь услугами гандзаков, коренные жители, тем не менее, относились к ним
недоброжелательно, а подчас и враждебно. Гандзаки, в свою очередь, не
набивались в друзья чужакам, рассматривая их, прежде всего, как клиентов,
пациентов, партнёров по различным торговым операциям да как источник возможной
наживы - что, в сущности, почти одно и то же.
том, кто такой Карсидар и чем он знаменит.
изумления, воскликнул Пеменхат и добавил с затаённой надеждой: - Ничего-ничего?
его круглого лица теперь затаилось сожаление по поводу собственной
неосторожности. В самом деле, издалека начал, клятву взял - а в итоге лишь
сосредоточил внимание колдуна-гандзака на личности Карсидара. Нехорошо
получилось...
использовать промах Пеменхата и по-прежнему мягко, но уже со слегка показной
настойчивостью спросил:
к вольным людям, к мастерам. Тогда понятно, почему ты таскаешь мясницкий нож в
спинных ножнах... И сдаётся мне, почтенный Пеменхат, ты всё же имеешь некоторое
отношение к вольным людям. Не в том смысле, что принимаешь их у себя. У тебя
самого замашки мастера.
станут охотиться. А вот молодёжь...
ли столько золота у самого богатого из ваших мерзких ростовщиков.
самого пристального внимания, - заметил Читрадрива. - И не только со стороны
ищеек дворян-гохем, но, пожалуй, также и с моей стороны.
вэс анхем ло'хит'рарколь бо-игэйах ло'шлохем.